Гладиаторы - Владимир Андриенко

И ближних любя,

Мы на роли героев

Водили себя.

В. Высоцкий

"Баллада о борьбе"

Больше Децебалу в этом сезоне не пришлось выступать на играх. Он надеялся на последний день, так-так многие ланисты приберегали хороших бойцов именно для закрытия игр. Но его надеждам не суждено было оправдаться. Последний день был ознаменован грандиозным боем "спартанцев с персами". Двое гладиаторов должны были изображать спартанских воинов царя Леонида при Фермопилах, а десять их противников изображали солдат армии персидского царя Ксеркса. В роли спартанцев были нубиец Юба и иудей Давид.

Децебал не на шутку испугался за своих друзей. Одолеть такое количество сильных бойцов дело совсем не шуточное. Но Юба сохранял полное спокойствие, а о Давиде и говорить было нечего. Иудея ничто не могло вывести из себя.

— Ты так спокоен, Юба. А я вот за вас волнуюсь. Вы оба можете не вернуться из этого боя.

— И напрасно ты переживаешь, — ответил нубиец. — Спартанское вооружение сходно с вооружением римских легионеров. И сражались спартанцы двойками. Два воина прикрывали друг другу спины. Такая тактика обеспечивает победу. Я хорошо знаком с искусством боя на мечах.

— Но у ваших противников будут длинные сарматские мечи. А это позволит им сохранять солидную дистанцию. И у них отличные защитные доспехи.

— Отличные? — вмешался Давид. — Я бы не назвал их отличными. Это вооружение тяжелой персидской пехоты и дралась такая пехота в основном в сомкнутом строю. Тогда эти доспехи имели смысл. Если тяжелая пехота смыкалась плечом к плечу и выставляла вперед гребенку из копий. Нам же предстоит сражаться совсем в иных условиях.

— Но их так много. Будь их пятеро, я был бы спокоен. Но десять это много даже для таких бойцов как вы.

— А разве ты не выстоял в схватке с тремя капуанцами? — иудей улыбнулся своему другу. — Завтра нам с Юбой идти в бой. Не забудь покормить моих голубей, если со мной что-нибудь случиться.

— Значит, ты все-таки не уверен в победе?

— Децебал, наши жизни в руках бога. И если завтра придет мой черед — значит, я умру.

— Вот с этим утверждением Давида и я согласен. Если коварные Мойры — богини судьбы, эти три отвратительные мерзкие старухи, что прядут нити человеческих судеб, решет обрезать нити судеб Юбы и Давида, то ничто их не спасет, — произнес Кирн, подошедший к друзьям сзади.

— А это ты, Кирн? — Децебал приветствовал гладиатора. — Но если ты пришел поиздеваться над Давидом, то сейчас не самое лучшее время.

— Поиздеваться? Нет, Децебал. Я пришел напутствовать нашего иудея на битву. И больше того, я знаю, кто будут ваши противники.

— Что? — удивились все трое. — Знаешь? Откуда?

— Только что подслушал разговор рутиария Квинта с ланистой Акцианом.

— И кто же? Да говори не томи! — взорвался Децебал.

— А ты не шуми так, а то стража нас услышит. Это наши галлы, брит и германец.

Друзья замолчали. Децебал понял, что дело приобрело опасный оборот. Германец и брит были весьма опасными соперниками. Их ярость не уступит ярости Юбы.

— Что же это наш ланиста решил угробить своих лучших бойцов? — наконец вымолвил Децебал.

— Не забудь покормить моих голубей, Децебал, — Давид спокойно стал наполнять свой шлем хлебными крошками. — А сейчас я это сделаю сам. Вон они уже слетелись. Хочешь пойти со мной, Кирн?

— Ты что не боишься? — спросил его грек. — Снова надеешься, что твой бог тебя спасет?

— Спасет? Мой бог спасет мою душу, после смерти. Это самое главное.

— Слушай, Давид, если ты выживешь после этого боя, я буду точно уверен, что у тебя есть амулет или колдовское заклятие. Не зря вас христиан называют врагами рода человеческого и колдунами.

— Эй! — Децебал приблизился к греку. — Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не совался к моему другу со своими приставаниями. Или хочешь познать мощь моего кулака?

— Что? — вскипел Кирн. — Да ты кем почитаешь себя? Героем? Я сам вздую тебя.

— Не гневи бога, Децебал, — Давид схватил друга за руку. — Пусть уходит.

Грек с проклятиями удалился, желая иудею сдохнуть на арене как собаке.

— И как ты его терпишь столько времени?

— Христос терпел больше, чем я. Когда его избивали римские солдаты пред казнью, он искренне простил их и сказал "Он не ведают, что творят". Когда его прибивали к кресту, он простил своих палачей. И нам, своим детям он завещал смирение. Наш спаситель завещал нам, что если согрешивший против тебя покается, то прости ему. Больше того, если он покается семь раз и еще семь раз согрешит против тебя, то все равно прости ему.

— Ну, хоть режь меня на куски, Давид. Но я не понимаю твоего бога. Он велит прощать врагам, а боги моего народа велят мстить и убивать врагов. И последнее мне нравиться больше.

— Христос сказал, что протси брата своего и сам прощен будешь.

— А если он ударил тебя по лицу. Ну, вот просто так подошел и ударил? Что тогда делать?

— Простить его.

— Но тогда он станет бить тебя постоянно! — вскричал Децебал. — если не ответил один раз, то он станет чувствовать безнаказанность! А за свою честь отказывается сражаться лишь тот, у кого её нет. Это мое мнение, Давид. Но не подумай, что я считаю тебя трусом. Хотя если бы такое произнес не ты, а кто-то другой то я именно так бы и подумал. Что же это за бог, что велит позволять себя унижать, порабощать, терпеть издевательства врагов? Что же это за бог, что позволил смертным себя избивать и казнить? Разве могли смертные казнить Зевса, или Осириса? Или нашего Замолвсиса? Да любого другого бога?

— Ты ничего не понял, Децебал. Христиане братья между собой и они все станут вести себя, так как я сказал. И в мире исчезнут несправедливость и войны. Отношения между хозяевами и рабами станут отношениями между людьми, а не между господами и двуногим скотом. Будь наш ланиста и ты христианами, разве послал бы он тебя на убой как скот? Ответь мне, дак! Ты же сам много думаешь о справедливости. Неужели ты не видишь, что моя вера и есть справедливость! Иной просто не может быть на свете.

— Но я не понимаю твоей справедливости, Давид. На небесах есть боги, а на земле их наместники цари. Есть воины, а есть рабы. И по твоим словам получается что все они могут жить в мире? И не нужно будет искусство воинов?

— Именно так! Царство Христа — это царство справедливости!

— Не понимаю я такой справедливости!

— Этого оттого, что глаза твои не открылись истине. Но не станем говорить сегодня об этом, друг.

— И то верно, — поддержал Давида Юба, — ведь столы уже некрыты и можно угоститься вином. А то вдруг завтра мы получим свободу и больше не сможем посидеть за столом обреченных….