Желтый дом. Том 2 - Александр Зиновьев

- А сколько из вашей школы было в плену? Сколько делало карьеру в тылу? Сколько служило в Органах?

— Не спорю. Все было. Но я не об этом. Не перебивайте, я и сам обо всем этом знаю. И между прочим, не понаслышке и из вторых рук, а как очевидец и участник.

— Ладно, не тяни резину. Выкладывай суть.

— Заткнись! — не выдерживает Костя (это он по адресу Лба).

— Жизнь была удивительная, — продолжает Агроном. — Понимаете, жил я в ужасающей нищете. Вы теперь даже вообразить не можете такую нищету. Я познал простыни и регулярное питание, только попав в армию. Я своими глазами видел, как рушится деревня, как погибают ни в чем не повинные люди. И в школе мы жили в постоянном страхе сказать что-нибудь не так. И помалкивали. И говорили то, что нужно. Я все это знал и чувствовал. И все-таки когда некоторые взрослые говорили мне банальности насчет «розовых очков», они были правы. Отчасти правы. Они думали, что я действительность видел в розовом цвете. И в этом ошибались, ибо я видел все то, что видели они, но воспринимал это как неотвратимое будущее и страдал от этого глубже их. «Розовые очки» были, но не в этом... Мне трудно объяснить, в чем именно. Ну, в отношении к хлебу, к чистой рубашке, к девушке, к солнцу... Хотели наши руководители этого или нет, они в наших душах выращивали искорку некоей святости, просветленности и непорочности. Не во всех, конечно. Но во многих. В одних меньше, в других больше. Но много было таких, в которых эта искорка пылала ярким пламенем. Я знал таких людей. И убожество бытия не мешало этому. Наоборот. Как показывает опыт, благополучие, а не трудности, убивает это.

— Все понятно, — сказал Дон. — Иллюзии. Вера в идеалы. Фанатизм. Мы это тысячи раз слышали от мерзавцев сталинского периода.

— Нет, ребята. Не в этом дело. Мне, повторяю, трудно вам пояснить. И эти мерзавцы сами не понимают, в чем дело. Я не встречал ни одной книги, в которой автор постарался бы разобраться, в чем тут дело. Я, ребята, честно признаюсь: в марксистские сказки как в реальность не верил. Не спорю, эти сказки было приятно слушать. Но именно как сказки. И мы спорили ночи напролет о коммунизме. Причем в подвале. При этом ломалась канализация и заливала пол. А мы и не чувствовали юмора ситуации. Никаких иллюзий у нас не было. А для фанатизма мы были слишком наивны, чисты. И слишком добры. Да, мы были добрыми.

— А все-таки вы сами-то надумали что-нибудь на этот счет? — спросил Костя. — Вы же годами размышляли на эту тему, судя по всему.

— Кое-что надумал. Но я не уверен, что прав. Я же не теоретик. Скорее всего, я ошибаюсь.

— И все же?

— Такое впечатление, что в нас тогда зарождался новый, молодой и прекрасный Бог. Мы ощущали его в себе, не отдавая себе в этом отчета. Он шевелился в нас и радовал перспективой порождения какой-то более важной, глубокой и вместе с тем возвышенной формы бытия, чем окружающее нас убожество.

— И что же вы не разродились этим Богом?

— Он погиб у нас во чреве. И мы задушили его сами.

— Ты прав, старик. Нам легче. Мы научились пользоваться противозачаточными средствами и никакого зародыша такого рода уже не допустим.

— Как знать...

Матренадура о Западе

Там даже трусики женские продаются с названиями дней на самом этом месте. Удобно, конечно. Идешь по улице. Забыл, какой день. Подходишь к любой бабе, задираешь ей юбку. Извините, говоришь, хочу узнать, какой день сегодня. И читаешь. На иностранных языках, конечно. Языки иностранные знать нужно, это точно. Одно неудобство в этом есть: трусы надо каждый день менять, а нам это несподручно.

Рассказ Токаря

— Как мы живем, — сказал Токарь, — вы сами знаете. Скука и тоска зеленая. Вот я и решил однажды поразвлечься. Случай представился. Ну и по пьяной лавочке, конечно.

