Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия - Александр Костин

Глава III

В поисКах автора «Слова о полку Игореве»

Рази, осмеивай порок,Шутя, показывай смешноеИ, если можно, нас исправь,Но Тредьяковского оставьВ столь часто рушимом покое.

Константин Дмитриевич Кавелин родился 4 ноября 1818 года (по старому стилю) в Санкт-Петербурге, а с 1829 года жил в Москве. Происходил он из старинного русского дворянского рода, началом своим восходящим к XVII веку. По своему социальному статусу он принадлежал к среднему провинциальному помещичьему кругу и только благодаря природным талантам и путем борьбы с окружающею средою сумел выйти за пределы этого круга.

Дед К. Д. Кавелина, секунд-майор Александр Михайлович Кавелин (умер в 1812 году), от брака с Анной Ивановной Кошелевой имел семнадцать человек детей – одиннадцать сыновей и шесть дочерей. Вследствие такого большого семейства довольно значительное состояние деда, заключавшееся в 500 с лишним душах крепостных крестьян (в Калужской, Рязанской и Тамбовской губерниях) при разделе между его детьми раздробились на довольно мелкие владения. В результате чего сыновья и дочери А. М. Кавелина стали мелкопоместными дворянами, за исключением второго сына Дмитрия Александровича – отца будущего, всемирно известного историка, философа и юриста.

Дмитрий Александрович Кавелин в годы царствования Александра I весьма успешно служил по ведомству внутренних дел и народного просвещения и за свою службу получил как аренды и единовременные крупные денежные награды, так и пожалования землей, что дало ему возможность значительно увеличить свои наследственные владения. Он был человеком весьма образованным и находился в близких отношениях с просвещенными людьми своего времени: А. И. Тургеневым, графом М. М. Сперанским, М. Л. Магницким, В. А. Жуковским, графом Д. Н. Будовым, Д. В. Дашковым, князем П. А. Вяземским, поэтом К. Н. Батюшковым, графом С. С. Уваровым.

Одни из указанных лиц были его товарищами по учению в Московском благородном пансионате, другие были сослуживцами. В 1805 году он женился на дочери умершего придворного архитектора шотландского происхождения Белли, Шарлотте Ивановне, родившей семь человек детей, из которых Константин Дмитриевич был пятым.

Первоначальное воспитание и образование К. Д. Кавелин получил в доме родителей. Когда он входил в отроческий возраст, служебная карьера отца сильно пошатнулась, что, естественно, повлияло как на материальные условия жизни всей семьи, так и на душевное состояние отца Константина Дмитриевича. Биограф семьи Кавелиных, историк Корсаков Дмитрий Александрович (183—1919 годы), писал: «Д. А. Кавелин был вообще натурой недеятельной, не обладал ни самостоятельностью ума, ни силой характера, а потому постоянно и легко поддавался посторонним влияниям – как окружающей его среды, так и различных умственных и правительственных течений, что, между прочим, доказывается его поведением в 1822 году в печальной истории гонения профессоров Петербургского университета (Арсеньева, Галича, Германа, Раупаха и Малова), обвинявшихся в вольнодумстве. Д. А. Кавелин занимал в то время должность директора Петербургского университета и в этой истории был слепым орудием в руках известного Магницкого и его alterego, петербургского попечителя Рунича. После этой истории Д. А. Кавелин переходит на службу к своему давнишнему покровителю, бывшему министру полиции А. Д. Балашову, назначенному в 1823 году генерал-губернатором пяти губерний – Рязанской и смежных с ней. С 1832 года, покинув службу и забытый своими прежними друзьями, Кавелинотец до конца своей жизни жил в Москве»[207].

Что за события случились в 1822 году в стенах Петербургского университета и какое отношение к нему имел его директор? Когда в 1821 году после С. С. Уварова исполнять обязанности попечителя Петербургского округа был назначен Дмитрий Павлович Рунич[208], Д. А. Кавелин проявил себя ревностным исполнителем его сумасбродных идей, в результате чего из университета было уволено 11 профессоров, в том числе указанные выше в очерке Д. А. Корсакова. Дело 11 профессоров наделало много шума, дошло до Комитета Министров и только в 1827 году последовало высочайшее повеление считать его оконченным. Д. А. Кавелин был снят с должности директора Университета в 1823 году.

Особый колорит этому громкому делу придало то обстоятельство, что уволенный профессор российской и латинской словесности Александр Иванович Галич (1783—09.IV.1848) преподавал в 1814—1815 годах в Царскосельском лицее и был одним из любимых профессоров у лицеистов. Пушкин обожал своего наставника, способствовавшего написанию «Воспоминаний в Царском Селе», упомянул его во второй главе «Евгения Онегина» и посвятил ему несколько стихотворений, в том числе: «К Галичу» («Пускай угрюмый рифмотвор») и «Послание к Галичу» («Где ты, ленивец молодой») – оба 1815 года. Галич подвергся гонению со стороны ректора университета за книгу «История философских систем», которая, по мнению Кавелина, «подобна тлетворному яду». Ректор повел профессора в церковь, где священник читал над ним молитву и кропил его святой водой.

