Птица над городом. Оборотни города Москвы - Клещенко Елена

— Валерка, а вы этого Виктора из Питера не успели найти?

— Не успели. Похоже, никто из окружения Насти о нем ничего не знал.

— Никто ничего?.. — переспросила я. А что если никто эту кикимору не похищал, а сидит она сейчас у своего молодого человека, в Питере или на съемной квартире в Москве? А мне она просто морочила голову сказками о негодяях с переноской? Нет, так изображать страх и слезы, это надо незаурядные актерские способности иметь… а кто сказал, что у Насти их нет, после жаровской-то аферы? Но зачем? Ведь от таких новостей все кинутся ее искать, а если она решила исчезнуть, отчего бы не придумать что-то более безопасное? Или ей стыдно, что не хочет возвращаться к своим, и легче все свалить на зловещих похитителей, чем оправдываться? Идиотизм, но юные девицы способны и не на такое, помню по себе… И зачем, кстати говоря, она вообще уходила из дома и поселялась у Жаровой? Чай, не маленькая, преспокойно могла соврать матери, что идет в институт, а сама отправиться промышлять в «Омега-Поиск», и никто бы ничего не узнал… Говорить об этом Валерке я не стала. В конце концов, на то он и оперативник, чтобы прорабатывать версии, и Виктора он в любом случае будет искать.

Заснула я где-то через час, в обнимку с рыжей собакой. Думала, не проснусь, но как только увидела записку на столе — сон слетел.

Ну, по крайней мере, еще одно я могу сделать: поставить в известность Наташку. Уроков у меня завтра нет, у нее первого тоже нет, значит, сразу же, с утра.

Глава 15

Я рассказать вам не могу,

Как много меток на снегу,

Их понимать умеет каждая собака…

— Ната-алья Пантелеевна, а за что три?

— За четыре ошибки.

— Да, а Кореневой четыре поставили, а у нее тоже четыре ошибки…

— Саша, — железным голосом сказала Наталья. На месте четвероклассника я бы испугалась уже сейчас, не дожидаясь продолжения. — Кореневой поставили четыре, потому что она заслужила эту оценку. И ошибки у нее… не такие, как у тебя. Вообще я бы посоветовала тебе поменьше оглядываться на других и побольше следить за собой. Все понятно?

— Наталья Пантелеевна, а можно я сейчас вам отвечу? Я вспомнил…

Далеко пойдет ребенок, подумала я. Редкий взрослый решился бы качать права после Натальиного «все понятно?».

— Хорошо, отвечай на вопросы другого варианта. Назови мне первую русскую летопись.

Пауза. Четыре, три, два, один с половиной…

— «Песнь о вещем Олеге».

Я быстро сделала вид, что у меня зачесался нос. Надо отдать Наталье должное, ее лицо осталось каменным.

— Два балла.

— За что-о-о-у?!

— Вот когда поймешь, за что, — ласково сказала Наталья, — тогда придешь требовать повышения оценки.

— Но в учебнике же…

— ДО СВИДАНЬЯ, САША.

Когда борец за свои права закрыл дверь с той стороны, Наталья глубоко вздохнула, будто вынырнув из воды, и произнесла одно непедагогичное слово. Я согласилась.

— Чье это чадо? Похож на кого-то.

— Неважно. Что-то хотела, Галь?

Ага. Можно сказать, мечтала. Я еще раз пересказала свой ночной разговор.

Наталья выслушала, закурила. Сигареты были не ее, розовый «Парламент». У детей конфискованные, что ли?..

— Кольцо, а потом в центр… Направление она тебе не сказала?

— Наташ, кошки не чуют север-юг так, как мы.

— Чуют.

— Ты мне рассказывай, — буркнула я. Как видят мир кошки, я выяснила в деталях еще давно. Сразу, как только стало ясно, кто Машка.

— Они прекрасно ориентируются по звуку, — без выражения сказала Наталья. — У них в ушах звуковой портрет местности, как у нас с тобой — образ. Она должна была узнать улицу.

— Значит, не узнала, раз не сказала.

Молчание было мне ответом. И в самом деле, странно: разве она могла не разобрать, по Ленинскому ее везут или по Варшавскому шоссе? Неужели все-таки пудрила мне мозги? Ведь и вправду звуковые портреты должны быть разные… Хотя — настолько ли разные? Сама я в человеческом Облике, выйдя из метро, не всегда ведь соображаю, что за проспект передо мной. И зрительные образы не помогают.

— Ладно, — подытожила Наталья. — Рысь нашь пестрый хотя бы спасибо тебе сказал?

— Ну… в некотором роде.

— Очень на него похоже. — Наталья улыбнулась. — Галь, ты не бери в голову. Будем решать проблемы по мере поступления. Теперь пусть Валерка работает. Ты дала ему достаточно информации, компьютеры у них мощные, думаю, место вычислят сегодня же. А дальше по обстоятельствам.

