Конторщица 4 (СИ) - А. Фонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но мы…
— Виктор Алексеевич, — покачала головой я, глядя на моего «зама» словно мамка на провинившегося второклассника, — ну не перенесу же я отсюда все эти коммутаторы, вы же понимаете, что это невозможно. А за срыв совещания с отделениями нас по головке не погладят. Тем более сам Гриновский будет.
Урсинович побледнел еще сильнее. Он понимал, что пропускать селекторное никак нельзя, но и что делать теперь с этими — банально не знал.
Я решила не приходить ему на помощь. Хотел меня выбесить, зайчик — получай ответку.
Но от шпильки таки не удержалась:
— Смотрю, у меня в кабинете обновки появились. Очень миленько. Спасибо, Виктор Алексеевич. А то у меня столько работы всегда, что руки совершенно не доходят.
Урсинович набычился и не ответил ничего.
Когда запыхавшаяся Людмила вернулась обратно, я уже заканчивала набрасывать тезисы на селекторное:
— Ну что, они разместились в Красном уголке?
— Да, Лидия Степановна, я открыла кабинет. Правда там опять не убрано…
— А кто эти люди? — эстетическая сторона вопроса меня сейчас интересовала мало.
— От профсоюза из тракторного, — Людмила ловко расставила кресла в нужном порядке, взяла блокнот и пристроилась рядышком, приготовившись записывать.
— Кстати, Людмила, напомни мне после обеда переделать форму Б-5 из отчёта и отправить весь пакет Гриновскому.
— Но Лидия Степановна, он же еще вчера был отправлен…
— Как отправлен? — ахнула я. — Как же ты посмела без моего разрешения…?
— Так Виктор Алексеевич сам всё отправил, — пролепетала Людмила, вжав голову в плечи. — Я ему говорила дождаться вас, но он все равно отправил, а потом пошел к Альберту Давидовичу и доложил о выполнении.
— Погоди, так форму Б-5 переделывали?
— Н-н-нет…
Вот сучонок! Таки подставил.
— Людмила! Быстро! Копию отчета сюда мне! — взревела я.
Людмилу сдуло.
А селекторное уже началось.
В общем, Гриновский, который получил и посмотрел неправильную форму, на селекторном рвал и метал. За эти сорок минут я поседела и постарела лет на пять, уж это точно.
Еле-еле удалось доказать ему, что, пока меня не было, девочки из канцелярии перепутали и отправили не тот вариант.
— Григорий Григорьевич! Завтра утром пакет с правильной формой будет у вас на столе!
— Какого хрена вы мне голову морочите⁈ Мне нехрен чем заняться, только ваши высеры смотреть, мать вашу⁈ Куда Альберт Давидович смотрит⁈
— Альберт Давидович тоже не знал.
— Ну так разберитесь уже там! Что за бардак у вас творится⁈ Или хотите, чтобы я сам лично разобрался⁈
— Да, Григорий Григорьевич! Мы сами разберемся, — твердо пообещала я.
Когда селекторное закончилось я прижала трясущиеся руки к бухающим вискам:
— Людмила, накапай мне пятнадцать капель… хотя нет, двадцать — валерьянки.
— Сейчас, Лидия Степановна! — захлопотала Людмила, отсчитывая капли.
И тут прозвенел звонок — внутренний телефон. Холодными руками я сняла трубку.
— Добрый день, Лидия Степановна, — прозвучал сухой голос секретарши Альбертика, — Альберт Давидович ждет вас у себя через десять минут. И отчет захватите.
В трубке послышались гудки отбоя.
Ну вот, уронила трясущиеся руки на стол я.
В кабинет Альбертика я входила уже вполне спокойная. Ничего не выдавало то, что творилось у меня сейчас на душе. В кабинете уже сидели Герих, Щука, Лактюшкина, Акимовна из бухгалтерии. Урсинович пристроился на моем месте рядом с Альбертиком за столом совещаний и поедал его преданным взглядом.
Урод!
Я окинула взглядом кабинет. Мне места сесть не было.
Ну ладно, не впервой. И я пристроилась у стены. Стоя.
Альбертик начал совещание. Когда дошло до происшествия на селекторном он вперил в меня тяжелый взгляд:
— Лидия Степановна, что у вас там за бардак происходит? Вы почему непроверенные данные отправляете «наверх»?
— Я не отправляла, Альберт Давидович. Я только сегодня вернулась из командировки, и весь этот день у меня еще командировочный. Я и на работу пришла только из-за селекторного.
— А кто же тогда отправлял? Собака Баскервилей? — зло хохотнул Альбертик и в кабинете послышались смешки подпевал.
Я посмотрела на Урсиновича. Но тот сидел с таким видом, что он вообще не при делах. Ну и я выгораживать его не стала:
— Ну вам же Виктор Алексеевич вроде как отчитался? Еще вчера, говорят.
— Вы, Лидия Степановна, свои недоработки на нового сотрудника не сбрасывайте! — взъярился Альбертик, — за спиной отсидеться не выйдет!
