Время жить (трилогия) - Виктор Тарнавский

– Ну какие вам нужны еще гарантии?! Это только в плохих детективах из свидетелей наваливают штабеля трупов! Зачем нам возиться потом с вашим телом, придумывать версии для полиции, ваших родственников, знакомых, возбуждать подозрения? Вы и дальше будете работать в нашей системе. Квалифицированные адвокаты нам всегда пригодятся.

– Боюсь, что после этого провала…

– Полноте! Вы ведь сделали все, что могли, верно? Потом в разговорах с коллегами будете с сожалением упоминать об этом экзальтированном идиоте Джойваре, который не слушал ваших советов и сам себя раскрутил на высшую.

– (слабым голосом) Я лучше уеду. В Телларну, Урумбиду, на Круглый океан…

– А вот этого я вам не советую. Дома, в привычном окружении, вы в куда большей безопасности, чем за границей. Кого там будет заботить исчезновение какого-то иностранца? Прекратите трястись, приведите в порядок свои нервы, и будем работать дальше. До скорой встречи.

Голоса за стеной стихли, а потрясенный Корчер Джойвар сел на кушетке и схватился руками за голову. Ситуация вдруг повернулась к нему неожиданной и неприятной стороной. В отчаянии он хватался то за одну, то за другую соломинку, но все они ломались при первом же прикосновении. Деньги?! Триста тысяч на его счете?! Если адвокат прав, они так и не покинут банка! Помилование?! Заранее написанное прошение на имя президента?! Кто сказал, что Лёрид Кирстен его подпишет?! А в голове его стучало исполинским молотком: "Приведем в исполнение приговор…". Приговор… в исполнение… О, ужас! Он сам, лично, только что попросил себе высшей меры!

Корчер Джойвар метался по крохотной комнатке, но нигде не находил выхода. Он в ловушке, в смертельной западне, и дверь окончательно захлопнулась за ним! У него нет выхода! Нет?!!?

Спустя короткое время за ним пришли, и Джойвар на подкашивающихся ногах потащился обратно в зал суда. Мозг лихорадочно просчитывал и тут же отбрасывал варианты. В клетке он едва не лишился чувств и выслушивал долгое чтение приговора, вцепившись в перекладину статьи подсудимых.

– …На основании Закона о бунтовщиках от пятого третьего 5152 года, суд приговаривает Джойвара Корчера, тридцати четырех лет, к высшей мере наказания – смертной казни! – раздалось в голове Джойвара похоронным набатом.

Десятки любопытствующих, изумленных и негодующих лиц завертелись у него перед глазами, и, цепляясь за остатки реальности, Джойвар истошно закричал, перекрывая стук судейского молотка и неровный шум в зале.

– Это все неправда! Мне заплатили люди из секретной службы! Они дали мне двести тысяч, чтобы я выстрелил в полицейского, а затем признал свою вину! Я им до этого продавал информацию о Движении! Это все подстроено, подстроено! Они писали на бумажке все, что я должен был говорить!…

Полицейские замешкались, открывая дверь в клетку, а Джойвар кричал, зажмурив глаза и вцепившись в перекладину. Он называл подробности, имена и даты, слова сыпались из него как из разорванного мешка вперемешку со слюной и нечленораздельным визгом. Он совсем зашелся криком, когда сильные руки схватили его, отодрали от скамьи подсудимых, зажали рот и потащили прочь. Это был уже не человек, а кусающееся, лягающееся и визжащее нечто, и за порогом зала рассудок окончательно оставил Корчера Джойвара.

Зал к этому времени походил на растревоженный улей. Все уже были на ногах, кто-то в задних рядах, уже поняв, в чем дело, пытался выбраться наружу, но полицейские в дверях вежливо, но непреклонно отталкивали самых нетерпеливых обратно.

– Внимание! – мощный голос внезапно перекрыл окружающий шум. – Всем вернуться на свои места и соблюдать тишину!

На возвышении перед столом судьи, испуганного скорчившегося в своем кресле, словно ниоткуда появился высокий широкоплечий человек в длинном черном плаще. В его голосе была резкая властность, и его словам подчинились. Шум в зале стал понемногу стихать.

– Благодарю, – человек в плаще слегка наклонил голову. – Я сожалею о происшедшем только что инциденте и прошу вас о нем забыть.

– Как это забыть?! – раздался в наступившей тишине одинокий голос, кажется, Бэлла Флокасса. – И кто вы такой?

На последний вопрос мог бы ответить Корчер Джойвар, наверняка узнавший бы своего куратора, час назад ведшего разъяснительную беседу с адвокатом, но Джойвара уже не было в зале.

– Будем считать, я из секретной службы, – человек в плаще попытался улыбнуться, но вышла у него лишь кривая усмешка. – Во имя государственных интересов Горданы я требую, чтобы последние нечленораздельные выкрики подсудимого навсегда изгладились из вашей памяти!

– Так это была правда?! – раздался чей-то голос из глубины зала. – И весь этот процесс от начала и до конца был сфабрикован?!

– Какое это имеет значение?! – "представитель секретной службы" заметно нервничал. – В любом случае, мы не позволим никому из вас бросить тень на горданское правосудие! Вы все должны быть патриотами нашей страны и понять…

– Быть патриотом – это не значит покорно повторять ложь, которую вы пытаетесь скормить народу, прикрываясь высокими интересами! – отважно закричал Бэлл Флокасс. – В Гордане свободная пресса!

– Если вы не способны понять, мы вас заставим! – человек в плаще, похоже, справился с волнением. – При выходе из зала суда все вы сдадите аудио и видеоматериалы и дадите подписку о неразглашении! А если кто-то из вас попробует где-то что-то вякнуть в какой-то газетенке, я обещаю ему за это уютный тюремный срок, а газете – быстрое и скорое закрытие! Вы поняли?!

Шум в зале достиг предела. На все еще работающем магнитофоне Билона загорелась красная лампочка, показывая слишком большую силу звука. На лицах полицейских, выстроившихся у входных дверей, появилось выражение мрачной решимости.

– Вы все записали?! – повернулся Билон к Орне Маруэно.

– Все, – Орна, как ни странно, оставалась спокойной посреди гвалта.

– Дайте сюда кассету!

– Зачем?

– Дайте кассету! – Билон чуть ли не силой вырвал магнитофон из рук девушки. – Я знаю, как ее пронести наружу!

Это подействовало. Орна Маруэно замолчала и вопросительно посмотрела на Билона. Суматоха продолжалась, полицейские были отвлечены на людей, которые снова пытались прорваться через кордон, человек в плаще смотрел в ту же сторону, и Билон проворно вынул кассету из своего магнитофона, мгновенно засунул на ее место кассету Орны и захлопнул крышку.

– Прикройте меня, – прошептал Билон Орне Маруэно, хотя в окружающем шуме вполне можно было и прокричать.

Тем не менее, Орна Маруэно услышала. Она сместилась в сторону и начала протискиваться между Билоном и креслами переднего ряда, на несколько мгновений закрыв его от посторонних взглядов. Этого времени хватило Билону, чтобы, расстегнув куртку, просунуть кассету с опасной записью в рукав. Она скользнула куда-то вглубь, и Билон порадовался, что у его куртки тесные манжеты, которые не позволят ей выпасть наружу. А еще, что ему дали в дорогу именно этот магнитофон новейшей модели, использующий компактные кассеты. Традиционную бобину с пленкой он наверняка не смог бы спрятать ни при каких обстоятельствах.