Звездный час иуд - Александр Кузнецов

Можно сказать, почти мирная тишина. Ваша группа временно направляется на охрану стратегических объектов и борьбу с диверсантами, временно я сказал, временно. А через неделю к нам прибудет сводный полк пограничников. Вы им сдадите посты и двадцать седьмого июня отправитесь на восточный берег Халхин Гола. Там и будете находиться до особого распоряжения. Поверь, капитан, в данный момент для нас важнее всего обеспечить безопасность, и пресечь возможную утечку информации. А разведка у японцев поставлена, будь здоров. Да и неизвестно, где еще труднее, на передовой в окопах, или с диверсионными отрядами бороться.

Построй – ка своих орлов, посмотрим, что, за особая группа такая.

Дивизионный комиссар сибиряк Никишев был душой всей армейской группировки. Он пользовался авторитетом и уважением командиров и рядовых. Михаил Семенович был из породы тех людей, кто только одним своим присутствием в самых тяжелых условиях воодушевлял бойцов, поднимал настроение. Постоянно бывал в окопах во время артиллерийских обстрелов вместе с бойцами Красной Армии. Во время Крымской войны, душой осажденного Севастополя были Нахимов, Истомин и Корнилов. При обороне Порт – Артура генерал Кондратенко. В нашей стране, в самые тяжелые времена, всегда находились те, кто на себя брал этот крест. Как бы сегодня не относились к политработникам той эпохи, но подавляющее большинство с честью и достоинством выполняли свой долг. Член Военного Совета Никишев погибнет в тяжелых боях 1941 года. Дивизионный комиссар медленно проходил вдоль строя, пристально всматривался в лица солдат и командиров. На первый взгляд, они ничем не отличались от таких же солдат армии. Но, эти бойцы все же выделялись. Смотрятся покрепче, потренированнее. А самое главное, в глазах уверенность, внутренняя сила.

Может и правду они особенные? Не зря из Москвы приказали подготовить развернутый доклад о действиях особой группы. Дивизионный комиссар не понимал, почему такое пристальное внимание этому подразделению. Он после небольшого смотра пообщался с командирами и солдатами. Отметил про себя весьма высокий уровень эрудиции. Рядовые отвечали спокойно, без малейшего волнения. Складывалось такое впечатление, что у каждого за плечами, как минимум высшее образование, а они сплошь медалисты. Вдруг со всех сторон заполошно закричали: – Во-о-о- зду-у- х!

Никишев отреагировал быстро. – Рассредоточится! Ложись!

Не успели бойцы маневренной группы разбежаться по сторонам, а над ними с каким – то звоном промелькнули японские самолеты. Бухнуло несколько взрывов. Авиационные пулеметы взбили высокие фонтаны пыли. Тут же со всех сторон зарокотали счетверенные зенитные пулеметы. Выцветшее от зноя небо расчертили бледные на фоне яркого солнца трассеры. Матвей перевернулся на спину и начал стрелять по истребителям. Стараясь брать опережение на три фигуры. С сильным чмоканьем рядом падали японские пули. Сверху свалились наши «ишаки» и «чайки». Японцы сразу потеряли интерес к земле, и быстро в воздухе образовалась собачья свалка. Солдаты первый раз видели массовый воздушный бой. И он на них произвел впечатление. Из самолетного месива выпал биплан, и дымя потянул к северу.

– Наш.- Вздохнул Стоявший рядом Лешка.- Зацепили гады.

– А вон японец! – Игорь ткнул пальцем в самолет, который бестолково крутился и падал на землю. К нашим истребителям подошло подкрепление, и японцы начали откатываться в свою сторону. Вражеский налет отбили.

Убитых и раненых не было. Никишев поздравил всех с первым боевым крещением, простился и сел в машину.

Как Ермолин не отбивался, а группу пришлось временно разделить. Вторая рота направилась на охрану переправы через реку Халхин Гол на левом фланге фронта. Понтонный мост длиной сто сорок метров был самым важным звеном. Через него на правый берег, на отбитые плацдармы, шли подкрепления, техника, боеприпасы. Обратно эвакуировали раненых и больных. Страшно представить, что будет, если агрессор разобьет переправу. Зенитчики с трудом отбивали воздушные налеты, Стало легче, когда наша истребительная авиация начала превосходить противника, количественно и качественно. Несколько раз японцы были близки к цели.

