Умри, а держись! Штрафбат на Курской дуге - Роман Кожухаров

– Да вы что… товарищ командир… – хором кричат Степанков и Дерюжный, в один голос уговаривая его обратно надеть каску на голову.

В ответ Коптюк приказывает своему замкомвзвода выяснить, есть ли потери, а также количество патронов у бойцов взвода. И пусть готовят гранаты к бою. Этот чертов «тигр» встал у них поперек горла. Немецкие автоматчики, воспользовавшись тем, что у них образовалось уже два естественных защитных заслона, ползком пробираются от первой пылающей факелом машины к замершему перед рвом «Тигру» и, заняв позиции под его прикрытием, начинают стрельбу.

Крайний левый «тигр» устроил настоящую охоту за пулеметным расчетом «максима». Он продвигается медленно вперед, словно подкрадываясь к траншее и высматривая, где могут появиться пулеметчики. Все это время танковые пулеметы работают без остановки.

Вдруг с правого фланга, в обход противотанкового рва, набирая скорость, выдвигается вражеский танк из второй линии. Его маневр становится полной неожиданностью для штрафников. «Тигр» на левом фланге будто только и ждал этого действия. Его двигатели перекрывают своим рыком гул стрельбы, и, выпустив из хвоста облако черного дыма, громадная машина устремляется вперед, двигаясь параллельно экипажу на правом фланге.

Две фигуры с надвинутыми на глаза касками, с мертвенно-белыми, как полотно, лицами порывисто бегут по траншее прочь от растущего на глазах, лязгающего чудовища.

– Не бояться!!! Пропускай и бей гранатой!.. Не бояться!.. Проходит!.. – кричит что есть силы Коптюк.

Он бросается навстречу бегущим и чувствует, как и у него внутри, в самой глубине, копошится мерзкий, хлюпкий страх.

– Эх, командир!.. – сквозь зубы выдавливает Степанков, правой рукой то ли останавливая, то ли отталкивая взводного. – Щас я его!..

Ординарец налетает на бегущих штрафников. Они совершенно ничего не соображают. Степа бьет первого наотмашь ладонью по лицу. Оплеуха приводит бойца в чувство.

– Не беги! Не беги!!! – кричит Степа, неистово тряся его за грудки.

Второй тоже приходит себя.

– Где гранаты? Бутылки твои где? – спрашивает Степанков бойца.

Тот, испуганно озираясь, не сразу показывает рукой в ту сторону, откуда он только что бежал.

– Там… – лепечет «переменник» белыми, как пельмень, губами.

– Эх ты! Там!.. Ни на шаг от командира!..

С этими словами Степанков, согнувшись буквой «Г», ловко маневрирует в изгибах траншеи. Машину отделяют от окопа уже метров десять.

Танк и Степа стремительно сближаются. Боец оказывает в той точке, где танк должен пересечь траншею штрафников, на несколько секунд раньше. Его каска еще мелькает под бруствером, словно мечется туда-сюда, когда ее накрывает бронированная громадина.

Преодолевая траншею, махина клюет своим недлинным, но мощным стволом и вся тяжело ныряет на бруствере и, взревев двигателями, невысоко вздымается кверху на задней стенке окопа всем своим приземистым, плотным корпусом.

XXXV

Степа оставался где-то там, под ним, погребенный ревущим металлом. Танк быстро перебрался через траншею, оставив позади себя черные клубы бензинового выхлопа. И вдруг из непроглядно клубящейся черноты вдогонку танку полетела, кувыркаясь в воздухе, бутылка. Бликуя на свету, она разбилась о бронированную корму и сразу обдала ее бегущими язычками жидкого пламени, поначалу прозрачно-невидимого, а потом делающегося все более красным.

Федор не слышал себя. Может быть, он что-то и кричал, как и другие, те, кто находился рядом. Он бросился к Степанкову, а тот выползал на четвереньках по дну траншеи навстречу – обсыпанный землей, покрытый толстым налетом копоти и гари.

– Ты цел? Цел? – подхватывая его под мышки, криком спрашивал взводный.

А тот, ошалело перескакивая белыми, расширенными зрачками то на командира, то на остальных, хрипло твердил:

– Вы видели?! Это я его?! Вы видели?!

Степанков оказался цел и невредим. Единственное – из него слова били, словно струя из брандспойта.

– Он как надвинет!.. Я думал все, хана мне… Будто в могилу заживо закопало… И ревет над башкой так, что душа из тела – вон… И земля эта сыпет и сыпет на голову… А потом вдруг – вонь от движков его, ну и уже, когда, значит, прошел, я вдогонку ему…

Дерюжный, дав бойцу отпить из собственной фляги, похлопал того по плечу.