— По обстоятельствам… Натал, ты что-нибудь понимаешь в этой хрени? ФСБ, лечение оборотней — что вообще происходит?

Наталья покачала головой. И твердо ответила:

— Я думаю, все прояснится, когда Валеркины ребята ее найдут.

— Что ж, логично. Наталья? А мы не можем…

— Нет. Это не наше дело.

— Понятно.

— Галь, не обижайся, — Наталья обняла меня за плечи. — У них свои способы. Пошлют по человечку на каждую подходящую улицу, отснимут приметы, составят описания, выловят совпадения. Ты же не собираешься сама этим заниматься?

— Не собираюсь.

Если бы речь шла об ориентировании над городом, тогда бы собиралась. А когда в числе примет идут витрины, столбы, киоски и автобусные остановки — это не ко мне.

Столбы и киоски — это собачье дело.

— Вообще-то я думала поговорить с Сергеем, — осторожно сказала я. — Ты же понимаешь, его ребята, которые выдвиженцев ищут, они город знают как свои четыре…

— Галь, — голос Натальи стал холоднее на градус. — Я считаю, Сережу сейчас трогать не надо. У него своих проблем хватает.

— А у него что? Я слышала…

— У него всякое-разное. При его хобби, ты понимаешь, проблемы есть всегда.

И улыбнулась вместо извинения за столь исчерпывающий ответ.

— Ладно, предложение снимается.

Я уж совсем собралась уходить, как вдруг вспомнила:

— Наталья, погоди, еще одна деталь. Тебе знакома такая контора — ООО «Веникомбизнес»?

— Не припоминаю, а что?

— А то, что в ней работает дама, которая тебя инспектировала. То есть школу.

Наталья подняла бровь.

— Объясняю медленно: та самая тетка, что сидела на уроке у Паши, в миру известна как пиар-менеджер компании «Веникомбизнес». Ли фотографировал какое-то их мероприятие, я узнала ее на фотке.

Тратить время на дурацкие вопросы — почему я решила, да уверена ли я, — начальница не стала. Мой птичий глаз ей давно известен.

— Так.

— Тебе это что-нибудь говорит?

— Безусловно. Спасибо, Галка. Безусловно.

Ясное дело, тратить время на ответы она тоже не будет.

— Ну ладно, тогда пока.

В холле на третьем этаже, который почему-то называется словом из позапрошлого века — «рекреация»- так просторно, что даже поселилось маленькое эхо. Клетчатый пол истоптан до белых пятен, на подоконнике выведены ручкой имена и знаки. Подоконники у нас в школе широкие, можно сидеть на них с ногами. Когда никто не видит.

Машку сегодня забирает няня, может, мне имеет смысл пока остаться в школе? Если вдруг чего, отсюда и полетим…

— Она вас даже слушать не стала.

— Ч-что?

Мне показалось, хрипловатый девичий голосок раздался прямо у меня над ухом! Я вытянула шею — так и есть: из соседней оконной ниши торчит нога в кроссовке с кислотно-зеленым шнурком на толстом подъеме. Чуть выше покачиваются кончики дредов.

Но я могу поклясться, что здесь только что никого не было… никого крупного, хочешь сказать? Забыла, где работаешь?

Я сползла с подоконника и подошла к Марине.

— Привет. А ты почему не на уроке?

— Я говорю, Наталья Пантелеевна вас даже не стала слушать! Сразу «нет», и все! А я думаю — почему мы должны по каждому пустяку обращаться в милицию?! Мы же сами сила!

— «Мы»?

— Ну… отряд.

— Откуда ты знаешь про отряд?

— А что, это тайна, что ли?

Вообще-то нет, но… Вот бы ей познакомиться с Симаковым. Два сапога пара.

— Марин, тебе мама с папой не говорили, что подслушивать некрасиво?

— Говорили, ага, — дреды утвердительно заболтались вверх-вниз. — Но у меня само получается. Мне это легко — я летучая мышь.

— Вино и мужчины — это моя атмосфэра, — машинально продолжила я. — Извини. Я думала, ты еж.

— Еж в анкете записан, — загадочно сказала Марина. — А я еще в простую мышь могу, то есть в полевку. И в крысу капюшонную. У меня только крупные плохо получаются, я зачет по собакам и кошкам так и не сдала. Ну, просто не повезло!

Я вообразила Марину Николаенко, пусть даже немного поменьше и без дредов, как она стоит, набычившись, перед Пашей Ламбертом, — и посочувствовала обоим. Ох, где-то сейчас наш Пашечка? И не много ли у нас форсмажоров в последнее время?..

— Галина Евгеньевна, возьмите меня в отряд.