Кремль 2222. Крылатское - Дмитрий Дашко

– Некогда было убраться, – почему-то виновато сказал киборг.

– Не страшно. Мы, мужики, к свинарнику привычны, – сказал маркитант. – Нам допрежь тоже попадались всякие бункера, но тебе досталась целка – её явно прежде не трогали.

Почти половину одной из стен занимали мониторы с выпуклым экраном. Я смахнул рукой пыль с одного из них: он оказался треснутым.

– Похоже, в него стреляли зачем-то, – произнёс маркитант.

Напротив мониторов расположились два металлических кресла, они тоже все были в пыли. Я смахнул пыль с ближайшего и сел в него. Оно вращалось, и я крутанулся на триста шестьдесят градусов.

Спинка у кресла была жёсткой и холодной.

– Аскетично, – протянул маркитант. – Суровая армейская классика.

– А ты что тут – царскую опочивальню ожидал увидеть? – усмехнулся я. – Так вон она, располагайся.

Я махнул в угол. В нём пристроились широкие топчаны для отдыхающей смены, обтянутые растрескавшейся искусственной кожей.

– Здесь был центр управления стрелковым комплексом, – сказал киборг и, предвосхищая наши жадные вопросы, добавил: – Я проверял, боеприпас полностью исчерпался. Пулемёты больше не стреляют.

– И что, никаких ништяков? – недоверчиво уставился на него маркитант.

– Увы. Оружия и продовольственных запасов тут нет. Операторы успели забрать всё с собой, прежде чем эвакуировались. Нашёл, правда, аптечку, она наполовину разукомплектована, но может пригодиться.

Я посмотрел на маркитанта. Мороки успели продырявить и его.

– Сейчас залатаем, – успокоил кио, уловивший мой взгляд. – Да и тебе, Нечай, медпомощь не помешает.

– А ты как?

– Ерунда. Лёгкие царапины, – отмахнулся он.

Киборг сноровисто обработал наши раны, сначала продезинфицировав, а потом прыснув на них каким-то гелем из распылителя.

– Что это такое? – заинтересовался я.

– Композитный полимер, используемый в медицинских целях. Предохраняет рану от попадания сторонней инфекции и способствует её затягиванию, – заученно пробубнил киборг.

– Слушай, – заговорил я, – ты, когда кодовое слово произносил, имя назвал женское – Люба.

– И что с того, – с неожиданной тоской произнёс Сержант.

– Оно тоже… как-то связано с твоим прошлым? – спросил я, понимая, что теперь сам копаюсь в чужих личных ранах.

Но было уже поздно.

Киборг застыл. Я уже испугался, что каким-то образом устроил ему короткое замыкание или что-то в этом духе и вывел кио из строя, но тут Сержант заговорил:

– Я не знаю. Это осколки моего прошлого… Их слишком мало, чтобы я мог сделать выводы. Может, это была моя жена, может, девушка, может, дочь… Я не помню. Твёрдо уверен лишь в одном, что когда-то я очень любил её. Эта любовь оказалась так сильна, что в Башне Мозга так и не смогли стереть её до конца.

– Слушай, – спросил я, – а тебе бывает грустно?

– После выхода из стоя блок-контроля я начал испытывать ряд прежде неведомых или забытых состояний, которые принято называть эмоциями. Теперь я грущу. Иногда чаще, чем мне бы того хотелось, – ответил киборг. – Но ничего не изменить. Кем бы ни была та, которую я любил, её больше нет. Я смирился с этим.

– Но продолжаешь любить?

Он кивнул.

– Слушай, – вскипел маркитант, – не трави Сержанту душу. Он ведь только с виду железяка, а внутри такой же, как ты и я. Ну, не считая танталового основа…

– Больше не буду, – пообещал я. – Какие у нас планы на ближайшее будущее?

– Пересидим погоню. Я ведь в какой-то степени нарочно повёл вас через Поля Смерти.

– Не понял! – взорвался маркитант. – Ты ведь говорил, что иного пути нет! Дескать, хочешь – не хочешь, придётся туда лезть! Было дело? Ты ведь так говорил?

– Говорил, – сказал киборг. – Но не договаривал.

– Как это прикажешь понимать? – взбесился маркитант. – ты что, угробить нас хотел?

– Вы знаете, что Поля Смерти меняют некоторые природные характеристики живых объектов. Иногда слегка корректируют, иногда практически полностью и могут превратить объект в не пойми что. За нами идёт отряд кио с собаками. Куда бы мы ни шли, псы не собьются со следа. Этот инстинкт у них специально развит многократно. Поле Смерти изменило нас. Я надеюсь, что теперь собакам будет трудно или почти невозможно взять наш след. Уйти от погони мы бы не успели, бой проиграли бы при любом раскладе. Выбор оставался небогатый. Я решил рискнуть. Как видите – мы живы и здоровы. Риск оказался оправданным.

