Бумага Мэтлока - Роберт Ладлэм

— Разве?

— Я не лезу на рожон. Я ведь сказал вам: я человек осторожный. Знаю правила, не задаю лишних вопросов и не говорю о вещах, которые меня не касаются... Тем не менее генералы должны знать, что у них в организации есть несколько умных, даже честолюбивых лейтенантов. Кто угодно вам это скажет.

— Вы хотите, чтобы я дал о вас хороший отзыв?

— Ну, что-то в этом роде. Я человек ценный. Уважаемый адвокат. Мой партнер — очень преуспевающий страховой маклер. Мы всегда в выигрыше.

— А что вы скажете про Айелло? Вы как будто с ним на дружеской ноге?

— Рокко — хороший парень. Может, не самый умный, но надежный. К тому же добрый. Но смешно его ставить рядом с нами.

— А Бартолоцци?

— О Бартолоцци мне сказать нечего. Вы должны сами решить, что он собой представляет.

— Не говоря ничего, вы говорите очень много.

— По-моему, он слишком много болтает. Такой уж у него характер. Он действует мне на нервы. Но все-таки это не Рокко.

Мэтлок вдруг понял, что произошло. Все вполне логично; он сам это спланировал, а теперь чувствовал себя почему-то сторонним наблюдателем. Он и на себя смотрел как бы со стороны.

Он вошел в мир Нимрода чужаком — возможно даже чужаком, вызывающим подозрение и уж конечно не внушающим доверия.

И однако, это недоверие породило уважение к нему. Было ясно, что он — птица высокого полета. Эмиссар высших эшелонов власти. И его следует бояться.

Как бы назвал это Гринберг? Мир теней. Невидимые армии расставляют в темноте войска, выставляя посты против вражеских лазутчиков.

Он шел по краю пропасти. Но свернуть с этого пути уже не мог.

— Вы отличный малый, Шарп. И чертовски умный к тому же... Что вы знаете о Карлайле?

— Ничего! Решительно ничего!

— А вот теперь вы врете, и это уже неумно.

— Но это правда. Я ничего не знаю. Слухи разные доходили. Знание и слухи — это разные вещи. — Шарп поднял правую руку, растопырив два пальца.

— Какие слухи? Выкладывайте — это в ваших же интересах.

— Просто слухи. Что-то вроде собрания клана. Встреча очень высокопоставленных лиц. Предстоит выработать соглашение.

— Речь идет о Нимроде?

Сэмми Шарп прикрыл глаза, ровно на три секунды, пока отвечал:

— Вот теперь вы заговорили на языке, который я не желаю слышать.

— В таком случае вы ничего и не слышали.

— Можете быть уверены, из протокола это вычеркнуто.

— О'кей! Вы молодчина. Но когда вы вернетесь, не стоит обсуждать эти слухи. Так мог бы поступить лишь глупый лейтенант.

— Не только глупый — безумный.

— Зачем же вы им велели остаться? Ведь уже поздно.

— Если честно, то я хотел узнать, что они думают о вас и о вашем английском друге. Но поскольку вы упомянули некое имя, никакого обсуждения не будет. Я ведь уже говорил, что знаю правила.

— Прекрасно. Я вам верю. Вы далеко пойдете. А теперь вам пора вернуться. Впрочем, еще одно: я хочу... мы хотим, чтобы вы позвонили Стоктону в Кармаунт и Кэнтору на Парусно-лыжный курорт. Скажите им, что я ваш друг и собираюсь заглянуть к ним. Это очень важно. Больше ничего.

— С удовольствием позвоню, а вы не забудьте передать мои наилучшие пожелания вашим друзьям!

— Не забуду. Вы отличный малый.

— Стараюсь. Что еще человек может сделать... Предрассветную тишину разорвало пять громких выстрелов.

Звон разбитого стекла. Топот ног, крики, треск ломающейся мебели. Мэтлок бросился на землю.

— Джон! Джон!

— Я здесь! У машины! Вы не ранены?!

— Нет! Не двигайтесь!

Шарп бросился в темноту, забился в угол, словно хотел вжаться в кирпич, и вытащил из внутреннего кармана револьвер.

Сзади снова послышались выстрелы и крики ужаса, и из боковой двери с истошным воплем вылетел мальчик, помогавший убирать со стола. Он бросился на землю и пополз к автомобильной стоянке. Следом за ним выбежал официант в белой куртке, таща за собой человека, у которого из плеча текла кровь, а правая рука беспомощно болталась.

Раздался еще выстрел, официант рухнул навзничь. Раненый, которого он тащил, не устоял на ногах и словно подкошенный упал лицом в гравий. В доме кто-то кричал:

— Выходите! В машину!

Он ожидал, что из боковой двери сейчас посыплются люди и побегут к автомобильной стоянке, но этого не произошло. Где-то в другой стороне взревел мотор, и секундами позже он услышал, как взвизгнули шины, когда автомобиль сделал резкий поворот. А затем, слева от него на расстоянии пятидесяти ярдов, вынырнул черный седан, летящий по подземной дорожке к северу на главную трассу. Автомобилю пришлось проскочить под уличным фонарем, и Мэтлок смог его отчетливо разглядеть.

