В тине адвокатуры - Николай Гейнце

Послушав сухой перечень бывших и предстоящих работ по вверенному ему заведению, надежды на получение в близком будущем профессуры, Антон Михайлович не удержался.

— Неужели, — воскликнул он, — ты до сих пор не встретил женщины или девушки, которая бы отвлекла тебя хотя на время от твоей зачерствляющей сердце специальности!

— Нет, дружище, не встретил! — серьезно отвечал Карнеев.

— Ты, может быть, уже слишком разборчив?

— Не думаю, мои требования довольно умеренны по идее: я ищу женщину не куклу и не самку, а женщину-друга, но оказывается, что на практике такие требования чрезмерны. В наше время таких нет.

— То есть не нет, а ты не нашел, это разница! — возразил Антон Михайлович.

— Ну, пожалуй, если хочешь, не нашел, значит — для меня нет.

— А, может быть, проглядел?

— Пожалуй и проглядел; некогда, брат, посвящать себя всецело, быть может и приятной специальности — искать. Много и без того работы… — улыбнулся Иван Павлович.

— Нет, я счастливее тебя, — задумчиво начал Шатов.

Восторженно описал он своему другу свою невесту, княжну Лидию Дмитриевну Шестову, тепло и задушевно рассказал он историю их любви, неожиданность взаимного признания, печальную обстановку их обручения у одра умирающего отца.

— А та, другая? — спросил с дрожью в голосе Карнеев, знавший роман своего друга, но не знавший фамилию девушки, увлекшей молодого идеалиста.

— Та, это ее сестра, старшая… — смутился Шатов.

— Сестра? — удивился Иван Павлович.

— Да, но там все кончено, мы расстались на полуслове, на полупризнании, между нами не осталось даже ни малейшей нравственной связи. Я, видимо, герой не ее романа! — с горечью ответил Антон Михайлович.

— Она живет с сестрой?

— Да, с ней будет жить теперь в Москве.

— И ты не боишься, что будешь между двух огней?

— Нет, повторяю тебе, там все кончено! — раздражительно произнес Шатов.

Как-то невыносимо больно сжалось его сердце. Он сознавал, что не сказал своему другу всю правду.

Он, впрочем, и сам себе боялся признаться, что образ княжны Маргариты, нет, нет да и восставал перед его влюбленными глазами.

— Эти Шестовы не родственники ли княгини Шестовой, сын которой учится у нас? — переменил, видимо нарочно, разговор Иван Павлович.

— Княгиня их тетка, а Володя их двоюродный брат.

— А!

Антон Михайлович в коротких словах рассказал о загадочной смерти отца князя Владимира, князя Александра Павловича Шестова, о том, что в настоящее время княгиня с княжнами находится в Т., а по окончании дела о наследствах, которое ведет Николай Леопольдович Гиршфельд, они переедут на жительство в Москву.

— Я тогда познакомлю тебя с моей Лидой… — закончил Шатов.

— А если я влюблюсь и отобью? — пошутил Карнеев.

— Нет, брат, это шалишь, такое сокровище я отдам только с моей жизнью.

— Так Гиршфельд там орудует всеми делами?

— Да, а разве ты его знаешь?

— Немного, мы были в одной гимназии, а потом встречались здесь у Константина Николаевича, который имеет честь считать его в числе своих учеников и любимцев. Впрочем, за последнее время он в нем разочаровался.

— Почему?

Карнеев рассказал Шатову, при каких обстоятельствах Гиршфельд попал в учителя к князю Владимиру.

— Благодарственное письмо князя Александра Павловича за рекомендацию Гиршфельда, которого Константин Николаевич и не думал рекомендовать, раскрыло перед ним весь непривлекательный кунсштюк этого жидка. Он страшно рассердился и написал князю резкий ответ, где высказал всю правду, но судя по времени, письмо не застало князя уже в живых.

— Вот каков этот господин, — заметил Шагов, — то-то я с первого раза, несмотря на его изысканную любезность, почувствовал к нему какую-то страшную антипатию. Я сначала объяснил это тем, что мне казалось, что он приносит несчастие семейству Шестовых, и я всеми силами старался отделаться от этой нелепой мысли, но безуспешно.

— Константин Николаевич просит пожаловать вас завтракать вместе с вашим гостем! — доложил вошедший лакей, обращаясь к Ивану Павловичу.

— Пойдем, познакомишься, отличный человек, — обратился Карнеев к Шатову.

Последний согласился, и друзья спустились вниз и прошли в знакомую уже нам столовую.

После обычных представлений, все трое уселись за стол. Во время завтрака Карнеев рассказал Константину Николаевичу похождения Гиршфельда и то, что он теперь уже поверенный княгини и княжен Шестовых.

