Исповедь души - Лайза Рени Джонс

кто там. На лице Криса мелькает узнавание, он встает, чтобы пожать руку невысокому брюнету лет пятидесяти, и представляет его мне как служащего одной из многочисленных картинных галерей в Париже. Я слушаю, как они разговаривают и смеются, не понимаю ни слова, но вижу, что мужчине нравится Крис. Всем нравится Крис, но мало кто знает, что скрывается за внешней оболочкой, какие демоны терзают его душу. А я знаю. Но знаю ли? Он, похоже, так не считает. При всем том, что я видела, при всем том, через что мы прошли, неужели он все еще боится поделиться со мной?

Знакомый Криса уходит, и нам приносят заказ прежде, чем я позволяю себе углубиться в такие мысли, которые могут принести больше вреда, чем пользы. Мои тревоги улетучиваются, когда перед нами ставят блюда с восхитительно вкусной мексиканской едой. Крис потирает руки и треплет меня по ноге.

– Тебе это понравится.

Я улыбаюсь его заразительному энтузиазму и делаю то, что он и предлагает. Крис наблюдает за моей реакцией, когда я пробую свои сырные энчилады, и их острый, изумительный вкус взрывается у меня во рту.

– Мм, – мычу я, жмурясь от удовольствия. – Потрясающе. – Я зачерпываю соус и отправляю его в рот. – Просто потрясающе.

Крис отделяет вилкой кусочек своей энчилады с курицей и подносит к моему рту.

– Попробуй мои.

Я послушно принимаю угощение, и он медленно вынимает вилку у меня изо рта. Глаза его, пристально следящие за мной, светятся голодом – но совсем иного рода.

– Нравится? – спрашивает он мягким, бархатным голосом.

– Да. – Мой голос хриплый, и отнюдь не от острой пищи. – Очень.

Он придвигается ближе и касается моих губ своими.

– На твоих губах вкус лучше.

Я краснею, а он снова отклоняется назад. Не понимаю, как ему до сих пор удается вгонять меня в краску.

Он улыбается моей реакции с видом чисто мужского удовлетворения.

– Теперь ты веришь, что в Париже можно вкусно поесть?

Я совершенно уверена, что с Крисом все будет вкуснее.

– Я верю, что ты убедил меня.

Наши глаза встречаются, и смех тает на губах. Воздух потрескивает, и что-то пока неизвестное искрит между нами, покалыванием растекаясь по телу.

– Плохого я бы тебе не посоветовал, Сара, – говорит он, и голос его уже не бархатный, а сиплый. Он говорит теперь не о еде, и искренность в его взгляде глубоко трогает меня.

– Знаю, – шепчу я. И я действительно знаю это. Я принадлежу этому мужчине вся, целиком… хотя нет. Это не так, и неприятно признаваться в этом даже себе самой. Я почти вся его. Трудно не удержать маленькую частичку, когда знаешь, что он не весь мой.

Глава 12

Адвокат звонит Крису, когда мы едем домой, и, как обещал, Крис дает мне поговорить с ним лично. Несмотря на то что у него нет почти ничего нового, Стивен и в самом деле поднимает мой дух, заверяя, что полиция просто тщательно выполняет свою работу, и мне не о чем беспокоиться. И пока мне не надо возвращаться в Штаты.

Я по-настоящему расслабляюсь, и мы с Крисом планируем наше совместное исследование города. Мы обсуждаем, какие выставки хотим посетить в первую очередь, и я решаю, что мне очень повезло. Я увижу прославленное искусство с прославленным художником в качестве гида. О таком можно только мечтать.

– Моя единственная договоренность – лагерная ночевка для детей с ограниченными возможностями в ночь с пятницы на субботу в Лувре, – говорит Крис, когда мы сворачиваем на авеню Фош рядом с нашим домом.

– И никаких встреч?

– Никаких, – подтверждает он. – А это значит, что я свободен и могу поводить тебя по музеям и познакомить с кое-какими важными людьми в этой сфере.

– С которыми я не смогу поговорить.

– Очень многие из них говорят по-английски. – Телефон его звонит в третий раз за время нашего разговора, и он бросает взгляд на экран и отклоняет звонок. А когда внимание его возвращается ко мне, в нем ощущается какое-то чуть заметное напряжение, которого не было минуту назад. – Город кормится с туристов, особенно с американцев, так что людей, говорящих здесь по-английски, больше, чем ты думаешь.

– Все равно мне бы хотелось избавиться от языкового барьера, – говорю я, хотя мысли мои заняты двумя неотвеченными звонками. Кто бы это ни был, Крис не хочет разговаривать с ними в моем присутствии. Думаю, это Эмбер. Она знает, что он зол и, как говорит мое женское чутье, не может просто так оставить то, что произошло у нее в мастерской, не поговорив с ним.

Мы тормозим в воротах, и Крис опускает стекло, чтобы набрать код доступа. Через минуту мы заезжаем в гараж под домом.

Его домом. Я никогда до конца не почувствую, что я дома, пока эти секреты не перестанут разделять нас.

Оказавшись в квартире, я сразу убегаю, чтобы принять ванну с пузырьками, намереваясь привести свои сумбурные мысли в некое подобие порядка. Я не позволю себе думать, что Крис отвечает на звонки… те звонки, потому что мое воображение склонно заходить слишком далеко.

Только-только я до подбородка погружаюсь в мыльную пену, как в ванную входит Крис с бокалом вина в руке и садится на край ванны.

– Это поможет тебе успокоить нервы, – говорит он, протягивая вино мне. – У меня обширный винный погреб за городом, который оставил мне отец, и я держу несколько бутылок здесь для гостей.

Вино его отца, спившегося знатока вин, оставленное ему.

Расстроенная этой мыслью, я ставлю бокал на другую сторону ванны. Хватаю его за рубашку мокрой рукой и притягиваю к себе.

– Спасибо, но я его не хочу. Я хочу только тебя.

Он понимающе смотрит на меня.

– Прошлое есть прошлое. Я оставил его позади.

Тревога шевелится у меня в душе. Это в каком-то смысле вписывается в его потребность в контроле, но я точно не знаю как.

– Прошлое – это часть тебя и нас. Ты можешь оставить его на хранение в каком-то другом месте, но не можешь заставить его уйти. И ты не сможешь до конца покончить с этим прошлым, пока мы не встретимся с ним лицом к лицу.

– А что я, по-твоему, пытаюсь сделать?

Может, дело тут вовсе и не в контроле. Может, наоборот, в его потере. Возможно, то, что он привез меня сюда, что обнажает передо