Приятель покойника (сборник) - Андрей Курков

– А я нет, – задумчиво ответил первый. – У меня мама старая. Внуков нянчить мечтает…

– Хватит болтать! – сердито из темноты сказал Турусов.

Двое вскочили со шпалы, испуганно вглядываясь в окружающую их темень.

– Ящики сопровождаете? – спросил Турусов.

– Да… – дрожащим голосом ответил один из них.

– Давайте накладную! – приказал Турусов.

Один зашелестел бумагами, сделал пару шагов в сторону Турусова и протянул в темноту листок накладной.

– Ящик «ТПСБ-46ХХ» у вас есть?

– Мы не проверяли… – виновато признался один. – Нас только на месяц оформили, чтоб на каникулах подзаработать.

– Кто это вас оформил, интересно узнать! – разозленно спросил бывший сопровождающий.

– Мой папа, – сказал второй, хотевший остаться сопровождающим. – Он начальник большой станции.

– Все с вами ясно, – отрубил Турусов. – Живо вытаскивайте ящик «ТПСБ-46ХХ»!

– Мы мигом! – ответил «романтик», и они вдвоем покарабкались в вагон.

Через пару минут небольшой ящик с нужным шифром на крышке уже лежал на земле.

– Если вам очень надо, вы только скажите, – затараторил дрожащим голосом сынок начальника большой станции. – Мы можем вам все эти ящики отдать, нам они не нужны.

– Эй, товарищи! – крикнул в темноту Турусов. – Порядок!

Четыре старичка подошли.

– Ты не зря споткнулся на правую! – товарищ Борис улыбнулся Турусову. – Действительно удача!

– Давайте мы вам поможем отнести ящик куда надо! – предложил сын начальника станции.

– А это еще кто? – удивился товарищ Алексей.

– Временщики-сопровождающие, – ехидно произнес Турусов. – Студенты подрабатывают. Можем купить у них все ящики!

Турусов шутил, но товарищ Федор взволнованно заходил взад-вперед по узенькой площадке между вагонами, потом спросил:

– А сколько у них ящиков?

– По накладной всего-то три штуки, – ответил Турусов.

– Трех тысяч хватит? – товарищ Федор остановился.

– Конечно, хватит! – донесся голос сына начальника станции. – А мы вам их с доставкой на место.

Оставив свой вагон пустым на сортировочной горке, студенты пыхтя тащили по ящику, тяжело ступая вслед за четверкой пенсионеров и Турусовым, в руках у которого тоже был ящичек размером с обычную посылку, и только черные трафареты придавали ему значительность и право называться громко и величественно: ГРУЗ. Это и был тот самый дополнительный «ТПСБ-46ХХ».

Шли в сторону хиленького прожектора, потом свернули. Через четверть часа подошли к клубу собаководства. Вперед вышел товарищ Федор и отпер двери.

Ящики пока поставили в углу.

Студенты стояли у двери и нетерпеливо ждали обещанной оплаты. Друг с другом они больше не разговаривали.

Товарищ Борис сунул «деловому» пачку облигаций и выпроводил их на улицу.

Старики чинно расселись за столом. В их позах чувствовалось ожидание. Так ждут официанта в ресторане: чуть высокомерно и нетерпеливо.

– Молодой гражданин! – повернулся к стоящему рядом Турусову товарищ Борис. – Что же это вы бездельничаете?! Доставайте дополнительный, вскрывайте. Пора работать.

Турусов поднял лежавший на полу топор и отодрал с ящика крышку. Старички привстали и с любопытством заглянули внутрь.

– Опять фактический! – сосредоточенно произнес товарищ Алексей.

– Разбирать будем попапочно или подокументально? – спросил всех товарищ Федор.

– Попапочно! – поспешил заявить товарищ Михаил. – Подокументально нам и месяца не хватит!

– Хорошо, – согласился товарищ Федор. – Итак, заседание коллегии по редактуре реальной истории объявляю открытым. Что там первое?

Товарищ Михаил вытащил из ящика верхнюю папку и прочитал ее название:

«Дела товарищества иностранных рабочих в СССР. 1924–1938».

Товарищ Алексей скривился и чихнул. Даже глаза у него заслезились.

– не надо нам это! – скоропалительно промолвил товарищ Борис.

– Все так считают? – Товарищ Федор обвел присутствующих пытливым взглядом. – Что ж. У нас демократия большинства. Откладывай, товарищ Михаил, и доставай следующую.

– «Дипломатическая война Чили – СССР. Причины и последствия. Взаимное удержание заложников», – прочитал товарищ Михаил, и рука его поползла к значку «Ворошиловский стрелок», словно хотела убедиться в том, что он не оторвался.

– О! – улыбнулся товарищ Борис, поправляя хнистые седые волосы, спадавшие на лоб. – Сорок восьмой! Забавная история.

