Цицианов - Владимир Лапин

К концу царствования Екатерины II положение князя Павла Дмитриевича Цицианова вполне можно было назвать блестящим: генеральский чин в 40 лет, два ордена Святого Георгия, золотая сабля, особая похвала Суворова, особое благоволение императрицы, и все это — не за придворное шарканье или какие-либо еще более сомнительные действия, а за ратный труд, за проявление несомненных военных и административных дарований. Но все эти несомненные достоинства в один день не просто померкли, но даже стали похожими на недостатки. В 1796 году к власти пришел Павел I, с крайним подозрением относившийся к любимцам своей матери и, соответственно, к их заслугам. В нашем распоряжении нет документов, позволяющих подробно исследовать жизнь Цицианова в этот период. 29 ноября 1796 года Павел I назначил его шефом состоявшего в Кавказской инспекции Суздальского мушкетерского полка, но любимцам Екатерины II было трудно при ее сыне, и 13 октября 1797 года под благовидным предлогом (состояние здоровья) Павел Дмитриевич вышел в отставку. Он был исключен из службы одним приказом Павла I вместе с П.В. Чичаговым, А.П. Ермоловым, М.И. Платовым и И.И. Завалишиным (последний был назван «партизаном» Суворова — в тогдашнем значении слова: «сторонником партии» — за то, что откровенно объяснил причины поражения русских войск в Швейцарии и Голландии в 1799 году увлечением парадной частью[155]). И только 7 мая 1801 года Александр I вернул Цицианова на службу в канцелярию Государственного совета экспедитором по военной части, а 15 сентября 1801 года производством в генерал-лейтенанты со старшинством, исчисляемым с 1793 года, уравнял его с теми его сверстниками, которые «не теряли время» в отставке при Павле I.[156]

Этого и следовало ожидать. Историк М.Ф. Де-Пуле, написавший книгу о восстании в Польше и Литве в 1792—1794 годах, дал нашему герою краткую, но яркую характеристику: «Цицианова мы видим во всех местах, где нужны отвага и решительность»[157]. В таких генералах Россия весьма нуждалась.

Глава вторая.

РОССИЯ И ГРУЗИЯ К 1803 ГОДУ

…Народ, жаждущий быть под законами всероссийской империи…

В начале декабря 1802 года Павел Дмитриевич Цицианов вновь, во второй раз в своей жизни, подъезжал к предгорьям Кавказа. На этот раз ему была уготована роль главноначальствующего в Грузии с самыми широкими полномочиями. Ему подчинялись все войска Кавказской линии и Каспийская флотилия. По существовавшей тогда традиции он был одновременно и астраханским военным губернатором. Но не одно это волновало князя. Он ехал на родину, о которой ранее знал только понаслышке от приезжавших в Москву грузин, о которой слышал даже не рассказы, а пересказы своего отца, выросшего в России и только в раннем детстве дышавшего воздухом отчизны. Это были сказки и легенды, повествования о подвигах предков, о горах, покрытых снеговыми шапками, о долинах, где в изобилии растут виноград и персики — удивительные плоды, которые в России были диковинкой. И чем ближе подъезжал генерал к Владикавказу, тем чаще во сне являлись ему удивительные картины Грузии — страны, о которой он столько слышал, о которой столько думал, но которой еще никогда не видел.

Что из этих видений совпало с реальностью? Как эти картины повлияли на практическую деятельность Цицианова? Этого мы не знаем. Но мы уверены в том, что его шаги на посту главнокомандующего во многом определялись реалиями края, взглядами правительства на присоединенную территорию, на опыт, накопленный обеими сторонами в результате многовековых контактов. Цицианов должен был столкнуться с проблемами, не одно десятилетие копившимися на Кавказе. Ему первому из российских государственных деятелей пришлось заниматься инкорпорацией в состав империи неевропейского политического образования. К тому времени в состав России вошли четыре осколка Золотой Орды — Казанское, Астраханское, Сибирское и Крымское ханства. Последнее было вассалом Турции, имело специфическую политическую организацию, ликвидация которой не вызывала никакого смущения в Петербурге. Покорение других ханств являлось делом давно минувших дней и происходило в XVI веке при Иване Грозном и его сыне Федоре Ивановиче. Русские стяги над Казанью и Астраханью взвились как символы реванша, исторической мести за трехсотлетнее ордынское «иго». Да и происходило все это в России допетровской, что в имперском сознании начала XIX столетия означало все равно что «до потопа». В последней трети XVIII столетия Россия разделила с Австрией и Пруссией Речь Посполитую, что стало финальным актом соперничества двух восточноевропейских держав, завершением «собирания русских земель», отложенной исторической местью за провозглашение русским царем польского королевича Владислава в 1613 году. Екатерина II отобрала корону у последнего польского короля Станислава Августа Понятовского, но ведь именно по воле императрицы он и надел эту корону на свою голову. В конце XVIII столетия причин взаимной польско-российской неприязни было столько и она имела столь глубокие корни, что мало кто задумывался о самой причине ее существования. За Кавказом никаких исторических долгов не числилось, а память о Тмутаракани могла служить разве что намеком на ранее существовавшие связи. В данном случае Российская империя поглощала государство с тысячелетней историей и самобытной культурой, страну, появившуюся на политической карте несколькими веками раньше Киевской Руси, Польши или Золотой Орды. По легенде, в Грузии находили себе убежище многие, в том числе беглецы из Сирии и Иерусалима после его захвата Навуходоносором. Во времена Античности на территории Грузии получила развитие высокая культура, в которую вносили свою лепту и восток, и запад. Уже в III—IV веках здесь стало распространяться христианство, а в 337 году эта религия приняла статус государственной. Считается, что христианство в Грузию принес сам апостол Андрей Первозванный, а наибольшую известность получила проповедь Святой Нины, пользовавшейся крестом из обрезков виноградной лозы. В VII веке Грузия подверглась разрушительным нашествиям хазаров и арабов, в X веке началось возрождение государства под управлением династии Багратидов, столетие спустя этот процесс был прерван турками.

При Георгии III (1156-1184) и царице Тамаре (1184-1213) Грузия стала одним из сильнейших государств тогдашнего мира. Затем наступила катастрофа: цветущая страна подверглась сначала безжалостному разгрому монголов, а затем войск Тимура. В последний раз объединенная Грузия существовала при царе Александре (1413—1442), который разделил царство между сыновьями, в результате чего образовались три царства — Имеретия, Карталиния (Картли) и Кахетия и пять княжеств — Мингрельское, Гурийское, Абхазское, Сванетское и Самцхетское. Далее страна стала ареной соперничества Турции и Персии. Особенно разорительными оказались походы шаха Аббаса I в первой четверти XVII века. По словам историка В.Е. Романовского, «вся прошлая жизнь Грузии с древнейших времен и до присоединения ее к России представляет непрерывный ряд опустошительных нашествий, и историю Грузии некоторые исследователи справедливо называют мартирологией грузинского народа»[158].