Собрался я в отпуск. В самое неподходящее время — нашего брата в курортный сезон работать заставляют, а в дождь и в слякоть прогоняют «отдыхать» в приказном порядке. В хороший санаторий путевку достать — проблема, а в захудалый дом отдыха в такое время — не приведи Господь. Одна сплошная одуряющая пьянка и низкопробное блядство. Вот и надумал я соригинальничать — просто поехать в один районный городишко, который мне понравился в студенческие годы (в туристический поход в те края ходили), поселиться в гостинице, побродить спокойно по окрестностям, отоспаться и все такое прочее. Изложил свой план одному своему приятелю. Тот поднял меня на смех. Сказал, что я — примитивный идеалист. Номер в гостинице? Ха-ха-ха! Вот идиот! Ты что, забыл, где мы живем?! А питаться чем будешь? Без блата и протекции сверху туда и соваться нечего! При слове «протекция сверху» мы оба подумали об одном и том же: об одном прохвосте, который учился вместе с нами, даже выпивал частенько с нами, а потом как-то пролез в одну в высшей степени авторитетную организацию. А что, если?.. Захватив пару бутылок коньяка, направились к этому нашему знакомому. Нам повезло: после пятиминутного кривляния он нас принял. А после того, как мы выставили бутылки, «оттаял», сбросил с себя чиновную важность. Вспоминали прошлое. Время шло весело. После наших бутылок он добавил пару своих. Надрались основательно. Тут-то я и выложил свою идею. Хозяин сказал, что это — пустяк, он все устроит наилучшим образом. Только не сообщай цель моей поездки, попросил я. Скажи просто, мол, по важному делу нужно. Прошло два дня. Я уж было собрался брать «горящую» путевку на две недели в подмосковный дом отдыха. Звонок. Звонит тот знакомый. Говорит, все в порядке, езжай, встретят и устроят наилучшим образом, до областного центра лети самолетом, а там будет ждать машина. Об остальном не беспокойся. Ну, я и рискнул.

Так оно и случилось, как сказал знакомый. Встретили меня роскошно. Поселили не в гостинице, а в отдельном домике на окраине. И на полном пансионе. Причем бесплатно! А машину оставили в полное мое распоряжение. Шофер тоже временно поселился в этом домике. После того как я «отдохнул с дороги», ко мне заявился встречавший меня «представитель», а с ним — «товарищ из области». И конечно же — выпивка («для откровенности»). Подвыпили. Перешли на «ты». Скажи откровенно, между нами, спросил меня «товарищ из области», ты по ТОМУ ДЕЛУ? Я слегка кивнул, но так, чтобы можно было отвертеться в случае чего. Материальчики поступили? — спросил «товарищ из области». Я опять чуть-чуть кивнул, хотя понятия не имел, о каком таком ДЕЛЕ он толкует. Ну и что же будем делать? — не отставал собеседник. Я сказал, что главное — не будем спешить. Спешка, как известно, нужна при ловле блох. Разберемся. Присмотримся. Но чтобы никому ни звука. Иначе... Все ясно, сказал собеседник. В общем, сказал я, мне нужна объективная картина. Без эмоций. Чтобы я смог узнать все без прикрас. Но чтобы никто не догадывался, кто я и зачем тут. И чтобы жил я тут так, будто... В общем, чтобы люди думали обо мне что угодно, только не... Ясно? Еще бы не ясно, в один голос заявили мои собеседники-собутыльники. Для Самого нужно? Нет, сказал я. Не для Самого, а для Самого. Это посерьезнее.

Так и порешили. «Товарищ из области» берет на себя официальную роль и все формальные хлопоты, а мы с «представителем» сопровождаем. И смотря по обстоятельствам я высказываю свои пожелания и даю указания на наших «совещаниях» здесь, на квартире. Все материалы, какие я захочу получить, «товарищ из области» распорядился предоставить ему (то есть мне в конечном итоге). Вот в таком духе мы разговаривали. И я, каюсь, совершенно ничего не понимал, о чем именно идет речь.

Надрались мы основательно, и я спал как убитый. Утром вспомнил вчерашний разговор и ужаснулся. И решил обратить все в шутку. Но было уже поздно. После завтрака ко мне приехали «товарищ из области» и «представитель». С ними еще несколько человек. Мы на трех машинах двинулись в неизвестном мне направлении.

Отъехали мы от города километров десять. И тут я увидел зрелище необыкновенное. Впереди показались огромные лохматые собаки — породы московская сторожевая. За ними — всадники. Нам пришлось свернуть в сторону и остановиться. Мой шофер выругался. Ну, теперь загорать на полчаса, сказал он. Мы вылезли из машин. Меня удивило то, что всадники ехали как-то странно — кольцом, в середине которого вроде бы ничего не было. Заметив мое удивление, «товарищ из области» кивнул вниз, на землю. И я увидел, что вся дорога внутри кольца была покрыта какими-то копошащимися существами. Приглядевшись, я понял, что это — цыплята. С боков и сзади цыплячью процессию тоже охраняли огромные злые псы (помимо всадников). Оказывается, это из птицефермы, обслуживающей высшее столичное начальство, гнали своим ходом цыплят для отправки в Центр. На месте их резать запрещали, так как в Центре требовались предельно свежие цыплята. А доставлять их на станцию транспортом по каким-то причинам не могли. По дороге многие цыплята погибали, а остальные добирались инвалидами. На днях, сказал «представитель», приемщики на станции забраковали пятьсот цыплят, которые захромали от трудного пути. Хотя какое значение, казалось бы, имеет эта хромота, если цыплята предназначены не для спортивных соревнований, а для съедения? Вот из-за этих потерь и загорелся весь сыр-бор. Списываемых цыплят даром распределяют по начальству местному. Сговорились с приемщиками, надо полагать. А местные критиканы и разоблачители начали анонимки строчить во все инстанции и органы печати. Да что я тебе толкую! Ты же сам в курсе.