– Дать бы тебе по башке, да боюсь, только руку себе сломаю, – проворчал маркитант, но уже более спокойным тоном. – Так ты уверен, что они потеряли наш след?

– Процентов на пятьдесят, но это неплохое число, – ответил Сержант. – Я планирую просидеть в бункере сутки-полторы, за это время погоня либо уйдёт далеко отсюда, либо Предводителю всё надоест и он отменит приказ. У него и других забот предостаточно, и он не может тратить на нас все доступные ресурсы.

– Твой план выглядит разумно, – согласился я. – Тут есть, где спать. – Моя рука указала на топчаны. – Провиант у нас с собой. Думаю, на сутки задержаться можно. Заодно чуток отдохнём и подлечимся.

– Сговорились, что ли?! – с досадой произнёс маркитант. Он махнул рукой: – А, хрен с ним! Что мне – больше всех надо?! Чур, тот топчан мой.

– Замётано, – усмехнулся я и обратился к Сержанту:

– А внешнее видеонаблюдение здесь есть: камеры какие-нибудь?

– Разбито. Фактически мы слепые, – не порадовал киборг.

– Но хоть дверь-то без нас не откроют?

– С этим всё в порядке. Пока я не подам команду – бункер не откроется. Насчёт воздуха не переживайте, система кондиционирования и очистки жива.

– Значит, хотя бы не задохнёмся, – констатировал я. – Меня всё устраивает. Лишь бы этот бункер не стал для нас ловушкой. Смысла выставлять посты не вижу, спим все. Сержант, это и тебя касается.

– Слушаюсь, командир, – отрапортовал тот.

– Тогда отбой, камрады. Спим до тех пор, пока не позеленеем, – распорядился я и, найдя на пульте кнопку управления электричеством, выключил свет.

Глава 21

Спать хотелось ужасно, но сон почему-то не шёл. В темноте раздавалось похрапывание маркитанта и странноватый звук, напоминающий лёгкое посвистывание, исходящий от кио. Биология в Сержанте взяла своё, киборг на какое-то время отключился. Можно ли это назвать сном в нашем понимании слова, или это сродни щелчку выключателя, на время вырубающего основные функции механизма? Вообще, кстати, интересно, а видят ли киборги сны?

Я подумал, что как бы он ни храбрился, но надо признать, что ему всё же порядком перепало в схватке с ожившими мертвецами. И если с нами всё понятно, как и чем лечить, то что делать с пострадавшим организмом кио – могут ли ему оказать помощь не в пределах пресловутой Башни Мозга? Надо при возможности расспросить Сержанта. Не факт, что он станет отвечать (киборг старательно избегал некоторых тем), но попробовать нужно.

Потом мои мысли переключились на Комплекс. Я стал думать, как там отец, всё ли у него хорошо, не продолжают ли докучать шайны? Если они просочились один раз, то могут появиться и в другой, не обязательно дожидаясь массового вторжения: малыми группами разведать, к примеру, прощупать противника…

Продолжают ли летать на крыльях ребята? Я страшно соскучился по потерянному на время чувству полёта, по той невероятной свободе, которая охватывала меня в воздухе. И не менее страшно соскучился по Варе. Когда вернусь (я намеренно избегал употреблять «если»), обязательно поговорю с отцом, чтобы он разрешил взять Варю в жёны. Уверен, он не откажет. А что касается самой девушки, тут никаких сомнений – она с радостью выйдет за меня.

На волне приятных мыслей я расслабился и не заметил, как заснул.

Ночью никто не долбился, не стремился ворваться в бункер, поэтому я спал безмятежно, как ребёнок.

Разбудил всех киборг, у него явно были встроенные внутренние часы. Я зевнул, с удовольствием потянулся на топчане и встал на ноги. Тело затекло, пришлось размять затекшие конечности.

В бункере был автономный источник водоснабжения, мы напились вдоволь и даже слегка всполоснулись, устроив импровизированный душ. Холодный душ бодрил и мог оживить даже покойника.

На завтрак был всё тот же сухпай. Я снова выдал киборгу двойную порцию. Тот благодарно кивнул и, как всегда, методично истребил всё до последней крошки.

Выходить наверх решили на следующие сутки, и потому день прошёл в блаженном ничегонеделании. Я уже забыл, когда в моей жизни было нечто подобное. Мы были тремя трутнями, валялись, лениво переговаривались и спали.

К сожалению, из киборга был плохой собеседник. Выжать из него информацию – всё равно, что совершить подвиг. В лучшем случае он отделывался короткими, мало что значащими фразами. Поняв тщетность усилий, я отстал от него. Маркитант потравил несколько баек, однако скоро его запас историй исчерпался, и мы замолчали до обеда.