Золушка для миллионера (СИ) - Дмитриева Марина

– А ты хотела, чтобы тобой попользовался кто-то другой?!

Нет, я хотела любви простого хорошего парня… А вместо этого влюбилась в этого невозможного, наглого, чертовски обаятельного принца.

– Я предпочла бы доехать домой на такси и лечь спать.

– В самом деле?! – всплеснул руками Богданов. – Было совершенно незаметно, что ты собираешься домой. Даже наоборот, ты явно искала приключений на свою маленькую симпатичную задницу. И мне, если честно, совсем непонятны твои претензии, оргазм испытала ты, я остался возбужденный и неудовлетворенный, голодный. В чем заключалось мое пользование?!

– Не орите на весь двор про оргазм, – смущенная тем, что он озвучивает такие интимные вещи, возмутилась я.

Как перевернул ситуацию, бедненький, он остался возбужденный и неудовлетворенный. Богданову не откажешь в изворотливости.

– Значит, я тобой воспользовалась?!

– Вот это уже ближе к истине.

– Ваше Сиятельство, чтобы в дальнейшем вас случайно снова не использовали, шли бы вы лесом!

Ой, кажется, действительно разозлила. Крылья мужского носа гневно раздулись, а в зелено-карих глазах, появились очень холодные, очень острые льдинки… Вонзились в мою кожу. Нет, не льдинки, огненные стрелы.

– Ты в самом деле этого хочешь?! – и проникновенный взгляд прямо в душу.

Сердце, боясь, что мое упрямство победит, тревожно забабахало в груди.

– Нет! То есть да! Хочу! – выдохнула я. Получилось излишне горячо, излишне чувственно. Словно я не посылала его куда подальше, а соглашалась… на все что угодно соглашалась.

Именно так Богданов и понял мою реплику.

– Я тоже очень тебя хочу.

И дальше, чтобы окончательно меня деморализировать, он пустил в ход свое самое сильное оружие, умопомрачительные поцелуи. Шагнул вперед, приближаясь, дернул меня за талию на себя, руки запустил в волосы, прочно фиксируя голову, горячо впился в мою сначала верхнюю, потом нижнюю губу. И Богданову опять совершенно наплевать, что мы целуемся днем, посреди двора, где я снимаю дюймовочкину комнату.

– Да-а-а, – стонала ему в губы. Мне тоже плевать, совершенно плевать. На все вокруг… Причем с большой колокольни. Пусть только принц меня не отпускает. Иначе я упаду, пропаду, рассыплюсь маленькими пылающими фрагментами.

Из нас двоих первым пришел в себя Богданов… Тяжело дыша, оторвался от моего рта, не выпуская из объятий, чуточку отстранился и, чувственно поглаживая пальцем припухшие от поцелуев губы, зашептал:

– После такого неопределенного ответа, я стану таскаться в школу каждый день. Чтобы ты наконец-то определилась, «нет» или «да».

– Не-е-ет, – шептала я в поглаживающие меня мужские пальцы и льнула к нему всем телом.

Просто боялась, что ноги подогнутся, и я упаду.

– Вопрос звучал: «Ты правда этого хочешь?»

– Тогда да.

Засмеялся тихим рокочущим смехом.

– Хочешь чего?

А я полностью запуталась в этом «хочу-не хочу», потеряла нить разговора и не понимала, что Богданов пытается от меня добиться. Когда Игорь так близко, а мужские пальцы продолжают чувственно сминать мои губы, разумно мыслить невозможно. Он опять бессовестно пользуется моим невменяемым состоянием.

– Надо определиться, милая. Завтра приду на урок русского, пусть твои первоклашки порадуются. А с Матвеем Безбородовым мы подружились, такой славный мальчуган, он обещал больше не подкладывать кнопки тебе на стул.

Как ему это удается?! Всего за сорок минут урока Богданов успел полностью очаровать моих первоклашек, причем и девочек, и мальчиков.

– Не смей. Нет, я запрещаю!

На мужских губах появилась самодовольная нахальная ухмылка, и я поняла – точно посмеет. Директор школы с ним в сговоре, первые электронные доски уже поступили в школу, ему никто не помешает.

Тряхнула головой, пытаясь избавиться от горячего дурманящего тумана взаимного притяжения.

