Могильщики талантов (СИ) - Гаврюченков Юрий Федорович

За Астролягова давно никто не пил. Алексей растрогался, пока не обратил внимания, что речь шла о коллективе.

— Сил побольше, — добавила Ната.

Это было лично ему.

— Сука он, я б его на нож посадил, — прошамкал Дима, который тяжело переживал утрату $5000, ушедших в карман автора, заслугой которого было только его бесстыдство. — Заслужил, тварь.

— На нож, так на нож, — хищно сказал Григорий и раскрыл свой «Спайдерко Чинук».

Как-то само собой звякнула в руке Тантлевского «Милитари».

Клацнул клинок «Бенчмейд Амбуш», никто не понял, откуда Ната его достала, когда и как приготовилась.

Даже Дима разложил свой потёртый «Табарган».

Взгляды скрестились на Астролягове.

Он чувствовал себя муравьём, которому на спинку свели солнечные лучи лупоглазые пионеры.

— Как ты с авторами работать будешь? — только и спросили коллеги.

Вечер Астролягов добил, потягивая пиво, купленное по дороге от метро и почитывая уютненький бложик Гурама Вахтанговича. Там творилась вакханалия. Лечь пораньше и забыться показалось очень хорошей идеей.

Астролягов лежал и разглядывал книжку, которую не успела забрать Алла. Он дотянулся до полки и раскрыл на автографе Черкезишвили. Захотелось выкинуть книжку в помойку, но лень было вставать. Оправдываясь, что таким образом он не уподобится сетевым комментаторам без мозгов, но с эмоциями, Алексей сунул книжку под подушку, дотянулся до выключателя бра и больше ничего не помнил, только чувствовал себя мёртвым и немножко нищим.

25. МНОГО ЛАЖИ

Автор приехал из Испании, чтобы вдохнуть запах родных осин, пообивать лбом порог издательства «Напалм» и, заодно, продлить визу. Или одно из трёх, кому что хотелось думать. Был он обжаренный и просушенный чужим солнцем, с короткой чёрной бородкой и очками в квадратной нездешней оправе. Решающую точку в образе ставил коричневый берет, какой ни один нормальный мужик не наденет. От автора пахло вкусным парфюмом, но держался он свойски, будто не покидал Санкт-Петербурга.

— Скучно в Барселоне, — жаловался гость. — Вся отрада — солнце, а солнце я люблю, — добавил он плотоядно.

— Правда, что в фиесту там не работают? — спросил Григорий.

— В это время лучше сделать перерыв, — дипломатично объяснил автор.

— С горячей испанкой, — ввернул Игорь.

Автор посмотрел на него, как идальго на подкаблучника.

— Испанки страшные. На евреев похожи, причём, — на мужчин. Славянские девушки лучше.

— Много там русских девушек? — с плохо скрываемой ревностью спросил Алексей.

— Хватает, особенно, — туристок. Снять — не проблема. Приезжают за любовью горячих испанских мужчин.

— И как мачо, тоже страшные?

— Мужчины как раз нормальные. Только много пьют и от этого у них не стоит. Приходится арабам за всех отдуваться, но наши коровы не различают. Для них я, например, тоже чёрный и европеец. Главное, сразу не разочаровывать, — с глупой доверчивостью поделился автор. — По-русски с ними заговоришь в конце встречи, так они жутко расстраиваются, что всё это время были с соотечественником, — он засмеялся, вдохновлённый воспоминаниями. — Прикольно.

— А это правда, что в кафе можно чашку кофе заказать и сидеть целый день? — спросил Ринат Литвинов.

Автор пожал плечами.

— Можно, никто не прогонит, но и рад не будет. Стол за весь день принесёт больше прибыли, чем дура с макбуком и чашкой латте. Зачем бесить работников? Если занял козырное место, могут и намекнуть, дескать, вам приткнуться негде? Если негде, бомжам тут не место, если есть где — идите туда.

Заметно было, что человек пожил на европейской земле и проникся прагматизмом тамошней крови и почвы. Когда он убыл к маме в Осиновую Рощу, работать стало значительно веселей.

— Хорошо, что у нас свободная страна, — с чувством высказался Тантлевский. — Всякий мудень может свалить куда подальше.

— Главное, чтобы не возвращались, — яростно докончил Григорий.

Ринат ничего не сказал, и только настойчиво тыкал пальцем в смартфон, будто хотел разбудить его, но не грубо.