Это был тот же автомобиль, который вынырнул из темноты через секунду после убийства Ральфа Лоринга.

Все стихло. Стало светлеть.

— Джим! Джим! Сюда! Они, кажется, уехали! — крикнул Холден. Он вышел из-под защиты автомобиля и наклонился над человеком в белой куртке.

— Иду, — сказал Мэтлок, поднимаясь с земли.

— Этот убит. Пуля прошла между лопаток. — Холден подошел к лежавшему без сознания. — А этот еще дышит. Надо вызвать «скорую».

— Где Шарп?

— Он только что вошел туда. В эту дверь. У него был револьвер.

Они осторожно направились к боковому входу. Мэтлок медленно открыл дверь и вошел в холл первым. Мебель была вся перевернута, стулья и столы лежали на боку; деревянный пол блестел от крови.

— Шарп! Где вы?

— Здесь. В ресторане, — не сразу ответил Шарп. Мэтлок и Холден прошли через дубовую арку. В жизни своей Мэтлок не ожидал, что увидит нечто подобное. Его охватил невообразимый ужас при виде тел, буквально залитых кровью. То, что осталось от Рокко Айелло, лежало на пропитанной кровью скатерти; часть его лица была снесена пулей. Партнер Шарпа, человек, которого им так и не представили, обвис на сиденье стула, кровь струилась у него из шеи, мертвые глаза были широко раскрыты. Джакопо Бартолоцци валялся на полу, его пухлое тело скорчилось вокруг ножки стола, рубашка спереди разорвана до ворота, представив на обозрение его выпирающий животик, мясо клочьями вылезало из многочисленных ран, из густых черных волос продолжала сочиться кровь. Бедняга пытался сорвать с себя рубашку, и клок от нее так и остался зажатым в руке. Четвертый лежал позади Бартолоцци, голова его покоилась у Джакопо на ботинке, руки и ноги были широко раскинуты, спина покрыта сплошным слоем крови, из ран выпадали внутренности.

— О Боже! — пробормотал Мэтлок, не веря своим глазам.

— Вам лучше уехать, — устало, еле слышно сказал Шарп. — И вам, и вашему английскому другу — и побыстрее.

— Вам придется вызвать полицию, — растерянно произнес Мэтлок.

— Там мальчик... Он еще жив, — запинаясь, сказал Холден. Шарп взглянул на них, не выпуская из рук револьвера. В глазах его мелькнуло подозрение.

— Я не сомневаюсь, что все провода перерезаны. До ближайших ферм не меньше полумили... Я обо всем позабочусь. А вам лучше сматываться.

— Вы так считаете? — спросил Холден.

— Послушайте, англичанин, — сказал Шарп, — лично мне наплевать, что вы оба будете делать. Мне есть о чем поразмыслить... Так что для вашего же блага — выкатывайтесь. Чем меньше осложнений, тем меньше риска. Разве не так?

— Да, вы правы, — сказал Мэтлок.

— Если вас задержат, скажете, что уехали отсюда полчаса назад. Вы друзья Бартолоцци — и больше я ничего о вас не знаю.

— Хорошо.

Шарп отвернулся от трупов. Мэтлоку показалось, что он сейчас заплачет, но он лишь глубоко вздохнул и произнес:

— Я опытный юрист, мистер Мэтлок. Я могу пригодиться. Скажите им.

— Непременно.

— Скажите также, что мне нужна защита и я заслуживаю защиты. Обязательно скажите.

— Конечно.

— А теперь уезжайте. — Шарп с отвращением швырнул револьвер на пол и завопил, уже не сдерживая слез: — Да уезжайте же. Бога ради! Уезжайте!

Глава 22

Мэтлок и Холден вскоре расстались. Преподаватель английской литературы отвез математика домой и поехал на юг в сторону Фэрфилда. Он решил остановиться в каком-нибудь мотеле, достаточно далеко от Виндзор-Шоулз, чтобы немного успокоиться, и в то же время не слишком далеко от Хартфорда, чтобы в два часа дня быть у Блэкстоуна.

Мэтлок нашел третьеразрядный мотель к западу от Стратфорда и немало удивил ночного портье своим появлением в единственном числе.

Регистрируясь, он бормотал себе под нос, что от этих ревнивых жен просто жизни нет, а десятидолларовая бумажка убедила портье записать, что он прибыл в два часа ночи, один. Он свалился в кровать в семь утра и попросил разбудить его в половине первого. На свежую голову, подумал он, легче будет разобраться.

Мэтлок проспал пять часов и двадцать минут, но ничего не изменилось. Он по-прежнему ничего не понимал. То, что произошло в Виндзор-Шоулз, казалось ему теперь еще удивительнее, чем раньше. Не собирались ли прикончить таким образом его? Или, наоборот, убийцы ждали, когда он уедет, чтобы учинить расправу?