Товарищ Алексей равнодушно пожал плечами.

– Нас она не касается, – сказал он.

– Пускай остается, – резюмировал товарищ Федор. – Мы ее молодому гражданину подарим. Подзаработает. Берите и пользуйтесь! Что дальше?

На следующей папке надпись была замазана тушью.

Товарищ Михаил развязал узелок, выровнял папочные загибы и бросил взгляд на содержимое. Вдруг на его лице появилась светлая добрая улыбка, и он мечтательно прищурился.

– Что там такое?! – заерзал на стуле товарищ Алексей.

– Я его избирал в Горьком. Это речь моего депутата. – Товарищ Михаил поднес один листок к глазам. – «Когда умер Владимир Ильич Ленин, один из поэтов писал следующее:

Портретов Ленина не видно:похожих не было и нет,века уж дорисуют, видно,недорисованный портрет.

Вы, конечно, понимаете, – продолжал возбужденно читать товарищ Михаил, – что поэт имел в виду не фотографические портреты Владимира Ильича, а весь его облик, все его дела, и считал, что только века смогут дорисовать портрет этого величайшего человека эпохи. Поэт ошибся и просчитался здорово. Видимо, он недостаточно хорошо знал нашу партию. Нашелся такой художник революции, зодчий нашей социалистической стройки, который не в века, не в сотни лет и даже не в десятки сумел поднять на невиданную высоту нашу советскую страну и тем самым нарисовать портрет Владимира Ильича, о котором писал в своем стихотворении поэт. Этим величайшим, гениальным художником ленинской эпохи, этим зодчим социалистической стройки, который нарисовал на деле портрет Ленина, каким он должен быть, является наш вождь и учитель товарищ Сталин…»

– Ну хватит. Хватит! – замахал старческой ладошкой товарищ Алексей. – Хватит тронных речей!

– А кто это выступал? – негромко спросил Турусов.

– Николай Иванович Ежов, – уважительно произнес товарищ Михаил. – Огромного значения был человечище. Как хорошо помнится: 9 декабря тридцать седьмого, Горький…

– Нам этого не надо, – процедил сквозь зубы товарищ Борис. – Отложить!

– Как это не надо! – возмутился товарищ Михаил, и руки его затряслись. Он привстал, опустил дрожащие руки на папку, придавив ее, как живую, к поверхности стола. – Это надо! К этому еще придут!

– Я тоже за то, чтобы оставить, – кивнул товарищ Федор. – Отдадим молодому гражданину.

Теперь на столе перед Турусовым лежали уже две папки, по праву принадлежавшие ему. Он ласково посматривал на них, то и дело подравнивая по краю стола.

– Поехали дальше! – Товарищ Федор зевнул и сонным взглядом уставился на открытый ящик.

Названия оставшихся двух папок очень не понравились пенсионерам, и они единодушно решили избавиться от них.

Товарищ Федор встал из-за стола и торжественно произнес:

– Пришло время согреться!

Старички поднялись. Товарищ Федор взял отложенные за ненадобностью три папки и вышел на улицу. Остальные последовали за ним.

Они стали в кружок, в середине которого товарищ Федор поставил папки домиком, засунул под них несколько скомканных листов бумаги и чиркнул спичкой. Бумажный домик воспламенился. Старички неподвижно стояли, торжественно глядя на костер, отражавшийся в их напряженных глазах. Турусов вышел из круга и, прижимая к груди свои две папки, широко открытыми глазами наблюдал, как огонь облизывал до черноты бумагу и картон.

– Отречемся от старого мира, – запел дребезжащим голосом товарищ Федор.

– Отряхнем его прах с наших ног, – подхватили песню еще два голоса.

Молчали только Турусов и товарищ Алексей, тоже вышедший из круга, оба завороженно наблюдавшие костер из истории.

«нет, не отрекусь, – думал Турусов. – Это все равно, что отречься от отца и деда. Сказать, что не было их у тебя, что сам вырос, как трава, а значит, и после тебя никого не будет».

Трое стариков допели гимн и торопливо направились в домик. Турусов и товарищ Алексей зашли последними.

«Искать, чтобы сжечь? – лихорадочно думал Турусов. – Зачем?! Значит, все-таки есть история, раз боятся ее. Значит, есть она, и только что часть ее превратилась в пепел по воле этих сумасбродных пенсионеров! И ради того, чтобы избавиться от нее, они готовы на все! Ради этого один из них бросался на Радецкого с ножом!»

Все расселись вокруг стола. Товарищ Федор вытащил откуда-то гроссбух, раскрыл и, надев очки в железной оправе, стал водить пальцем по написанным от руки строчкам.

– А-а, вот оно, – сам себе довольно сказал товарищ Федор. – Дело о товариществе иностранных рабочих в СССР объявляю закрытым. Остались разрозненные документы и воспоминания, по которым события все равно не воссоздать.