Непостижимая концепция (антология) - Виктор Точинов

Но президент решил иначе.

– Вы получите приказ. Сегодня же. У вас есть еще вопросы, господин генерал?

Ледяной тон Моратти намекал яснее ясного: хватит вопросов, делай, что сказано. Геверниц намек проигнорировал. И спросил:

– Какова мощность устройства?

– Вполне достаточная… Испытания, разумеется, не проводились, но при расчетах эвакуации ориентируйтесь на сто эм. А теперь я вынужден распрощаться, неотложные дела. Вам, я думаю, тоже есть чем заняться. До связи, господин генерал.

– До связи, господин президент… – эхом откликнулся Геверниц.

Ему и в самом деле было чем заняться. Но теперь многое из запланированного потеряло смысл. Зачем совершенствовать защиту от прорывов, если принято решение уничтожить их источник?

Сто мегатонн… Никогда за всю историю человечества на территории Европы не взрывался заряд такой мощности. В Цюрихе решили, что лучше не мелочиться и не рисковать повторными ударами. Генерал прикинул размер грядущей воронки, размер грядущей зоны радиоактивного заражения… Ему стало тошно.

Ирония судьбы – ядерный взрыв породил сферу Бальди, ядерный взрыв ее и прикончит. Хотя тогда, почти век назад, человека, чье имя сейчас носит сфера, даже в проекте не существовало… Существовал другой проект с громким названием «Стратегия энергетической безопасности»: исполняя его, здесь, в предгорьях Центральных Альп, пробурили глубокую скважину, опустили заряд – ядерный, но мизерной мощности.

Ба-бах! – взрыв выжег в глубине огромную каверну, но на поверхность не вырвался… Идеальное хранилище что для горючего газа, что для нефти – неуязвимое для атак террористов и для бомбардировок в случае большой войны, неспособное разрушиться и сотворить экологическую катастрофу…

Но в гигантскую подземную сферу, десятилетия спустя названную именем профессора Бальди, никогда не закачивали ни газ, ни нефть. Кое-кто слишком поздно озаботился своей энергетической безопасностью. Циклопическое сооружение еще не ввели в эксплуатацию (не закончился срок, отведенный на снижение остаточной радиации до безопасного уровня), когда разразился Большой Нефтяной Голод, и последовавшие войны, и кардинальное перекраивание политической карты Европы… Для жалких остатков нефти уже не требовались гигантские хранилища, все поглощала ненасытная промышленность.

Амбициозный проект был законсервирован, а затем и основательно позабыт… Никто не вспоминал, что где-то в глубине, под километровой толщей, осталась громадная полая сфера.

Не вспоминали до Дня Станции, и после него тоже… Даже когда в окрестностях возникли странные феномены, никто не додумался связать их с подземной полостью. Много странного происходило на планете, с трудом оправлявшейся от последствий Катаклизма. Дикие рассказы немногих беженцев, спасшихся из этих мест, никто всерьез не воспринимал.

Лишь три года спустя пришлось заняться причинами странностей. И одновременно их последствиями. Прорывы стали массовыми, сопровождавшие их выплески энергии непонятной природы становились серьезной проблемой (вернее, в терминах профессора Бальди, – выплески «антиэнергии»). Когда с небес падают стратопланы с отказавшей авионикой, списать происходящее на массовый психоз уже затруднительно.

Надо заметить, что объединенная армейская группировка до поры лучше справлялась со следствиями, чем наука с причинами. Маршруты стратолетов скорректировали, прорывы, тогда еще локальные, научились вовремя засекать и подавлять в зародыше… Но процесс шел по нарастающей, а наука так и не смогла выдвинуть разумного объяснения. И неразумного не смогла. Вообще никакого… Про подземную полость, разумеется, вспомнили. Но прорывы происходили где угодно, но только не через законсервированный туннель, связывавший несостоявшееся нефтехранилище с поверхностью.

А потом за проблему взялся Бальди… Он из принципа брался только за такие проблемы. За неразрешимые. В двадцать два – доктор наук, в двадцать семь – профессор и лауреат кучи премий… Ему пророчили головокружительную карьеру в фундаментальной науке – при условии, что юный гений хоть немного остепенится и выберет, наконец, главное направление для приложения своей гениальности.

Но Бальди, словно в насмешку над пророками, совершал очередное открытие, получал очередную премию – и бросал перспективное направление, способное кормить последователей до конца жизни… Его влекли новые загадки мироздания. И абсолютно не влекла перспектива на постоянной основе работать на армию или на корпорации анклавов – хотя самых заманчивых предложений хватало.

