Блуждающие огни - Збигнев Домино

— Да и я не муха. Бася, а знаешь, что тогда произошло? Меня неожиданно вызвали в повятовый комитет партии.

— А мы с Моникой очень долго ждали у кинотеатра.

— Извини меня.

— Анджей, ты не рассердишься, если я тебя кое о чем спрошу?

— Пожалуйста.

— У тебя есть девушка?

— Как бы тебе это лучше сказать. Вопрос для меня несколько неожиданный. Я, видишь ли…

— Не виляй, а говори прямо, иначе наш разговор не будет иметь смысла.

— Тогда есть.

— Где?

— Здесь.

— Что же тебе тогда нужно от меня?

— Ты мне нравишься.

— А та?

— Еще больше.

— Все-таки бабушка была права. — Девушка резко поднялась.

Боровец вскочил со скамейки и схватил ее за руку:

— Бася, сядь на минутку, послушай.

— Пусти. У тебя не руки, а клещи.

— Извини. Ну, сядь же, пожалуйста.

Она села и, надувшись, не глядя на него, продолжала вертеть в руке листок каштана.

По аллее время от времени проходили люди, с любопытством поглядывая на юную пару. Несмотря на охватившее в эту минуту Боровца волнение, эти взгляды смущали его. Видимо, непроизвольно у него вырвалось:

— Бася! А знаешь, какое у меня сейчас появилось желание? Просто непреодолимое желание!

— Какое?

— Поцеловать тебя.

— Перестань. — Девушка отвернулась.

Он заметил скатившуюся по ее щеке слезу. Легким движением она смахнула ее листком каштана, который по-прежнему держала у лица, загораживаясь то ли от последних лучей заходящего солнца, то ли от него.

— Я эту слезу сто раз бы целовал.

— Перестань. Влюбилась в него, а он дурака валяет, в глаза смеется надо мной. Боже мой! Что же это со мной произошло: белены, что ли, объелась?

— Бася! Бася! Ты даже не знаешь, как это прекрасно! — Он обхватил ладонями ее лицо и, уже не обращая внимания на проходивших мимо людей, крепко целовал ее соленые от слез губы, пышные светлые волосы.

Ошеломленная, она почти не сопротивлялась.

— Задушишь, сумасшедший!

Он отпустил ее, вскочил со скамейки и сделал два прыжка. У него слетела фуражка.

Перепуганный приблудный пес удирал, поджав хвост, вдоль дорожки. Проходившая по соседней аллейке старушка на миг остановилась и испуганно перекрестилась. Но Боровец уже обуздал свою дикую радость, поправил портупею, одернул мундир, поднял фуражку и вернулся к девушке. Она поправила волосы, не отваживаясь смотреть ему в глаза. Он сел и нежно взял ее за руку.

— Извини за необычное объяснение, но я не понимаю, что со мной происходит, — сказала Бася тихим, дрожащим голосом.

— Это ты меня прости. Я круглый болван. Чуть было все не испортил. Ты знаешь, что я сегодня там, в правлении, глаз с тебя не спускал? Знаешь, что с той минуты, когда встретил тебя в Дрогичине, я готов выполнить все, что ты пожелаешь? Что бы я ни делал, я думал только о тебе. Ты для меня — единственная, о которой я мечтал! Если существует любовь с первого взгляда, то, похоже, она как раз и явилась ко мне. Баська, теперь ты поняла?

Она подняла на него свои большие глаза и не моргая смотрела, словно хотела убедиться, правду ли он говорит.

— А та девушка? Я не хочу никому переходить дорогу.

— Да нет у меня никакой девушки, глупышка! Нет.

— Но ты же говорил…

— Я все время думал и говорил только о тебе, дорогая моя. Шутил.

— Нехорошо так шутить. И что с нами теперь будет? Что нам делать с нашей странной любовью? Боже мой, ведь это хуже отравы. Послушай, я этого тоже никак не могу себе объяснить. Если рассказать кому-нибудь об этом, никто не поверит. Моника говорит, что я сошла с ума.

— Ты ей рассказала?

— Конечно. Мне нечего стыдиться. Люблю тебя, и все. И могу об этом всем рассказывать.

— И я люблю тебя. Вижу тебя всего третий раз, а кажется, что знаю тебя всю жизнь, что ты всегда была рядом со мной.

— Я боюсь такой любви.

— Почему, милая?

— Она какая-то необычная, нежданная…

— Увидишь, все будет хорошо. — Он нежно обнял ее.

Вдруг она посмотрела на часы и вырвалась из его объятий:

— Анджей, мне надо бежать! Вот уже полчаса, как я должна быть на дежурстве. Ну и влетит же мне!

— Беги. Я зайду к тебе попозже. Заскочу в часть и приду в госпиталь проведать Копеца. Можно? Я должен тебе еще многое сказать.

— Хорошо, я буду ждать.

