Тюрьма и зона - Александр Хабаров

Михаил К., таксист, отбывал в этой же зоне пятнадцатилетний срок за "аварию". Суть "аварии": около полуночи проезжал мимо автобусной остановки за городом, сшиб велосипедиста (насмерть). Проехал километра два и вспомнил, что на остановке стояла "баба", наверняка запомнившая номер. Вернулся и прижал "бабу" к бетонной стене. "Баба" умерла в больнице; еще раньше бампером был раздавлен восьмимесячный "пацан", которым она была беременна. К несчастью для Михаила К., нашелся еще один свидетель: мужчина, отошедший с остановки "отлить" в кусты...

Дали Михаилу 15 лет. На одном из заседаний суда его пытался убить муж потерпевшей, но неудачно: сам схлопотал два условно...

В зоне Михаил К. задался благородной целью: встать на путь исправления и освободиться условно-досрочно. Благо, что для "аварийщиков", в отличие от закоренелых преступников, существовали и существуют всевозможные льготы, поблажки. Михаил К. прошел свой путь от шныря (уборщика) столовой до бригадира цеха, в котором собирались и красились борта для тракторных прицепов. Норма 80 бортов в смену с бригады. При Михаиле К. она выполнялась неукоснительно. Приближалось 60-летие Великой Октябрьской социалистической революции, а с ним и амнистия, а с амнистией комиссия по освобождению, и все совпадало с почти 8 годами (более половины) срока, отбытого Михаилом К.

Михаил до ареста занимался самбо, подкачивал мышцы: в общем, был в форме. И в зоне эту форму поддерживал: с одного удара вышибал сознание из ретивого "волынщика". Бригада старалась, как могла...

На общую беду комуто где-то срочно понадобилось очень много бортов для тракторных прицепов. Майор Ухов "подтянул" к себе начальника цеха. Тот "подтянул" бригадира Михаила К. А тот больше никого не стал "подтягивать": просто на доске объявлений возле вахты стали появляться "боевые листки": бригада Михаила К. берет обязательство собрать и покрасить 110 бортов в смену... собрать и покрасить 130 бортов... 160 бортов... 180...

Когда обязательства превысили 200 бортов и у "мужиков" заболели уже не кости и мышцы, а головы, то к блатным была отправлена депутация в лице одного человека Васи С., слывшего "путевым" и "духовитым".

Да замочи его, волка! - сказали Васе. Вася воспринял это как приказ-разрешение и в эту же ночь попытался ткнуть Михаила К. заточкой. Неудача постигла исполнителя: бригадир-самбист заточку выбил, Васю искалечил и продолжил свой славный трудовой подвиг.

На внеочередной сходняк собралось около тридцати человек блатные, "мужики"... Предстояло выделить четверых для внушения Михаилу К. хотя бы полупонятий лагерной жизни. Скрутили в трубочку бумажки, среди которых четыре были помечены крестиками, и пустили по кругу "пидорку" с жребием.

Около одиннадцати утра следующего для "избранные бойцы" во главе с Грушей отправились в угольную котельную рабочей зоны. Осень стояла теплая, но печи подтапливались: требовалась теплая водичка для ежедневной обмывки запотевших бригадирских тел.

Истопник Семеныч уже с утра заложил в одну из печей четыре тяжелых металлических лома; концы раскалились чуть ли не добела.

В одиннадцать часов тридцать минут в котельной должен был появиться Михаил К., приглашенный Семенычем испить "купеческого" чайку с "козырными" шоколадными конфетками (блатные не пожалели, выделили из общака).

Когда злосчастный бригадир, бывший таксист Михаил К. появился в котельной, из-за одного из котлов выскочил вихляющийся в азарте Груша, выхватил из печи лом (на руках у Груши было по две рабочие рукавицы) и с криком "Мочи вафла!" нанес удар.

Михаил К. попытался поставить блок, чтобы потом свалить блатного ударом ноги в грудь, но руки неожиданно пронзила страшная и странная боль.

Бригадир завизжал и попытался вытолкнуться обратно в дверь, но не смог:

Семеныч уже подпер ее снаружи железобетонным брусом.

Из-за котлов выскочили еще трое: Куня, Карат и Витя Рычагов по кличке Механизм. На руках у них тоже были рабочие рукавицы. Бойцы похватали свои ломы и деловито, как на охоте, в считанные минуты превратили вставшего на путь исправления Михаила К. в обожженную и окровавленную груду изломанных костей и рваного мяса. Груда эта копошилась в углу котельной; казалось, даже что-то пыталась сказать, но никому уже это не было интересно. Бойцы зашли за котлы: Механизм, Карат и Груша погнали по кругу чифир, а Куня, алкаш, один за другим опрокинул в себя пару заготовленных чекушек.

Семеныч отвалил от двери тяжелый брус и свистнул: мол, чисто все.

Бойцы отерли губы; Куня зажевал водяру черняшкой; все встали и пошли к выходу мимо бывшего таксиста, шныря, бригадира Михаила К.

Оконцовочка этого происшествия была такова: Семеныч, козлячья масть, сдал всех; никто и не сомневался, что он сдаст. Помощь истопника требовалась лишь в момент исполнения; "раскрутка" планировалась, ибо невозможно было скрыться от законного возмездия в зоне общего режима.

"Кумовья" (оперчасть) быстро размотали лагерное дело: Груша, как якобы зачинщик, получил 9 лет, остальные по нисходящей, до пяти (срок плюсовался). Груша к тому же поехал в "крытую" на два года, чтобы духовно окрепнуть там и через (в общем) двенадцать лет выйти на свободу уважаемым авторитетом...