— Тогда давайте сейчас пригласим секретаря из канцелярии, Альберт Давидович. Пусть покажет журнал регистрации корреспонденции с датой отправки. Сверим с моей командировкой. У меня как раз билеты на поезд с собой. И посмотрим, виновата я или нет!
— Лидия Степановна! — раненым бизоном взревел Альбертик, — вы мне казуистикой тут не занимайтесь! Форма Б-5 была сделана неправильно! У вас сделана неправильно! И отчет с ошибками ушел Гриновскому! Вы хоть своей тупой головой соображаете, что теперь будет?
— Альберт Давидович! Срок подачи отчета — до завтра! Я специально в Москве зашла в Главк, проконсультировалась об этой форме, чтобы правильно переделать! Откуда же я знала, что ваш человек, которого вы лично посадили в мой кабинет и дали полный доступ ко всем секретным документам, начнет так чудить? Нет, я конечно понимаю, что Урсинович хотел выслужиться, схватил сделанный не им отчет и быстро отправил, даже не проверил! А потом побежал вам докладывать, что он молодец справился! Но вы-то чем думали? Как позволили? И что он еще натворил, пока меня не было?!!!
Альбертик молчал. Его лоб покрывала обильная испарина.
— Мало того, что всю мебель в кабинете поменять успел, пока меня не было, так еще и в отчеты Гриновскому влез.
— Виктор! — усталым голосом сказал Альбертик, обращаясь к Урсиновичу.
— Что Виктор? — капризно надулся Урсинович, — ты же сам сказал, делай что хочешь. Вот я и делал.
В кабинете повисла ошеломлённая тишина, а я захохотала. Громко.
— Вам так смешно, Лидия Степановна? — зло вылупился на меня Альбертик, — может и с нами поделитесь причиной веселья.
— Поделюсь, — фыркнула я, — отчего же не поделиться? Умеете вы кадры подбирать, Альберт Давидович. Обхохочешься. То Герих меня из кабинета выгоняла, то Урсинович теперь этот…
— Что с отчётом делать? — спросил Альбертик не поднимая глаз от стола.
— С отчётом нормально всё будет, — сказала я, — Гриновский разрешил сдать правильный отчет завтра. По новой.
— Так сдайте!
— А как? — пожала плечами я, — пока меня не было, Урсинович мне всю мебель поменял, у меня документы на стеллажах в правильном порядке были, теперь где они и когда я с ними разберусь? Как мне работать?
— Вам уже и мебель мешает, Лидия Степановна?
— Мне Урсинович мешает, Альберт Давидович. Вы зачем мне его в кабинет посадили? Чтобы он кресла поменял?
— Что вы несете, Лидия Степановна⁈
— Что несу? Я утром прихожу на работу, а в моем кабинете, где хранится главная секретная документация депо «Монорельс», находятся посторонние люди! Вы можете себе это представить? На стратегическом объекте — чужие люди!
— Что за люди? — нахмурился Альбертик и зло посмотрел на Урсиновича.
— Не чужие! — взвизгнул Урсинович, — Это коллеги от профсоюза из тракторного!
— Слышали? — кивнул на Урсиновича мне Альбертик.
— Слышала, Альберт Давидович. Но только скажите, а зачем приглашать представителей организации, с которой мы не первый год соревнуемся за звание лучшего предприятия города, накануне селекторного совещания? Это чтобы все карты в руки им отдать? Вы меня извините, но налицо какая-то подстава и даже производственный саботаж.
— Я не знал, что селекторное будет! — взвился Урсинович, — вы мне не сказали!
— Альберт Давидович, — обратилась я к шефу, проигнорировав гнев Урсиновича, — давайте определимся. Если вы хотите результат — вы не мешаете мне работать. Не садите мне в кабинет всех этих Урсиновичей, Герих и прочих. Если же хотите повоевать — вон пусть Виктор Алексеевич формой Б-5 занимается и с Гриновским пусть сам всё решает, а меня переведите обратно в конторщицы, я буду сидеть где-нибудь у Лактюшкиной и спокойно печатать акты на машинке.
— Не начинайте, Лидия Степановна, — нахмурился Альбертик, почувствовав, что дело пахнет керосином.
— Как это не начинайте? Вы садите в мой кабинет постороннего некомпетентного человека…
— Я компетентный! — взвился Урсинович.
— Помолчите! — рявкнули мы с Альбертиком одновременно.
— Этот человек начинает вести себя нагло и вызывающе — от того, что делает всё, что взбредет ему в голову, до того, что не согласовывает действия со мной, как со своим непосредственным руководителем. И первые результаты вы уже сегодня увидели!
— Вы передёргиваете, Лидия Степановна, — скривился Альбертик, понимая, что крыть тут нечем.
— Неужели? — изумилась я. — Передёргиваю? То есть вы мне не верите? А ведь даже то, что Урсинович занял вон моё