А затем грянул Катаклизм.

Фундаментальная наука и отдельные ее гениальные представители остались невостребованными. Когда идет борьба за выживание – яростная, с напряжением всех сил и привлечением всех остатков ресурсов, – загадки мироздания мало кого волнуют.

Но проблема «зоны Алеф» стояла особняком… Ибо напрямую была связана с выживанием.

И Бальди считал, что разрешил загадку. Геверниц дважды с ним беседовал, но не очень-то понял. Хотя чувствовал – профессор старается излагать как можно проще… Уразумел лишь, что у них под ногами – новый мир. Иная Вселенная, только и всего. Построенная в соответствии с иными фундаментальными законами. Отсюда все коллизии при столкновении с нашим миром. Правда ведь, все просто?

Геверниц сомневался: Вселенная казалась ему объектом, как бы помягче сказать… несколько более масштабным, чем подземная полость диаметром полтора или два километра.

Бальди горячился и втолковывал, что N-мерная римановская вселенная может уместиться в точке, имеющей в нашем мире нулевой размер, и генерал переставал его понимать…

Теперь все разговоры потеряли значение. И все сногсшибательные идеи молодого гения навсегда останутся безумными гипотезами… Бальди уже мертв. А он, Геверниц, устроит ему погребальный костер мощностью в сто мегатонн тротилового эквивалента. Сферы Бальди не станет, да и черт с ней!.. Генерал вспомнил глаз, уставившийся на него с сучка-ладошки, и подумал: если там и вправду назревает что-то этакое, чуждое и глобальное, может, и в самом деле лучше выжечь сразу, пока не набрало силу…

Едва он так подумал, течение мыслей Геверница нарушил истошный вопль:

– Господин генерал! Господин генерал! Группа Бальди на связи!!!

Рувим Донован, офицер СБА, анклав Цюрих

Город был, как, впрочем, и все здесь, – невозможным. Но был. Причем в исконном значении термина, в средневековом или античном, – огороженное место, обнесенное каменной крепостной стеной.

Стена смотрелась внушительно. Высоченная, гладкая и монолитная – ни единого шва, ни единого стыка камней. В одиночку и при наличии подходящего снаряжения Донован мог бы попытаться вскарабкаться… Но он был не один, снаряжения не имел, и оставалось лишь последовать совету мутанта-перевозчика: отыскать ворота. Открытые ворота. Их ворота.

Закрытые попадались, и достаточно часто. Не деревянные, тоже каменные, выглядевшие несокрушимыми. Доновану они вообще казались бутафорскими, никогда не открывавшимися. Хоть стучись до разбитых в кровь кулаков, хоть кричи до сорванной глотки, – не откроются.

Ситуация нравилась ему все меньше. Сейчас Донован не понимал, почему он не принудил группу повернуть назад еще у реки. Как только стало ясно, что события вышли из-под контроля, надо было возвращаться.

Он тогда ошибся. Ему подкинули приманку – генавра, выглядевшего разумным и ничем не напоминающего серых псевдосуществ, порождаемых «зоной Алеф». И он приманку проглотил, как безмозглая рыба, не замечающая крючка. Решил, что глупо возвращаться, не использовав шанс познакомиться с автором всего здешнего непотребства…

А с ним надо не знакомиться. Его – прав Моратти – надо уничтожить, быстро и решительно. Не доведут до добра такие знакомства.

Но любопытство губит не только кошек. Кадровых разведчиков тоже. Когда охота за информацией становится второй натурой, трудно отказаться от возможности узнать больше…

Ну вот, узнал. В чертовом месте громоздится чертова стена, отгроханная черт знает кем и черт знает для чего. Очень информативно, что и говорить.

Донован решил, что дольше упорствовать в ошибке не будет. Немедленно поставит вопрос о возвращении. Если Бальди упрется, тем хуже для него, – Донован вернется один. Нейтрализовать троих ботаников можно и без штурмовой винтовки. Хватит и ножа. Даже голых рук хватит.

Донован шагал вдоль стены последним, слегка отстав от остальных и мысленно шлифуя последние детали плана «работы над ошибками». И это само по себе стало еще одной ошибкой…

– Ворота! – услышал он ликующий вопль Стеллы. – Наши!

Он метнулся вперед, ничего не увидев из-за изгиба стены. И опоздал.

Профессор и Стелла были внутри. В городе. За такой же аркой ворот, как десяток уже виденных, – только здесь напрочь отсутствовали каменные створки.