Она быстрым шагом направилась в сторону госпиталя. Он стоял и смотрел ей вслед до тех пор, пока девушка не скрылась за деревьями. Тогда Боровец взял со скамейки оставленный ею каштановый листок и пошел в часть.

В ту ночь они о многом поведали друг другу. Спали в палатах больные. Дремал в своем кабинете дежурный врач, а они все сидели и разговаривали. Только иногда Барбара ненадолго уходила на обход больных. Возвращаясь, заваривала крепкий чай, и они снова говорили.

— Нас в семье шестеро, — рассказывала она. — Четверо — три брата и сестра — моложе меня. Старше меня брат Юзек, который, как и ты, служит в армии, только он не кадровый военный, а призывник. Служит на флоте. Отец — железнодорожник, мама — домохозяйка. Все мы очень любим свою маму. Она вечно в делах, всегда чем-то занята — шьет, готовит, заботится обо всех и обо всем. Живем мы дружно. Только однажды родители всерьез рассердились на меня, когда я заявила им, что хочу быть медицинской сестрой: они мечтали, чтобы я стала учительницей. Почему у меня вдруг появилось такое желание? Наверное, с войны. Живем мы в одноэтажном домике на самой окраине Ляска. Есть небольшой садик.

Однажды, это было уже в конце войны, в нашем саду остановились советские солдаты. В полдень раздался страшный взрыв, за ним второй, третий. Это рвались бомбы. Бойцы в это время отдыхали под нашими яблоньками. Вот тогда я впервые увидела, как страдают и умирают люди. Многие из бойцов были тяжело и даже смертельно ранены. Щупленькая, обаятельная русская девушка-санитарка ловко перевязывала раненых, поила водой, как могла утешала их. Она ни на минуту не теряла самообладания. Я помогала ей. С тех пор и решила — буду медсестрой. И стала. Тяжело? По-всякому бывает. Но я чувствую, что необходима людям. Мечтаю стать врачом. Говорят, в Белостоке должен открыться медицинский институт, попробую поступить туда. Моника тоже хочет стать врачом. Сейчас она живет у нас. А вообще-то она из Браньска. Тогда, в Дрогичине, мы гостили у ее тетки. Я очень обиделась, что ты не пришел в кино. Не подумай, что я всегда такая плакса, но, когда пробило семь часов, а тебя не было, я расплакалась: и от обиды, и от стыда, но больше от страха, что я никогда тебя не увижу. Не знаю, почему я тогда так подумала, может, это ассоциировалось с тем раненым бойцом. Ведь этого было достаточно, чтобы понять, какая у тебя опасная служба. Всю ночь я не сомкнула глаз, была как в бреду. Видела тебя убитым… Перед моими глазами вставали сцены бомбежки нашего сада. Это была ужасная ночь. Утром я помчалась в госпиталь. Там уж наверняка знали бы, если бы кто-то из ваших был ранен или убит. К счастью, все оказалось кошмарным сном. От радости я бросилась на шею Монике и только, тогда поняла, что люблю тебя. Боюсь за тебя, очень боюсь. Ты уже, наверное, стрелял в кого-нибудь, может, даже убил? Это, должно быть, ужасно, Анджей, любимый мой? Если бы тебя… — Голос ее задрожал.

Он приник губами к ее руке. Девушка нежно гладила его по волосам. Потом он встал, допил оставшийся в стакане чай и, заложив руки за ремень, расхаживая по комнатке, начал рассказывать. Барбара слушала его не перебивая.

— Ты сказала, что это, должно быть, ужасно. Конечно, ужасно. Более того, это жестоко. Да, я стрелял в них. И стрелял для того, чтобы ранить или убить. Когда-то мне и в голову не приходило, что можно с такой легкостью выстрелить в человека… Стреляют со страха или из ненависти. Со страха стреляют вслепую, не целясь. Когда же человек ненавидит, он стреляет по цели. После того как я увидел вылезшие из орбит мертвые глаза родителей, сын которых обезумел от горя и страха, я стреляю в них только из ненависти. Не знаю, хорошо это или плохо, этично или неэтично, но я ненавижу их. У них была возможность искупить свою вину. Но они не воспользовались ею. Я им не судья в этом. И хотя меня тошнит при виде крови, трупов, но я стискиваю зубы и дерусь… Вот какой я у тебя… А родителей и родственников у меня нет. Когда-нибудь я подробно расскажу тебе о них. Кроме старого деда, который меня воспитал и который по сей день живет в деревне под Жешувом, и тебя, из близких у меня никого не осталось…

Бойцы были без оружия. У одного только Боровца висела на поясе кобура с пистолетом ТТ. Выехали они засветло, чтобы вернуться до наступления сумерек. А днем банда вряд ли отважится напасть на них. Село Мокрое было выбрано по двум причинам: во-первых, большое, во-вторых, со смешанным шляхетско-крестьянским населением. Кроме того, отсюда был родом один из бойцов Боровца — капрал Канюк. Решили, что его присутствие облегчит агитбригаде задачу — растопит первый ледок недоверия.