– Игорь Станиславович, я серьезно, надо мной станут все подсмеиваться, распускать сплетни, шептаться за спиной, завидовать, в конце концов. Дети расскажут мамам, папам, бабушкам…Они маленькие, но не слепые и соображают лучше многих взрослых, родители непонятно что напридумывают. Я только начала работать, это может плохо отразиться на моей репутации учителя. Пожалуйста, не надо, – уже откровенно просила я, а голова продолжала кружиться, потому что немного терпкий мужской аромат душил вызывал аритмию и бурление пузырьков шампанского в крови.

Богданов стоял задумчивый, словно не слыша меня, и продолжал, опаляя огненными взглядами, подушечкой большого пальца чувственно тереть мои губы. Руки-ноги ватные, грудь, словно жаркие обручи стянули, еще немного, и я потеряю сознание.

– Игорь Станиславович, – выдохнула я, – это совершенно плохая идея. Вы, конечно, заручились поддержкой Надежды Николаевны, но прошу вас….

– Проси без «вас», – перебил меня Богданов.

Если бы принц не поддерживал меня за талию, я бы точно свалилась кулем на асфальт.

– Ваше Сиятельство, прошу …

– И без сиятельства, – приказывал мужской голос.

– Игорь, прошу, – сдавшись, произнесла я, опять-таки с придыханием.

– Все что угодно, милая, – шептали мужские губы в миллиметре от моих губ, а я невольно, чтобы устоять на ногах, ухватилась за широкие принцевские плечи. – Но есть одно маленькое условие.

– К-какое? – от его близости, даже стала заикаться.

– Ты примешь мои подарки.

– Нет, – покачала головой упрямство, – не приму.

– Тогда увидимся на уроке русского языка, – в голосе теперь появился легкий холодок, а Богданов чуточку отстранился.

– Это шантаж, – выдохнула я, облизывая иссушенные мужскими горячими взглядами губы.

– Я бы предпочел слово компромисс, – уголки мужских губ поднялись в самодовольной блистательной улыбке.

Глупенькое сердце дрогнуло от мощной волны обаяния, направленного в мою сторону. Устоять невозможно, нереально… Он такой умный, с прекрасным чувством юмора, красивый, сексуальный, целеустремленный. И так уж случилось, что его целью стала бедная сиротка Даша Мельникова. Не знаю, за какие прегрешения я заслужила такой подарок, точнее, наказание. А сердце уже дрожало в страхе, не зная, долго ли продлится его интерес после того, как Игорь добьется своей цели?

– Даш, привет! – невольно всем телом вздрогнула, так была сосредоточена на Богданове, что ворвавшийся в наше разгоряченное пространство голос вызвал какой-то ужасный диссонанс. Неужели в этом мире есть еще и другие люди, кроме нас двоих? Уйдите, я не хочу больше никого видеть.

Буквально в паре метров от нас стояла моя сводная сестра. Смущение стремительной волной прилило к коже, наверное, от макушки до пяток покраснела и резвой козой отскочила от Богданова. Его сиятельство недовольно нахмурил брови и сердито просканировал сводную сестру глазами. Видимо, ему тоже хотелось, чтобы все люди в обозримом пространстве провалились сквозь землю.

– Здравствуй, Соня. Ты как тут? – растерянно пролепетала я.

Визит сводной сестра меня удивил. Нас трудно назвать родными людьми. В чем-то, возможно, была моя вина, после смерти мамы я смирилась с отцовским решением, но принять, полюбить мачеху и ее детей так и не смогла. А Соня вслед за матерью привыкла относиться ко мне чисто потребительски и никогда не выказывала желания сблизиться.

– У меня тут дела были в городе, на работу хочу устроиться, в поселке с трудоустройством проблема, а домой ехать неохота. Можно, я у тебя переночую?

– Даже не знаю, я ведь сама комнату снимаю. Боюсь, у меня негде, да и хозяйка будет против.

– Представишь своего кавалера? – сводная сестра расширенными в благоговейном восхищении глазами вовсю разглядывая Богданова. Словно он идол какой-то, существо высшего порядка.

Краснота с новой силой вспыхнула на щеках. А кавалер выглядел грозным и недовольным. Боюсь, еле сдерживался, чтобы не послать Соню куда подальше.

– Нет, Игорь Станиславович мне не кавалер.

– Да поняла уже, что это любовник, не маленькая ведь, – на лице сводной теперь издевка.