– Некогда, Степа, после поговорим… Ты тут держи этих, неустойчивых… чтоб не бежали больше…

Он кивнул в сторону двух бойцов, которые не выдержали вида накатывающегося танка.

– А я – за Кондратычем!..

Коптюк, убедившись, что со Степанковым все в порядке, тут же побежал по траншее на левый фланг. «Тигр» к тому времени уже преодолел передний край штрафных позиций.

XXXVI

Там обороной руководил Потапов. Бойцы действовали грамотно, без метаний и дерганий. Когда огромная машина приблизилась к траншее, все попрятались на дне своих ячеек. Да и непрерывная стрельба, которую вели спаренный и курсовой пулемет вражеского танкового экипажа, не давали высунуться.

Как только гусеницы «тигра» подмяли под себя траншею, сбоку в траншее выросла фигура Рукосуева. Боец метнул бутылку с зажигательной смесью почти в упор. Пламя вмиг охватило левую ходовую часть, разбрызгавшись по каткам.

Рукосуев ударил бутылкой с такой силой, что горящие брызги едва не обдали его самого. Часть горючей жидкости плеснула в окоп, зачадив тяжелой копотью. Рукосуев не растерялся и тут же, выхватив лопатку, стал забрасывать горящую лужу землей, срезанной прямо с утоптанного дна окопа.

А «тигр» тем временем уходил в сторону артиллерийской батареи, и по левой стороне, во всю длину гусеничных траков, наматывалось ярко-оранжевое пламя. Вдогонку «тигру» кто-то кинул гранату, но она, ударившись о борт танка, отскочила в сторону и рванула на земле.

Обе вражеские машины, которые пересекли передний край штрафников, были подожжены «переменниками». Вот только реального урона фашистским танкистам это не нанесло. Вся надежда оставалась на батарею. Таков и был тактический уговор между артиллеристами капитана Артемова и ротой Телятьева.

Главная задача «переменников» состояла в том, чтобы не пропустить через свои позиции немецких автоматчиков. С танками они вступали в единоборство по возможности, и, если так складывалась ситуация, – пропускать вглубь, где их должны были встретить артиллерийские расчеты.

Обе машины, чадящие огнем зажигательной смеси, представляли собой хорошую цель для изготовившихся расчетов. Орудие лейтенанта Перешивки уже дважды меняло позицию, уходя от убийственных выстрелов 88-миллиметровых пушек фашистских «тигров» и средних танков Т-4. Подносящий расчета был ранен, но не покинул поля боя. «Некогда!» – только и буркнул Ипатьев, отказываясь от медицинской помощи.

XXXVII

ЗИС-3 лейтенанта Гамкрелидзе метким выстрелом подбил немецкий танк, шедший во второй линии наступательной цепи, еще на подходе к переднему краю, где держали оборону штрафники. Приговорил его с двух выстрелов: первым вывел из строя ходовую, а вторым – прошил борт насквозь.

Расчету горячего грузинского лейтенанта приходилось жарко. Их позиции располагались по фронту вражеского наступления. По ним били сразу несколько танковых орудий первой и второй линий, да еще пулеметы того «тигра», который заклинило на границе противотанкового рва.

Чудеса изворотливости демонстрировали бойцы артиллерийского расчета «сорокапятки» под командой старшего сержанта Мараховского. Опытный артиллерист практически не давал своим бойцам и орудию полминуты провести на одном месте.

Когда артиллеристы обрушили на подступах к переднему краю, метров за четыреста, на танковые линии заградительный огонь, вести стрельбу они должны были совместно с минометными расчетами, находившимися на закрытых позициях. Но в самый ответственный момент выйти на связь с минометчиками не удалось. Пока связисты штрафников восстанавливали поврежденный вражеским снарядом кабель, пушкарям батареи пришлось действовать самостоятельно.

Все три орудия перешли на картечь, накрыв вражеских автоматчиков. Вовремя вступили огневые точки штрафников. Особенно «максим», который действовал на левом фланге. Картечь и пулеметные очереди отсекли пехоту от первой танковой шеренги, в которой накатывали «тигры». А те были слишком самоуверенны, чтобы остановиться. Поперли вперед…

Бойцы из взвода старшего лейтенанта Коптюка тоже показали выдержку и умение смотреть врагу в глаза. Встретили танки по-взрослому, не дрогнули. Теперь очередь за пушкарями.

Когда шедший по левому флангу «тигр» еще переваливал через окопы штрафников на левом фланге, расчет уже дослал, по команде командира – «Бронебойным!» – снаряд в казенник, и длинный ствол 57-миллиметрового орудия «вел» квадратное чудище.