— Вот так молодец! — закончил свой рассказ Иван Павлович.

— Дай Бог, чтобы таких молодцов было поменьше, — заметил нахмурившись, Вознесенский.

Более двух недель прожил Антон Михайлович у Карнеева, успел за это время сблизиться с Константином Николаевичем, и последний предложил ему место годового врача при его заведении.

Шатов согласился.

Наконец Антон Михайлович нашел маленький флигель-особнячок в одном из переулков, примыкающих к Мясницкой, наискось дома, где помещалось реальное училище, устроился в своем уголке и принялся за работу. Это, однако, не помешало друзьям видеться часто и проводить в беседе долгие осенние вечера. Разговор Шатова вертелся всегда около ожидаемой со дня на день его невесты, княжны Лиды. Восторженные рассказы о ней Шатова в конец заинтересовали даже хладнокровного Ивана Павловича и он стал с нетерпением ожидать приезда невесты своего друга, радуясь заранее предстоящему ему семейному счастью.

Наконец, желанный день настал. С телеграммой в руке, полученной ночью, не вошел, а вбежал рано утром Шатов в спальню Ивана Павловича.

— Приезжает сегодня, сейчас еду встречать! — сообщил он ему свою радость.

— Ну, вот и отлично, что дождался, а то уж и совсем стал отчаиваться. О здоровье не телеграфирует?

— Нет, о здоровье ни слова… — затуманился Антон Михайлович.

Здоровьем его, при встрече невеста не порадовала.

V

Друг

Знакомство Ивана Павловича с Шестовыми состоялось вскоре после того, как последние совершенно устроились в Москве.

Княгиня была очень довольна этим знакомством и закидала Карнеева просьбами о покровительстве ее Вовочке, как Зинаида Павловна называла своего сына.

Иван Павлович любезно обещал свое заступничество, и княгиня осталась от него в положительном восторге.

— Я не могу простить Константину Николаевичу, что он летом отказал мне наотрез рекомендовать учителя для сына, — заметила она в разговоре, — передайте ему от меня, что я этого ему никогда не забуду.

— Но ведь вы нашли и, кажется, удачно! — чуть заметно улыбнулся Карнеев.

— Это случай, счастливый случай; не представься он, что бы я тогда делала? — отвечала княгиня.

Княжна Маргарита была очень сдержанна, так как не знала еще, как взглянет на это знакомство Гиршфельд, а она уже приучила себя смотреть на все его глазами и выслушивать даже относительно мелочей его мнение.

Это произошло совершенно помимо ее воли.

С естественным, бесцельным и безыскусственным радушием встретила Ивана Павловича одна княжна Лидия Дмитриевна.

— Друг моего жениха будет и моим другом, я там много слышала от него о вас, что заранее вас полюбила! — с чувством пожала молодая девушка руку представленного ей Карнеева.

Искренность тона княжны нашла себе полное отзвучие в сердце Ивана Павловича, и оно откликнулось на этот наивный призыв к дружбе. Он сразу почувствовал, что не только готов сделаться, но уже сделался другом этой очаровательной девушки.

Сближение их произошло очень быстро.

— Я, пожалуй, так и на самом деле приревную тебя! — пошутил раз с Карнеевым Шатов.

Иван Павлович сделался необычайно серьезен.

— Эта шутка совершенно неуместна, как неуместно и странно твое поведение относительно твоей невесты.

— Что ты хочешь этим сказать? — вопросительно посмотрел на него Антон Михайлович, преодолев невольное смущение.

— А то, что сказал. Ты думаешь, что все слепцы и не видят, что ты, считаясь женихом младшей сестры, без памяти влюблен в старшую и не можешь даже этого скрыть. Княжна Лидия Дмитриевна в невинности своей чистой души безусловно верит тебе. Берегись, чтобы у нее не открылись глаза. Она слишком сильно тебя любит — это открытие может убить ее.

— Какой ты вздор мелешь! — заметил сквозь зубы Шатов.

— Дай Бог, чтобы вздор… — ответил Карнеев.

Шатов переменил разговор, но эта беседа поселила между друзьями некоторое охлаждение.

Антон Михайлович не мог простить Карнееву, чтоон разгадал страшную тайну его сердца.

Иван Павлович волновался вследствие других причин.

Бывая более двух месяцев весьма часто у княжен, он успел оценить по достоинству светлую личность княжны Лидии Дмитриевны. Она оказалась даже неизмеримо выше восторженных описаний ее жениха. Он до сих пор не встречал ей подобных, и эта встреча оказалась для него роковой.