Вода и пламень - Гарун Тазиев

Северная провинция

В Восточной Африке на север от Большой Рифтовой долины лежит малоизученное озеро. Его открыл в 1888 году венгерский путешественник Телеки, давший ему имя австрийского великого герцога Рудольфа. В 1886 году Телеки двинулся с Занзибара во главе большой экспедиции и после многомесячного похода по пустынным районам, населенным кочевыми племенами, вышел к южной оконечности длинного озера. Там он натолкнулся на действующий вулкан, названный входившим в экспедицию геологом фон Хенелем вулканом Телеки.

Прошло пятьдесят лет, в течение которых не раз предпринимались попытки достичь этого вулкана, но ни одна не увенчалась успехом. Кое-кто добирался до мест, описанных фон Хенелем, но не обнаруживал вулкана. Так, Кавендиш в 1898 г. писал: «Обогнув с юга озеро Рудольф, я с удивлением констатировал, что вулкан Телеки исчез». Гора становилась легендой…

Край этот донельзя враждебен человеку: иссушен солнцем, лишен воды, растительности, зверья. В 1921 году разразилось новое извержение Телеки; дрожала земля, столб огня отражался в южной части озера Рудольф. Никому, правда, не удалось подойти вплотную к горе, видели только кровавый отсвет лавы в ночи. Лишь в 1934 году, дважды потерпев перед этим неудачу, туда добрался англичанин, прекрасно знакомый с местными условиями. Это был бывший комиссар провинции по фамилии Чемпион, страстный картограф и геолог. Он описал вулкан как низенький конус, поднимающийся едва на 90 метров над адским хаосом застывших потоков. В тот момент кратер бездействовал. После А. М. Чемпиона никто не видел Телеки.

От Лодвара к северному берегу озера Рудольф сейчас проложена автомобильная дорога. На вездеходе можно добраться и до другого берега, но уже не в одиночку, а колонной, «конвоем», как здесь говорят. Причем на это требуется разрешение властей,[20] а те, озабоченные безопасностью пассажиров, раздают их не очень щедро. Скажем, известный американский геолог Бейли Виллис не смог получить его. «Озеро Рудольф лежит в Северной провинции Кении, посреди пустыни, где обитают воинственные кочевники. Район доступен лишь для большой хорошо вооруженной экспедиции, однако цель оправдывает расходы и риск». Виллис написал эти строки двадцать лет назад, и они, естественно, заинтриговывали еще больше.

Сейчас риск нападения со стороны кочевых племен практически свелся к нулю; есть даже туристская трасса, идущая по Северной провинции от Найроби до Аддис-Абебы, по ней ходят автобусы и грузовики. Но к сожалению, она пролегает слишком далеко от вулкана Телеки и озера Рудольф.

А нам нужно было именно туда. Осмотреть Телеки хотелось не из авантюрных соображений. Дело в том, что описания, составленные фон Хенелем и Чемпионом, не позволяли определить характеристику вулкана. Сколько длится активная фаза? Каков ритм извержения? Возможно, это новый Парикутин? Или же эфемерный «паи»? Расположен ли он подобно Лонгоноту и Сусва на дне рифта или входит в мощную группу Вирунга, пересекающую западный грабен?

Не только я мечтал попасть в этот легендарный край. За пятнадцать лет, проведенных в Кении, мой старый друг Жак Ришар не раз точил на него зубы. Он побывал на шестидесяти вулканах, рассыпанных по всему свету, наблюдал тридцать извержений. Можно вообразить, как распалял его воображение недоступный Телеки! Мы стали готовиться.

В Найроби нас сразу же предупредили, что оставлять в номере отеля ружья ни в коем случае нельзя. Да, но куда их девать? Нельзя же являться в учреждения и магазины в столь устрашающем виде! На центральных улицах, правда, мы засекли несколько личностей, словно сошедших с экранов «вестернов» – в фетровых шляпах, загнутых углом вверх, с винтовкой через плечо. Но чувство юмора у нас взяло верх.

– Отнесите оружие в полицейский участок, – посоветовал гостиничный портье. – У них там целый склад.

Отделение полиции выглядело ужасающе: двухметровый забор с натянутой колючей проволокой, вышки, прожектора, мешки с песком, амбразуры.

Провожаемые внимательным взором часового, мы прошли узким ходом до дверей участка. Там довольно долго пришлось ждать британского унтер-офицера: был «чайный час», а этот ритуал свято соблюдается в любой ситуации.

Наконец наши ружья сложили в сейф, и мы вышли, бросив прощальный взгляд на группу африканцев, неподвижно ждавших в углу решения своей участи. Нас не покидало острое чувство неловкости. Тут были и угрызения совести за то, что мы принадлежим – по цвету кожи, а не по праву – к расе «господ», ощущение вины за то, что мы «имущие» рядом с «неимущими», это все равно что обедать в окружении голодных глаз… Была также и моя личная жалость. Мне так и не удалось постичь смысл выражения «Горе побежденным!». Когда молодым я занимался боксом – а спорт этот не самый милосердный, – я всегда искренне жалел соперника, над которым мне удавалось одержать победу. И даже в 1944-м я с сочувствием смотрел на пленных немцев, хотя, попадись я им немного раньше, я был бы, вероятнее всего, расстрелян…

И вот теперь нам пришлось оказаться в краю, где царила всеобщая подозрительность.

Земля контрастов. Сегодня мы за полтора часа промчали 160 километров асфальтированного шоссе от Найроби до Накуру, центра провинции Большого Рифта. Скоро нам потребуется неделя, чтобы одолеть десять лье…

В Накуру мы получили из рук комиссара провинции разрешение выехать в пустынные районы и тут же тронулись в путь. Вплоть до водопада Томпсона, оставив справа высокую цепь Абердэр, дорога шла вдоль великолепно возделанных полей пшеницы и долматской ромашки. Знаменитое Белое нагорье. После каменистого дна Рифта цветущий край ласкал глаз влажной свежестью зелени.

На север от водопада Томпсона расстилаются луга. Несмотря на безжалостную охоту, фауна здесь сохранилась довольно хорошо: нам часто случалось видеть, как рядом с коровами мирно пасутся грациозные антилопы. Неподалеку находится знаменитое ранчо Карра Хартли, профессионального охотника и специалиста по отлову диких животных, которых он продает во все зоопарки мира. Дожидаясь отправки, они живут у него в загонах. Именно там большинство приезжающих в Кению фотографирует без всякого риска львов и носорогов, чтобы потом, дома, потчевать своих гостей сенсационными кадрами!

Хребет Абердэр остался на юге. Здесь он уже не задерживает влагу, поэтому трава становится все более тусклой и чахлой. Мы едем со средней скоростью 80 километров в час по накатанной дороге из краснозема.

Небольшой административный пост Румурути затерялся среди бескрайних долин, покрытых жухлой от солнца травой. За спиной в напоенном жаром воздухе поднимаются голубоватые силуэты лесистых гор. Зелень кончилась, началась область пастушьих племен. Под навесом индейских лавчонок в дуке (торговом центре) встречаем первых самбуру – людей с величественной осанкой, в красных тогах, небрежно закинутых через плечо. Их лица, покрытые смесью жира и охры, живо напоминают индейцев из романов Фенимора Купера. Я без утайки любуюсь их мягкой эластичной походкой. Останавливаясь, чтобы поглядеть на нас, они с женской грацией опираются на длинное (семь-восемь футов) копье, с которым никогда не расстаются. Самбуру принадлежат к тому же народу, что и масаи, поразившие меня своей красотой. Высокорослые пастухи-кочевники еще недавно наводили страх воинственными набегами на оседлое население.