Пушкин не остался равнодушным к судьбе своего учителя и откликнулся на это безобразное поведение директора Университета, «посвятив» ему несколько сатирических строк в стихотворении «Второе послание цензору» (1824 год):

И даже бедный мой Кавелин-дурачокКреститель Галича, Магницкого дьячок.

У А. С. Пушкина были и ранее неприятности, связанные с «деятельностью» реакционера Д. А. Кавелина. Дело в том, что сразу же после вступления в должность он принялся всячески притеснять воспитанника пансиона Соболевского, что вынудило поэта искать защиты от «внимания» директора у А. И. Тургенева, о чем свидетельствует следующая выписка из письма от 9 июля 1819 года (в Петербурге), направленного директору Департамента духовных дел иностранных исповеданий, курировавшему Университет:

«Кстати о Беллоне: когда вы увидите белоглазого Кавелина, поговорите ему, хоть ради вашего Христа, за Соболевского, воспитанника Университетского пансиона. Кавелин притесняет его за какие-то теологические мнения и достойного во всех отношениях молодого человека вытесняет из пансиона, оставляя его в нижних классах, несмотря на успехи и великие способности. Вы были покровителем Соболевского, вспомните об нем и – как кардинал-племянник – зажмите рот доктору теологии Кавелину, который добивается в инквизиторы…»[209].

«Инквизитор» Кавелин преследовал также и брата поэта Л. С. Пушкина, похоже, за то, что он был другом Соболевского, а по мнению А. И. Тургенева, о чем тот писал П. А. Вяземскому, больше за то, что Лев Сергеевич был братом Александра Сергеевича. Похоже, что у Пушкина давно сложились неприязненные отношения с Д. А. Кавелиным, «поскольку оба они были членами «Арзамаса» (под псевдонимом «Пустынник» последний напечатал несколько незначительных произведений в «Аонидах» и еженедельнике «Приятное и полезное препровождение времени»).

Видимо, эти отношения между великим поэтом и бездарным графоманом Кавелиным-отцом все-таки сказались и на отношениях поэта с Кавелиным-сыном, несмотря на то что в отличие от отца Константин Дмитриевич был на редкость коммуникабельным человеком, о чем писал его биограф Д. А. Корсаков: «…Константин Дмитриевич Кавелин занимает видное место в группе просвещенных русских мыслителей-идеалистов, известных под именем «людей сороковых годов», столь много сделавших для прогрессивного развития русской мысли и общественной жизни. Исходя из философских отвлеченных построений, он, как и все люди этой группы, и в науке, и в жизни искал принципов, общих начал, но не только с кафедры и не путем учено-литературной деятельности проводил он в жизнь свои воззрения. Очень много русское общество обязано личному влиянию Кавелина. Его оригинальная психическая организация и симпатичный характер привлекали к нему людей и обаятельно действовали на значительное большинство, служа для весьма многих примером и образцом. Синтетический ум Кавелина, чуждый крайних воззрений, но всегда самостоятельный и упорный в выводах и суждениях, отличался живостью и разносторонностью, а изящная и содержательная его речь, убежденная и в большинстве случаев страстная, производила сильное впечатление и возбуждала работу мысли. Но что особенно привлекало к нему людей – это необыкновенная сердечность и честность его натуры. К. Д. Кавелин обладал весьма редким качеством: гармоническим взаимодействием ума и сердца: его ум согревался чувством, а чувство просветлялось умом. Слово у него не расходилось с делом, он не торговался с совестью и не знал никаких компромиссов. Ставя выше всего в человеке нравственные основы и посвятив столько сил тому, чтобы содействовать развитию и прогрессу нравственной личности, сам он являлся ярким выразителем этих высоких качеств. Только такое равновесие душевных сил давало ему возможность находить постоянно и в людях, и в общественных явлениях хорошие стороны, поселяя в нем уверенность в лучшее будущее для человеческих обществ, создавало в нем то душевное настроение, которое принято называть оптимизмом. Но К. Д. Кавелин не мог быть таким оптимистом, который не замечает вокруг себя проявлений зла и неправды: его ум и сердце чутко угадывали всякую пошлость и искренне возмущались несправедливостью и пороком. Прекрасную оценку всей его личности и деятельности сделали его последние слушатели, офицеры Военно-юридической академии, когда они возложили на его гроб венок с надписью: “Учителю права и правды”»[210].