Михаил К. освободился условно-досрочно по амнистии к 60летию ВОСР как инвалид первой группы. Он потерял один глаз, селезенку; стала "сохнуть" левая рука (перебиты сухожилия); лишь неиспользованный резерв накопленного на зековском горбу здоровья позволил ему вообще остаться в живых и отковылять на костылях через вахту к автобусной остановке. Такова была цена ударного труда на пути исправления.

Видно, что попытки приобретения сверхблаг ведут на зоне к печальным последствиям, равно как и пренебрежение какимито общими "благами" и тем более правилами.

РАССКАЗЫ ОЧЕВИДЦЕВ

Ночь в КПЗ

Я был задержан без документов ретивыми омоновцами. Поневоле пришлось взглянуть на КПЗ и его обитателей как бы со стороны. Обитателей, собственно, было не много всего один молодой взъерошенный человек, ужасно обрадовавшийся компании. К полуночи меня стал потихоньку мучить похмельный синдром, и именно с этого момента сосед приступил к длительному рассказу о случившемся с ним. Повествование не было похоже на исповедь или на попытку разобраться, выслушать какойто совет, слова поддержки. Сумбурный поток слов; какойто труп в ванной (женщина-собутыльница), неизвестным образом (?) очутившийся в квартире; зашел отлить (совмещенный санузел, увидел труп все! посадят, ничего не докажешь). Делать нечего: позвонил приятелю; тот прибыл через час; помог расчленить труп (для удобства выноса, не более того). Выносили в полиэтиленовом мешке, в три часа ночи; на беду, сосед возвращался из кабака. Из мешка капала кровь заметил, дурак. И получил разделочным ножом в солнечное сплетение. Но не умер, гад, а дополз до двери своей квартиры, поскреб слабеющими пальцами. Жена вызвала "скорую", милицию. "Нас с Васей задержали. Вальке с сердцем плохо было, факт! Она сама умерла. А мне что делать?"

"За соседа накатят тоже будь здоров!" подумал я. Слушать эту убийственную историю было тошно, невмоготу, как смотреть какойнибудь захудалохалтурный фильм ужасов. Не было жаль ни Васю, ни соседа по камере. Не было жаль в смысле законности предстоящего наказания. Что-то шевельнулось лишь тогда, когда представил их длинный "с Васей" путь: тюрьма и зона на долгиедолгие годы, несомненные косяки и попытки сократить или ослабить карательное действо. В соседе не было ни здоровья, ни "духа". Всю ночь он вращал языком, сотрясал спертый воздух КПЗ, усиливая мое похмелье и тягу к свободе. Наконец наступило утро, дежурный милиционер открыл дверь.

Я вежливо попрощался с сокамерником, добавив лишь одно: "Спокойней, земляк, спокойней".

Но "земляк" уже вычеркнул меня из своей жизни, метнулся к двери и забормотал в лицо дежурному: "Выпускать-то будут скоро, а? Ну что, разобрались? Разобрались? Разобрались?"

"Разобрались, толкнул его обратно в "хату" милиционер. Сиди тихо, не галди..."

Он прошел в дежурку, получил обратно "отметенные" шмоном вещи: часы, шнурки, ремень и т.п., тут же при понятых обыскивали наркомана: какието пузырьки, шприц, нож-бабочка...

Деньги у вас были? спросил капитан у меня.

Там все записано.

А, точно, вот: 78 тысяч 500 рублей. Штраф 25 тысяч, можете здесь уплатить. Или в сберкассу три остановки на троллейбусе.

Да нет, я лучше здесь... да хрен с ней, с этой квитанцией...

Положено, строго ответствовал капитан, но бумажку спрятал, четвертак бросил в ящик стола и кивнул, разрешая покинуть "заведение".

- А за что штраф-то? спросил я уже у двери.

- За это... за нахождение... в общественном месте.. в этом, как его? Нетрезвом виде... Иди, иди...

Прощайте.

Я вышел из отделения; в ближайшем ларьке купил банку пива, которая на короткое время привела меня в нормальное состояние. В голове мелькали: труп в ванной, Вася с разделочным ножом, ползущий вверх по ступеням сосед с окровавленным животом... Ощущение было как будто побывал перед вратами, ведущими в иной мир. Не назову его "адом", ибо и в нем встречались всякие люди, попавшие туда, видимо, для испытания, а не для наказания. А КПЗ (ИВС) самое подходящее место для "предварительного" осмысления дальнейшего поведения и "маршрута пути". Ночной мой сосед явно репетировал передо мной монологи "для следователя". По их интонации чувствовалось, что он не остановится и перед симуляцией сумасшествия (шизофрении), благо, что само преступление было из разряда "диких", "маньячных". Пятьдесят на пятьдесят убил или не убил он собутыльницу. Может, и вправду, померла она от сверхдозы (уж это немудрено в нынешнее время) фальсифицированного алкоголя. Дальнейшие же действия "с Васей" вполне закономерно выходят из логики, присущей 90% российских граждан: посадить могут кого угодно и за что угодно, а уж если у тебя в квартире труп, а ты до беспамятства пьян, то, падла, не отвертишься! Не помнишь ничего? все равно "колись", подписывай... Ночному соседу уже было не отвертеться: нож в солнечное сплетение случайному свидетелю перекрывал результаты судмедэкспертизы о причине смерти женщины в ванной. Ох, сидеть им с Васей! И сидеть долго...