Двойня для Цербера - Джулс Пленти

— Не неси чушь, Агния. Очень даже подходишь. Я не покупаю тех вещей, которые не моё. Правда, наскучившие или надоевшие вещи я выкидываю, но это не в твоих интересах, потому что куда выгоднее быть моей. Ты не представляешь, какие ужасные вещи могут произойти с женщиной, тем более такой юной и хрупкой, когда при ней нет нормального сильного мужика.

«Я не вещь! Не вещь», — стучит в разрывающейся от боли голове, но ему в лицо я улыбаюсь.

Улыбка моя искусственная, а в уголках глаз уже стоят слезы. Но Церберу все равно, насколько кукла сломана внутри, лишь бы завод не кончался, и она продолжала его развлекать.

— Уже лучше, Агния, — констатирует он и вдавливает кончики пальцев в мое бедро, — но ты все равно слишком напряжена. Тебе нужно выпить.

Берет со стола шот, в котором разные по плотности слои жидкости повторяют триколор, и подносит его мне, расплескивая липкий, остро пахнущий спиртом алкоголь на мое переливающееся золотистыми пайетками платье.

— Я не пью, — пытаюсь отодвинуть предложенный шот ладонью.

— И что с того? Неделю назад ты и не трахалась. Не строй из себя монашку, не с твоими данными, — отчитывает меня и впихивает рюмку в мои пальцы. — Пей сама, или я помогу.

Правило одно, и оно простое. Я в любом случае сделаю все, что прикажет Цербер — либо сама, либо он меня заставит. Подношу шот ко рту и смачиваю содержимым губы. Оно сладкое и жжется спиртом. Цербер смотрит на меня тяжелым взглядом исподлобья, пристально следя, чтобы я выпила все.

Я закрываю глаза и выпиваю содержимое рюмочки одним глотком. В голодный желудок падает настоящий огненный шар, который разливает свой жар по всему телу. Я закашливаюсь, утирая слезы, пролившиеся из уголков глаз.

Цербер болезненно гладит мою взмокшую спину своей большой, твердой ладонью. Каждый раз, когда этот человек касается меня, я едва сдерживаю крик. Вот и сейчас я втихаря закусываю костяшку пальца, чтобы не завопить.

— Агния, — знакомый звенящий голосок заставляет меня резко выпрямиться. — Вот, оказывается, как ты скучаешь по семье.

Алекс плюхается рядом со мной на диван и виснет у меня на шее. Я смотрю на Цербера и взглядом умоляю его ничего со мной не делать при подруге.

Он никогда меня не щадил, и сейчас ведет себя по отработанному шаблону: мое унижение должно быть возведено в абсолют. Цербер прижимает меня к себе еще крепче и засасывает в рот кожу на шее. Я мертвею от ужаса, а Алекс смотрит на это представление округлившимися глазами.

— Так вы мутите вместе? — проговаривает она, одернув яркий кроп-топ.

Ее красивое лицо искажается не омерзением или ужасом. Это удивление, перетекающее в яркое недовольство.

Я не вижу в глазах Алекс так нужной мне поддержки, пусть даже она и не знает ужасной изнанки моих с Цербером отношений. Там ревность. Господи, неужели моя лучшая подруга не шутила все это время? Алекс действительно считает его красивым мужчиной, с которым бы она не отказалась закрутить страстный роман? Я, что схожу с ума?

— Типа того, — отзывается Цербер, продолжая щипать мою шею губами. — А ты Алекс, да?

— Ага, мы с тобой пересекались на нескольких вечеринках, — улыбается она обольстительно и залпом выпивает один из разноцветных шотов, которыми заставлен весь стол. — Ничего, если я утащу у тебя Асю? Нам нужно носики попудрить.

— Она вся твоя, — разбитно отвечает Цербер, наконец убрав от меня руки. — Но ненадолго. Пудритесь в темпе.

Алекс хватает меня за руку, и вместе мы продираемся сквозь толпу, конвульсивно дергающуюся на танцполе. Сейчас мы останемся наедине, и она скажет, что все поняла, утешит. Лучшая подруга попытается убедить, что придумает, как помочь, и мне станет легче хотя бы от этой несбыточной надежды.

В небольшом женском туалете, оформленном рельефной штукатуркой, мы одни. Я обращаю внимание на зеркало, на котором кто-то розовой помадой написал красноречивое «slut». Всё вокруг словно насмехается надо мной, грязной и оскверненной. Все будто знают, что я всего лишь безвольная игрушка Цербера.

— И долго ты еще собиралась скрывать это от меня? — спрашивает, поджав пухлые губки и хищно сощурившись.

— Что это? — я не могу понять, почему ее тон такой злой и требовательный.

— Что встречаешься с Олегом, — уточняет Алекс, напоказ поправляя макияж перед зеркалом.

— Не встречаюсь я с ним, — отвечаю раздраженно, пытаясь защититься от глупых нападок лучшей подруги.

— Ага, конечно! Думаешь, я слепая? Я видела, как он тебя лапал в зале, а ты была не прочь. Как ты могла, Агния? — шипит она так зло, что я вся съеживаюсь.

Я готова расплакаться от обиды. Как так получилось, что мой родной человек делает мне больнее Цербера?

— Алекс, все сложно, — бормочу я беспомощно.

— Ничего сложного, Агния, — передразнивает Алекс мою манеру речи. — Ты просто обскакала меня, зная, что я сохну по Олегу. Переспала с ним, да?

— Алекс, что ты говоришь? Я не знала, что он тебе настолько нравится, — хватаю подругу за руки. — Он мне не нужен, слышишь?

— Значит, да. — смотрит на меня с пренебрежением. — Вот оно как. Ты мне вешала лапшу на уши, что ждешь того самого, особенного, а сама втихушку подложилась под Олега. А он мне реально нравится. Я все пыталась его завлечь, а ты взяла и все испортила.

— Так забирай, — выкрикиваю я, взбешенная ее глухотой к моим словам.

Я выбегаю из туалета, потому что нет сил больше находиться с ней в одном помещении. Нет сил терпеть ее нападки и обидные слова. Цербер насилует меня, а Алекс думает, что я захотела этого сама.

Как она, моя лучшая подруга, может не видеть, что он сделал со мной? Как может желать это чудовище?

Мне хочется бежать