'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев

Те, другие, кто хотел «накачать мышцу», приобрести более высокое положение в банде или просто научиться давать сдачи, они скоро исчезали из поля зрения, на их место приходили другие. Я оставался.

Однако тайна моего предназначения не спешила раскрываться, мне понадобилось доказать самому себе, что я что-то могу. Надоело быть вещью в себе? Возможно. Я вспоминал ту давнюю историю моей попытки войти в систему, выполнить заказ, заработать денег и видел в том лишь вопрос без ответа – в этом моя судьба? Судьба обученного наемника в приграничном слое могучих людских потоков, что кружились внутри мутирующих корпоративных структур. Это была ошибочная версия, я понял это сразу, мне объяснил Мартин.

Да, у меня был талант, но он требовал выхода, которого не было.

И я вернулся, вернулся на эту скользкую тропу, снова захотел стать наемником. Моя мама, ее болезнь… сейчас я видел, что она была лишь поводом. Я некогда поверил Мартину. Но он сам нарушил наш уговор, вернувшись в «тему». Мне лишь нужно было уговорить его взять меня с собой. Юношеского азарта и ярости перед несправедливостью судьбы хватило, чтобы добиться своего. И вот – я здесь. У меня – чужое прошлое. У меня нет будущего.

Нет будущего, потому что нет ответа на вопрос, на который мне нужно ответить. Нужно, чтобы выйти отсюда, нужно, чтобы вернуть себе самого себя.

Что-то большее, чем болезнь матери, забросило меня сюда, в неизвестность. Непроницаемость этих стен, голос из-за них, тот памятный взгляд откуда-то сверху, и вопрос, на который нет ответа.

Я вспомнил все, что помнило мое тело.

Что я забыл?

Забыл, откуда у меня мой хрустальный мир.

Эхо былой боли рванулось по нервам, вновь погружая меня в океан расплавленного, живого страдания. Зеркальными брызгами эта невесомая жидкость заструилась внутри меня, напоминая… напоминая…

Это была не чужая память.

Это было со мной.

Там родился я теперешний, родился словно не впервые.

Что-то послужило причиной этому преждевременному, мучительному превращению. Что-то сработало спусковым крючком механизма, вышвырнувшего прочь из моего тела грубое железо имплантатов, позволило воссоединиться с моим хрустальным миром. Сейчас меня интересовала не цель, а лишь средство. Ключ к моему заточению был сокрыт где-то там, в закоулках моей памяти.

И я снова стал вспоминать.

Черные провалы колодцев, короткие перебежки из одной тени в другую. Я кого-то выслеживал.

Яркий маяк вдалеке не давал мне сбиться с пути. Я мог бы идти по нему с закрытыми глазами, он светил мне сквозь веки.

Внешний вид, образ, взгляд, цвет волос – все не важно. Человек то был или нет. Мужчина или женщина. Девушка. Почти девочка.

Кора.

Это имя вернулось ко мне последним.

Так звали золотой лучик в темноте и беспросветности.

Я шел за ней по пятам, неспособный остановиться, срываясь с цепей обыденности. Назовем это любовью. Любовь к тому, кто такой же, как ты, неожиданно отыскавшийся в промозглом сумраке мегаполиса. Неожиданное счастье неодиночества.

В железной клетке я оказался не сегодня. Я еще не познал колючую красоту моего хрустального мира, но был уже похоронен в этом душном и жестком гробу.

Я потерял Кору.

Остальное – лишь следствие. Некому было помочь, некому было посочувствовать, некому было дать совет, некому было успокоить.

Одиночество – причина, одиночество – следствие.

Мне нужна эта золотая струна, до призрачного звона натянувшаяся сквозь мой хрустальный мир.

В лицо мне пахнуло незнакомым жаром. Словно какая-то могучая сила принялась ворочаться в этой темной камере, не в силах больше сдерживать свою юную, злую мощь.

Со свистом ударили в потолок брызги развороченного металла. Словно гидравлический молот с размаху ударил по сварочным швам балок. Нет, не так. Проще. Легче.

Стало прохладнее, я даже почувствовал легкий ветерок, наполненный знакомой сыростью внешнего мира.

Это было как распахнутое окно.

Только видел я сквозь него не тени проносящихся в сизых небесах флайеров, не громоздкие туши башен. Я видел далекое сияние. Кора была здесь, со мной, в этом мире.

Она существует, а значит, вся остальная моя память – правда.

Ответ получен. Я могу идти.

Мой хрустальный мир разворачивался вокруг меня подобно призрачным крыльям, затемняющим полмира.

У меня есть цель.

У меня есть прошлое.

Значит, у меня будет и будущее.

Тот же, кто захочет задать мне вопросы, явится на встречу туда, куда я… попрошу его прийти.

Не оборачиваясь на скользнувший по мне тяжелый взгляд, я шагнул за пределы своей камеры.

Я и так слишком здесь задержался.

Почему-то я в тот миг не заметил, как за мной скользнула моя тень. Последнее имя, которое я должен был вспомнить. Лилия.

Улисс чувствовал, как в его груди разгорается ярость.

Этот разговор с самого начала был его большой ошибкой. Сейчас хладнокровие – его главное оружие, такие же встречи добавляют не слишком много ясности, зато привносят личный момент в отношения, которые должны, обязаны быть его лишены. Когда на кону стоит судьба Корпорации, важна предельная осторожность и хладнокровие. И горячечный ком в его груди сейчас был самой большой помехой, какая могла возникнуть на его пути.

– Но, надеюсь, политическая ситуация в Штатах не влияет на бизнес?

– Да нет, Корпорации соблюдают соглашение, пока все не прояснится, это дело федералов, разбираться между собой. После этих выборов еще два штата из демаркационного пояса, по сути, перешли к северянам, этим немедленно воспользовались латиноамериканцы и в который раз перекрыли границы.

Захария в точности воспроизводил привычно-вальяжные интонации американца, приехавшего в Европу с желанием всем рассказать о том, как у них там плохо, но при этом дать понять, что это малая цена за торжество демократии, чего вам, евросоюзовцам, не понять. Корпорации были трансконтинентальными образованиями, но жизнь и правила игры на разных берегах Атлантики оставались такими же разными, как и сто лет назад.

Захария был подтянут, загорел, только глаза его в пику вяловатой Европе бегали по сторонам дрожащими остриями булавок. Американец всегда начеку. Американец не даст себя застигнуть врасплох. Американец всегда бдителен и всегда наготове. Будь то школьник или представитель высшей бизнес-элиты.

На Захарии были надеты традиционные ужасные джинсы и холщовая рубаха навыпуск. В пальцах зажата пластиковая торпеда ингалятора.

Захария был Соратником, как и Улисс. Но внешне между ними было не больше общего, чем между плантатором с Амазонки и китайским экскаваторщиком в промерзших насквозь сибирских котлованах. И разговор этот не имел ничего общего с реальной целью их встречи.

– Но наше руководство должно беспокоить совсем другое. Не так ли?

Захария кивнул. Вернее, кивнул менеджер высшего