Пленница судьбы - Лора Бекитт

Шанталь не выдержала:

— Что могла бы дать тебе сейчас эта необразованная девушка, дикарка?

К ее удивлению, он не возмутился, а задумчиво произнес:

— Возможно, ты в чем-то права. И все же в ней была… глубина. А это самое главное.

— Тогда, на острове, тебе казалось, что в ней — вся твоя жизнь. Тебе и сейчас так кажется?

— Не знаю. Я должен ее увидеть.

— Она красивая девушка, если тебя это волнует, — сказала Шанталь.

— Нет, — отвечал Кристиан, — дело не в красоте, а вот узнаю ли я в ней свою Мари, которую любил и люблю, несмотря ни на что…

Они помолчали, потом Шанталь сказала:

— Почему бы тебе не попробовать обратиться в какую-нибудь газету? Ты прочитал столько книг и умеешь осмысливать то, что тебя окружает.

— Я не знаю жизни. И я никогда не писал статей.

— Если что-то сложится в голове — я имею в виду образы, мысли, — перенести их на бумагу не так уж сложно.

— Ты думаешь? Не уверен.

И все же на другой день он вышел из дому и отправился в центр, туда, где в те времена располагались редакции крупнейших парижских газет. Утреннее солнце освещало берега Сены, здания, деревья, тротуары казались покрытыми золотистой пылью. Пестрые световые пятна напоминали рассыпанные золотые монеты. Ветер был прохладен и свеж, а стаи голубей взмывали над крышами, словно брызги белой пены.

Образы острова… Они вторгались в его сознание, не видимые, но ощутимые, они царили в его душе и… причиняли боль. Кристиан решил, что никогда не вернется на родину Мари. Лучше жить настоящим.

Он зашел в редакцию газеты «Старый и Новый свет» и спросил, нельзя ли получить какую-нибудь работу.

— Нам нужен человек для сбора материала, — сказал редактор. Плата небольшая, но возможно повышение. Сейчас мы готовим статьи о парижском дне: проститутки, бродяги… Тема нелегкая. Изучите, сделайте наброски, и я посмотрю.

Через три дня Кристиан принес готовую статью.

Редактор начал читать и вскоре удивленно поднял на него прищуренные, внимательные глаза. Потом вновь пробежал статью.

— Неплохо, — сказал он, дочитав до конца. — Прежде вы ничего не писали?

— Нет.

— Тем не менее вы успешно справились с заданием, — сказал месье Роншар, хотя вообще-то был скуп на похвалы.

Вскоре Кристиан был принят в число постоянных сотрудников «Старого и Нового света» и стал неплохо зарабатывать. Его статьи пользовались успехом. Он постигал жизнь осторожно, пытаясь выхватить, выявить самую суть и явить ее читателям, как хорошо ограненный алмаз, как флакон духов, в котором сконцентрировался неповторимый, будоражащий воображение запах. Он был приветлив, скромен, казалось, лишен всякого тщеславия и быстро завоевал доверие и любовь коллег.

А его мать, еще молодая и привлекательная женщина, любила гулять по набережной Сены и наслаждаться взглядами встречных мужчин — заинтересованными, но почтительными.

Только одно настораживало Шанталь: Кристиан не делал ни малейших попыток познакомиться с девушками. Значит, он еще не забыл Мари. Но женщина верила, что время залечит его сердечную рану. Постепенно воспоминания об этой девушке потускнеют, а затем и вовсе исчезнут, как дым костра, как снег на ладони, как шелест листвы в тишине бескрайней ночи.

Выйдя из тюрьмы, Мари впала в отчаяние. Она безуспешно пыталась найти работу — ее нигде не брали.

Иногда девушка думала о возвращении на остров, однако страшилась огласки. Мир велик, но и достаточно тесен: если на острове узнают о ее прошлом, позор неминуем. И родителям, и сестре, и зятю придется покинуть родные края, а это для них страшнее смерти.

Оставалось одно. Мари чувствовала, что публичный дом станет для нее чем-то вроде клетки для вольной птицы, посему она выбрала улицу.

В тюрьме одна старуха, бывшая проститутка, дала ей несколько полезных советов. «Никогда не подходи к мужчинам сама и не предлагай себя откровенно и открыто. Иди с независимым, свободным видом, но при этом лови взгляды, соблазняй, играй. Заставь их желать тебя. Сними квартиру и приводи их туда, а к ним не ходи: так безопаснее и проще. Дай хозяину денег, и он тебя не выдаст. Еще лучше — найди постоянного покровителя: пусть сам наймет для тебя жилье. Туда, если будешь достаточно умной и ловкой, сможешь приводить и других мужчин. И никогда не задумывайся об их достоинствах и недостатках… Ничто в жизни не дается легко, нигде не обойтись без потерь. Хочешь выжить — учись, а не плачь».

Мари сняла маленькую квартирку на улице Манжоль и приводила туда клиентов. Постепенно она стала чуять облавы, с первого взгляда распознавать тех мужчин, что способны обмануть и не заплатить обещанного. Научилась налаживать отношения с другими девушками.

Мари постигла науку ласкающей вежливости, тайны взгляда, притворно жгучего огня прикосновений. Главное — не думать о чувствах. Она жила, не замечая времени. Когда становилось совсем горько, Мари пила вино или коньяк, и это отчасти помогало.

И все же воспоминания о Кристиане жгли сердце Мари.

Однажды случилось то, имя чему — неизбежность. Как-то утром, проходя по набережной Сены, Мари заметила человека, очень похожего на Кристиана.

Он шел уверенной походкой, потому она сомневалась до последней минуты. Страшась ошибки, пошла следом. Молодой человек вошел в солидное здание, где, как возвещала вывеска, располагалась редакция газеты «Старый и Новый свет».

Немного помедлив, девушка поднялась на крыльцо и толкнула дверь. Она искренне улыбнулась людям в приемной, и ей позволили пройти дальше. Мари не сказала им, кого ищет, просто попросила разрешения войти в другие комнаты. Она путешествовала по редакции, глядя на людей и словно никого не видя, не отвечая на вопросы, пока в одной из комнат не обнаружила того, кого искала, казалось, целую жизнь.

Кристиан был один. Он сидел за заваленным бумагами столом и — смотрел на Мари яркими, ясными, серо-голубыми глазами, в которых отражалась Вечность. На нем была белая рубашка из французского набивного батиста и темно-синий сюртук с шелковой обшивкой по воротнику и лацканам — крик моды в тот сезон. И у него слегка изменилась прическа: столичная жизнь требовала большей строгости, чем жизнь на острове, когда волнистые волосы Кристиана трепал вольный ветер.

Мари стояла перед ним, и в ее взгляде были нежность, потрясение, радость. И она ощущала непонятное ей самой сострадание.

Все время, пока она молчала, ее глаза не отрывались от его лица; ей казалось волшебством видеть его взгляд: чудилось, будто ее душу пронзает ослепительный блеск, сходный с сиянием огромной звезды. Девушка понимала, что Кристиан не мог узнать ее, но он умел чувствовать — это Мари запомнила навсегда. Он чутко воспринимал все то, что невозможно увидеть, он тонко улавливал суть.