'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне нужен ответ.
Облегчение. Я так и думал. Сначала шантаж, потом вопросы. Так и должно быть.
– Но я ничего не знаю. Это мое первое дело, если не считать глупости, совершенной в детстве. Не знаю, зачем меня Мартин потащил на эту «тему»… Может, вы хотите знать про Мартина? Так о его делах я только догадывался, пока он прямо не сказал – пошли, я и пошел, дурак…
Речь чуть слишком быстрая, чем нужно, сбивчивая, с идиотскими жалостливыми нотками в конце фраз.
– Мартин? Тот, с кем мы тебя задержали?
– Да, он тренер у нас в социалке. Мартин…
– Его зовут иначе.
Замешательство. Мне не должно было приходить в голову, что тайная жизнь Мартина на самом деле была его основной жизнью, а личина тренера по единоборствам… эх, Мартин, мы так и не успели поговорить серьезно.
– Да?.. Выходит, он вам все рассказал… Вы поймите, я ничего против вас не имею, мне нужны деньги, очень много денег… да вы и сами знаете… в общем, я согласился, а тут началась стрельба, мы куда-то побежали…
Нарочитая ложь всегда лучше лжи на грани фола. Нарочитую ложь всегда можно спутать с той правдой, которую знаешь. Так палач становится на одну доску с жертвой.
– Твоя память принадлежит только тебе. Ты вспомнишь, если захочешь.
– Но я ничего не помню, вы… вы что-то сделали со мной! Где я? Зачем вы меня сюда поместили!
Спектакль нужно было закончить, и я уж постараюсь напоследок вывести этого неизвестного из себя. Если это вообще возможно сделать…
– Ты знаешь, где искать, Майкл. Ты знаешь, что искать. Это – в тебе, и с этим ты расстаться уже не сможешь. Ощути это сполна, вспомни того, о котором не сможешь забыть.
Свет снова погас, а я остался сидеть на холодном металлическом полу.
Вот теперь нужно подумать.
Этот кто-то не стал со мной торговаться.
Этот кто-то знал, что я ничего не знаю.
И этот кто-то считает, что я смогу вспомнить, если захочу. И тогда он вернется. Задаст наконец треклятый вопрос.
Я, настоящий я, заключенный в оболочку этого мальчишки, начал сомневаться. Зная ответ, не захотел ли я сам все забыть, чтобы не выдать тому-кто-спрашивает. Не захочу ли я забыть все снова, сумев все вспомнить.
Надеюсь, нет. Иначе зачем все это.
Я поднялся с пола, потирая ушибленное при падении плечо. Эти стены крепче меня. Казалось, той силы, что я вкладывал в свои удары, было достаточно, чтобы проломить опору моста. Я бил не в физической реальности, а там, за гранью моего хрустального мира, где переливались радужными пятнами черноты сами законы бытия. Крошечной отдачи сюда, в физическую реальность, мне хватило, чтобы даже мое тренированное тело чувствовало себя как после столкновения с каром. Но стены не поддались, их безупречный матовый блеск не перечеркнула ни единая трещина напряжения.
Тот, кто мне противостоял, не был в моем хрустальном мире новичком. Он правил им, как правят в собственном доме. Где каждый закоулок, каждый предмет, каждая пылинка – часть целого, принадлежащего одному хозяину.
Такой человек может править миром. Или не может?
Впервые в моей короткой жизни я испытал по-настоящему мистическое чувство. Не религиозное, мистическое. Нечто, о чем я до сих пор ни разу не задумывался, захлестнуло меня на миг, чтобы снова отступить. Я не боялся, я просто решал задачу.
В который раз ловя себя на мысли, что – не впервые.
Мне нужно вспомнить.
Что-то.
Не во мне.
Снаружи.
Мир, который я помнил, был далек от идеала. Там правили Корпорации, а те уголки власти, которые еще оставались свободными, занимали властные институты трансгосударственных союзов. Какое-то ничтожное место в этом мировом плавильном котле занимал и я. До того как попал сюда, я был кем-то другим, словно играл какую-то роль, носил маску, не замечая себя под ее шершавым папье-маше.
А теперь, тут, в темноте железной камеры, не чувствуя вокруг себя многоголосого пения мира, экранированный чужой волей, я продолжил стремительно раздваиваться. Даже вернувшись, моя память была для меня чем-то чужим. Меня связывало с ней отныне только одно. То неизвестное, что нужно этому неизвестному.
Это нужно и мне.
Итак, моя жизнь. Простая цепочка совпадений, приведшая меня сюда.
Детство. Счастливое детство, которого я совсем не помню.
Какие-то обрывки образов.
Солнце, косыми лучами сочащееся через запыленное стекло парника.
Залитая охрой заката стена дома, теплая, шершавая, пахнущая паутиной и зеленью.
Надвигающаяся лавина высоких каменных домов.
Низкий рокот тяжелых воздушных барж, увозящих прочь отвалы породы, оставшейся после закладки фундаментов.
Холодная тень, накрывшая наш дом.
Эта тень унесла отца, забросив нас с матерью в безликую коробку многоквартирника. Это я уже помнил лучше. Бездонные колодцы дворов, горбы пешеходных пандусов, пещеры туннелей, лабиринты подвалов.
В этом мире тоже было свое очарование – гирлянды, спирали, сверкающие пилоны ночных огней, возносящиеся на головокружительную высоту. Едва слышимый радостный смех в полумраке туманного утра. Протяжные гудки сигналов, эхом дробящиеся о стены рукотворных скал.
В этом мире было куда меньше романтики, но и я стал старше, в одночасье постигнув что-то невербализуемое, какой-то закон, не познанный мной в совершенстве и до сих пор. Если я теперешний некогда поселился в том ребенке, то это случилось тогда, в каменном лабиринте между новым домом и социалкой, в которую я попал.
Что должно было произойти с маленьким человеком, который в ответ на грубость внешнего мира не расплакался, не затаился в толпе подобных себе зверенышей, не стал членом стаи, а выбрал свой путь, невозможный, несуществующий в природе, который нужно было сперва выстроить, а уже потом по нему пройти.
Который раз посещает меня в этой железной камере ощущение, что все это было не со мной, и, точно так же, было не единожды. Будто я вспоминаю собственные воспоминания, и далее по бесконечной цепочке недобытия, псевдобыли, квазиреальности. Начало лежало за ее пределами.
Мне нужна зацепка. Ключевое звено, которое позволит распутать этот чудовищный клубок нагромождений. Дальше, дальше!
Я вцепился в горло собственному окружению, из последних сил следуя невесть откуда взявшемуся инстинкту – поставил себя против системы, против неискоренимых молодежных банд, против серости и бездушия учителей, против сладкого привкуса химической дряни у тебя в крови. Для меня словно обычные удовольствия этого мира были чем-то ненужным, костылем на пути в реальность, которую я предсказывал сам себе день за днем пота и крови тренировок, нужных мне невесть зачем и невесть для