Пару раз диверсантам чуть ли не вплотную удалось подобраться по камышам к понтонам. Заметили случайно. Пехотная рота, собранная наспех, практически не обученная, не справлялась со своими обязанностями. Ко всем существующим проблемам теперь прибавилась эта. Первой роте предстояло наводить порядок с мигрирующими монголами. Они, не смотря на войну, продолжают спокойно кочевать по родной степи. Да и само понятие границы для них детский лепет. А под видом мирных племен из Маньчжоу – Го с каждым днем в возрастающем количестве проникают конные группы откровенных бандитов, диверсантов всех мастей и разведгрупп.

Редкие посты монгольских пограничников были просто не в состоянии перекрыть границу. Командующий армейской группировкой Жуков жестко поставил задачу, навести порядок с охраной тыловых частей, хотя бы на ближних подступах. На каждодневные стычки монгольских пограничников и красноармейских патрулей с неизвестными лицами почти не обращали внимания. Они стали одним общим фоном. Сил для противодействия требовалось немало, а взять было неоткуда.

Взвод лейтенанта Евдокимова получил задание провести дальнее патрулирование по течению реки. Три отделения на двух грузовиках, и бронеавтомобилем БА -10 составили мобильную группу. Бандиты были вооружены хорошо, имели ручные пулеметы, и минометы. С такими отрядами без бронемашин не справиться. Это уже были не мелкие стычки, а самые настоящие бои. Матвей ехал со своим отделением на первой машине.

Проводником был вымотанный до предела старшина пограничник и переводчик монгол Борис. У него было такое трудновыговариваемое имя, что красноармейцы его по первым буквам переименовали на свой лад. Тот вроде бы и не возражал. Лейтенант ехал с ними в кузове. Дорога была скверной.

Колеса глубоко зарывались в мелкий, словно пепел, песок. Да еще местность у реки была сильно пересеченной, и в зарослях низкорослого кустарника. Идеальное место для засады. Выручало то, что берега у реки были обрывистыми, и предполагаемому противнику не так легко преодолеть склоны. Хуже всего приходилось тяжелому броневику. Порой он закапывался в песок по самые оси. Через час радиаторы начали закипать.

– Там низина начинается. Болотистая местность. Вся в камышах. Три дня назад наш патруль атаковали. Половину отделения вмиг из пулемета скосили. Лучше объехать, – пограничник указал на зеленеющую впереди густую стену.

– Всем приготовится. Стрелять без команды, – лейтенант придвинул поближе кобуру с ТТ, и открыл клапан. Броневик развернул башню, а экипаж, сидевший сверху, спрятался под броню. Бойцы внимательно всматривались в заросли, держа наготове оружие. В этот раз обошлось. Через пять минут колонна остановилась. Из радиаторов вырывались струи пара. Пока моторы остывали, и водители добавляли воду, солдаты разминали ноги.

– Жарковато сегодня, – лейтенант смахнул пот, – хоть бы ветерок был.

– Пожалуй, за сорок будет, – согласился пограничник, отмахиваясь от комаров, – вот твари, совсем житья нет от них. Хуже японцев. Гляжу, вас и не кусают совсем. Порошком противокомариным пользуетесь?

– Нет. Просто думаю про себя, я для вас невкусный, и комары не подлетают. Создаю мыслями защиту,- пояснил лейтенант,- это просто.

Старшина сосредоточился, несколько минут что – то бубнил про себя, а потом махнул рукой. – Все равно не получается. Жрут, черти…

Мишка остановился, поднял руку.

– Стреляют, товарищ лейтенант.

– Точно стреляют,- бойцы прислушались, – от реки доносится.

Пограничник крутил головой, – ничего не слышу. А у меня слух острый.

Может, померещилось?

Монгол Боря тоже ничего не слышал.

– Там пост пограничный. Плохо. Напали на них.

– По машинам! – скомандовал Евдокимов и первым прыгнул в кузов. Через десять минут колонна на низкой передаче подползла к небольшому бархану.

Вокруг него лежало несколько убитых оседланных лошадей. За ними прятались монгольские пограничники. Заметив машины, на бархан выскочил человек и замахал над головой винтовкой. Бойцы залегли цепью, а лейтенант, переводчик и Матвей направились к пограничникам. За барханом лежали трое убитых цириков, и еще трое были наскоро перевязаны. У одного на перетянутом бинтом животе, расплывалось два кровавых пятна. Было видно – не жилец. Парень смотрел в небо и что – то шептал про себя, готовился к встрече с предками. К Евдокимову, морщась от боли в прострелянной руке подошел монгольский командир. Помощь переводчика не понадобилась. Пограничник неплохо говорил на русском языке.

– Лейтенант Цеденбал. К нам прорвалась большая группа боргутов. Не меньше семидесяти сабель. Остановить не смогли. В строю осталось четыре бойца.