Цитадель: дочь света - Марианна Красовская

– Трибунал? А меня он не по этой же причине ищет? А если кто-то сказал, что я темная?

Аарон удивленно посмотрел на меня:

– Все возможно.

Некоторое время мы молчали, а потом я вспомнила, что хотела спросить.

– Слушай, ну как-то ведь таких охраняют, не? Или их сразу на месте убивают, без суда?

– Сразу убивают, обычно. По ним же все видно. А что?

– Я подумала, если есть способ их как-то заключить в рамки, то почему нет способа оградить нас от наружной нечисти?

– Вообще-то я думаю, есть, – смутился Аарон. – Молитва, например…

– А ты пробовал? Что-то я не видела результата…

– Не пробовал, – признался эльф. – И так ведь справлялись…

– На земле лень входит в число смертных грехов, – строго сказала я. – Поэтому встал, взял кадило и пошел вокруг стана махать!

– Кадила у нас нет, – оживился эльф. – Но мысль интересная. Надо будет шатер попробовать освятить… и елеем намазать, а вдруг сработает!

Эльф хотел было начать действовать, но выяснилось, что ни шатра, ни елея у нас нет. Странно, не правда ли? Поэтому ему пришлось взять фонарь и кругами ходить вокруг стана, с молитвой и песнопениями.

И знаете, помогло! Не то, чтобы совсем, но ночная атака летучих тварей началась перед рассветом и как-то вяло, неуверенно. Такое чувство, что они только так, для вида напали, дескать – мы, конечно, не смеем ослушаться, но заранее понимаем, что не справимся.

В общем, половину лучники перестреляли, а другая половина смылась, пронзительно вереща. Аарон, несмотря на бодрствование, был свеж и весел. Как он сказал, молитва забирает много сил, но и дает не меньше. Так что он только благодарен этим созданиям за то, что они заставили его столько молиться. Да и я заметила, что он прямо-таки посветлел. То есть он и раньше был светлым, но теперь прямо сиял. Как будто абажур у лампы почистили-отполировали. Тем не менее, около десяти утра он буквально отрубился.

Глава 22. Собака лает, караван идет

Весь день я развлекала девочку как могла. Не скажу, что это было легко. Постоянно придумывать игры, песенки, сказки… а ведь ребенок хочет бегать и прыгать. И периодически ходить в кустики. С кустиками вопрос решился, впрочем, без моего участия. Сола громко вопила «Дядя Па-а-а-аша-а-а!», и Пашка бросался к ней, сажал её вперед себя на коня и скакал в сторонку, а потом через полчасика они догоняли нас. Сола верещала восторженно и один раз была мокрой с ног до головы. Упала в ручей. С Паши тоже текло – то ли вылавливал её, то ли сам купался (прямо в одежде, видимо). А переодеть девочку было не во что. Поэтому она спала днем под боком Аарона, завернувшись в простынку, а её ветхая одежка сушилась на телеге.

Аарон весь день постился и приступил к обходу лагеря с пугающим воодушевлением. Ни одна тварь на лагерь не напала. Покружились, покричали и улетели. Однако!

Присоединились еще две повозки, и у одного из купцов, о чудо, были ткани. К сожалению, выбор был невелик, ведь он возвращался с ярмарки, да и остатки были только, зато он нам отдал мешок лоскутов и обрезков лент совершенно бесплатно. Сола – девочка маленькая, что-нибудь придумаем. Шить я не умела совсем. Если б на машинке, тогда еще криво-косо, но сошью, но вручную… В крестьянской семье наверняка кто-нибудь да шьет, но у них самих одежка не блещет, прямо неудобно просить. Поэтому решила, что шить должна Ола.

Ола без движения сидела в повозке, которую присвоил себе (а точнее арендовал за золотую монету у купца) Павел. Она не двигалась с места, пока Павел ей не приказывал. А Паше было неудобно пользоваться своей властью, и он отдал ей единственный приказ (не считая указа забирать дочь на ночь) – слушаться меня.

Вообще Павел вел себя как дурак – он приносил своей новоиспеченной жене еду и воду для умывания, иногда поручал сводить дочь в лесочек (если рядом был лесочек). Понятно, чтобы ей не пришлось проситься у него. Глупо. Но, по-моему, Павел намеревался серьезно влюбиться в свою жену, раз уж у него она появилась. Он не утруждал себя серьезными отношениями, зная о своем вспыльчивом нраве, но тут уж деваться было некуда. О чем это я? Ах да.

– Ола. Ты шить умеешь? – поинтересовалась я.

– Немного умела когда-то, – нехотя отозвалась ведьма.

Если б не прямой приказ Павла, она бы, наверное, не ответила.

– Вот тебе ткани, – вручила я ей мешок. – Пошей дочке чего-нибудь, она же девочка. Должна быть нарядной. А у неё только и есть, что одна рубаха малышовая, да и та на ладан дышит.

Ола немного оживилась (глаза сверкнули), медленно развязала мешок, высыпала на колени ворох цветных лоскутов.

– Все мне? – удивленно спросила она, забыв про свое равнодушие и разглядывая отрез изумрудной с золотом парчи.

– Для Солы, – уточнила я, но, взглянув на её штопанную-перештопанную серую рубаху, добавила. – Тут ткани-то помаленьку. Если что себе сможешь пристроить, то пользуйся.

– А нитки, иголки, ножницы? – подняла она глаза.

Блин! Нитки, иголки, ножницы! Портняжный метр, мелки, лекала (Ника-то шить умела)!

К счастью, иголки и ножницы нашлись у крестьянской семьи, а нитки у того же купца. А крестьянам я взамен отдала несколько ярких лент подлиннее. Да еще и косы всем девочкам заплела, это я умею. На Никиных волосах да на кудрях Мариэллы натренировалась в свое время. Даже Даша моими прическами не брезговала. Я и французские косы плела, и колоски, и короной могла уложить. Вот и девочкам разные сделала. Они были в полном восторге, скакали от радости, и пришлось пообещать, что на въезде в город я их всех заплету. Старшая девочка очень просила научить её хоть чему-нибудь, и я с удовольствием показала ей. Кажется, я немного увлеклась, совсем забыв, что теперь в няньках.

К счастью, девочка вовсе не скучала. Она нашла себе новую большую игрушку – пса – и теперь каталась на нём верхом, как на лошади, завязала ему на шее и на хвосте ленту, чесала за ушами… Идиллия! Она отлично понимала его – эльфийская кровь, и сразу заявила, что «собачке нужно имя».

– Согласен, – проворчал пес. – Могли бы и раньше догадаться…

Я задумалась.

– Ганнибал тебе нравится?

– Красиво, – одобрил пес. – Длинно. Звучно. А кто это был?

– Да какой-то полководец…

Псу определенно понравилось, но я некстати вспомнила «Молчание ягнят» и хихикнула. Пришлось рассказать о Ганнибале Лекторе. Пес долго