«Вот кому всё равно, где сидеть, в кафе или на нарах, главное, пока волшебный экран светит», — подумал Астролягов и вернулся к освоению «Много чести». Передышка, данная гостем, позволила остудить разум, но вскоре он забурлил вновь, как берётся за своё кипящий чайник, едва его вернут на плиту.

Астролягов тщетно искал почерк мастера. Он мог решить, что дело нечисто, если бы Черкезишвили лично не принёс флешку с файлом, который Алексей сам скопировал и теперь своими руками открыл. «Где тут мэтр?» — мысль билась как рыба об лёд. Всё, что он прежде читал у А.Р.Манiака, выглядело иначе. В подобное смятение однажды ввёл Томас Харрис, который после удивляющего проницательностью «Красного дракона», шокирующего извращённостью «Молчания ягнят» и услаждающего изысканностью «Ганнибала» представил публике долгожданный приквел о юности Лектера «Ганнибал: Восхождение», будто написанный студентом филологического факультета второпях и за гроши. Астролягов до сих пор сомневался, Харрис ли писал «Восхождение». Теперь он засомневался во «Много чести».

С Черкезишвили было что-то не так. Алексей не мог отыскать причину, по которой старый автор взял и налажал. Подспудное чувство вины Астролягов отметал как иррациональное. Гурам Вахтангович не мог обидеться заранее. Он начал писать детектив задолго до, а Веня Плоткин синопсис прочёл и одобрил.

Непонятно было, кто виноват, но Алексей знал, что делать.

В «Мюнхенскую пивную» завернули как бы случайно, пропустить по кружечке на ход ноги.

— Сейчас читаю Черкезишвили и не пойму, что я читаю, — поделился он с товарищами после первого глотка.

— Если ты редактор детективной серии, можно применить дедуктивный метод и придти к выводу, что ты скорее всего читаешь детектив, — сказал Игорь.

— Детективная интрига в нём есть, — признал Астролягов, крепко подумав. — По сути же это сильно политизированная баталистика. Я такого раньше за нашим классиком не замечал, хотя читал все его книги.

— В этом фишка Черкизона, — объяснил Григорий будто неофиту, подступившему к наследию великого писателя. — Каждый дюдик в разном стиле. Один — барочный детектив, другой — нуар, третий — криптодетектив. Теперь военный детектив. Он единого стиля придерживаться не умеет, но сумел выкрутиться, обратив недостаток в достоинство. У него нет ни одной похожей книги. Постоянен в непостоянстве, чтобы соблюдать мифический признак мастерства.

— Что тебя зацепило? — спросил Игорь.

— Слишком много полититоты. Вот, смотри, Гражданская война. Врангель обороняет Крым, куда лезут какие-то безумные красные орды. В паре мест Гурам Вахтангович их прямо называет красными оккупантами.

— Это легко удаляется.

— Короче, из сейфа Врангеля выкрадывают план обороны Крыма. Объявляют в штабе крысу. Главный герой — штабс-капитан, естественно.

— Штабс-капитан — это звучит возвышенно, — ухмыльнулся Григорий. — Романтично, как морской капитан, только из-за приставки «штабс» ещё и непонятно. Что добавляет флёра. От этого все сучки текут. Даже, если они благородные доны на пенсии.

— Вот этот нюанс Гурам Вахтангович тонко чувствует. Он умеет нагнать фальшивого благородства, — сказал Алексей. — Я сейчас бложик в жэ-жэ читаю для пущей компетентности, многое становится понятным. Вокруг его болота собираются одни стареющие дерьмоеды из Москвы, Петербурга или эмиграции.

— Для них он и пишет, — как что-то давно для всех очевидное признал Игорь.

Астролягов замялся.

— Для посетителей бложика?

— Это ведь тоже читатели.

— А мне Гурам Вахтангович утверждал, что не читает их отзывов, чтобы не думать как они и не испортить свой тонкий эстетический вкус.

— Понты, — отрезал Григорий.

— Это он тебе так говорит, — рассудительно сказал Игорь. — Если он ведёт блог, значит, он следит за своими читателями. Интернет помогает узнать, какие они.

— Если так, то интернет помогает узнать о читательской аудитории, состоящей исключительно из пользователей интернета, — Алексей старался рассуждать логически. — Самые активные дают понять, каковы их взгляды, мировоззрение, надежды на будущее творчество и каковы их пожелания автору. Так создаётся обратная связь писателя с активистами из Мировой Паутины. Читатели при этом остаются за бортом.