Охота на Бугимена - Ричард Чизмар

Однако как-то ему удалось выудить из меня больше информации, чем мне из него. Вечер подходил к концу, и я решил успеть задать еще пару вопросов напоследок.

– Ну, конечно, – ответил сержант, – бывали у меня такие случаи.

– Расскажите про самый страшный.

Мгновение он помолчал, задумавшись, а потом выдал:

– Дом с манекенами.

– Ух, звучит и вправду жутко. Что там случилось?

Загорелся зеленый, и мы, разгоняясь, проехали перекресток.

– Как-то ночью, когда я еще в городе служил, мы с напарником принимаем вызов от женщины: та переживает за своего соседа. Она жила неподалеку от «Мемориал Стэдиум» и в течение суток слышала странные голоса и грохот из соседского дома. Она и звонила в дверь, и стучала… ответа не было. Соседа ее звали Томас Макгвайер. Женщина рассказала, что он – милый шестидесятилетний старикан, хоть и странноватый – говорит сам с собой, верит в НЛО, исцеляющие кристаллы и всякое такое.

Ну так вот, приезжаем по вызову. Я осматриваю дом с фронтона, партнер идет обходить сзади. Я пробую заглянуть внутрь, в окна, но там толстые шторы и ничего не видно. Тут у меня квакает рация – напарник вызывает и требует, чтобы я немедленно мчал к нему. Подбегаю, вижу: он стоит у полуоткрытого окна и заглядывает в проем между шторами. И хоть на улице уже темно, видно – побледнел парень и револьвер служебный вытащил. Отходит он в сторону, а я заглядываю через окно в дом.

По всему дому горят свечи – сотни свечей, везде, даже пол заставлен свечами. Между свечами стоят обнаженные тела – десятки тел в разных позах. Сидят за обеденным столом, опираются о кухонный буфет, прислонились к стенам; рты у всех размалеваны помадой, а в стеклянных глазах искрятся отсветы свечей.

– Это еще что за херня? – говорю и от окна пячусь.

– Чуешь запах? – шепчет напарник. – Запах крови?

Я расстегиваю кобуру, спрашиваю:

– Ты доложишь?

– Да, – отвечает.

И тут из дома слышится звук – плачет кто-то. Напарник мой ни секунды не раздумывает, вышибает дверь и кричит, выставив ствол вперед:

– Полиция! Мистер Макгвайер, вы здесь?

Мы замерли, едва ступив на кухню. Кровью воняет невыносимо, нас окружают мерцающие тени. Теперь, вблизи, мы мгновенно понимаем: это не человеческие тела, это манекены. Но манекены-то кровью истекать не могут, так откуда же запах? А по дому расставлены десятки и десятки этих кукол. Четверо сидят на диване в гостиной, двое – скрестив ноги. Еще трое сбились в кучку, будто болтают возле телевизора. Заглядываю в туалет на первом этаже: там один манекен сидит на унитазе, а другой прихорашивается перед зеркалом. Мы переходим в гостиную, и здесь они со всех сторон следят, как мы приближаемся, – следят мертвыми сверкающими глазами. На ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, их еще больше.

Спальни наверху набиты манекенами. Пара на кровати – один берет другого сзади, в соседней спальне с полдюжины устроили целую оргию. Манекен-ребенок стоит в душе, вода хлещет. Еще двое сидят, скрестив ноги, на полу в конце коридора. И везде, куда ни посмотри, на любой свободной поверхности горят свечи.

Когда мы спустились обратно, уже прибыло подкрепление, и все ребята до жути перепуганы, как и мы. И вот они идут за нами гуськом в подвал, откуда кровью-то и воняет. И там, между стиралкой и сушилкой, среди горящих свечей, картонных коробок у стены, старых велосипедов и пары десятков манекенов мы находим тела трех женщин, всем троим около сорока. Две оказались проститутками, третья – дневной сиделкой, пропавшей за три дня до событий. Голые и распотрошенные, они подвешены под потолком. Головы у них обриты, а вместо волос – дешевые парики. В противоположном углу подвала под грудой хлама нашелся мистер Макгвайер. Лежал там и всхлипывал, голый и скрючившийся, с ног до головы покрытый кровью своих жертв. Четвертый труп, его бывшей жены, позже нашли в багажнике машины хозяина. Труп пролежал там несколько дней.

– Господи, – меня затошнило, – когда это случилось?

Харпер ответил сразу же:

– Девятого октября тысяча девятьсот семьдесят шестого года.

Остаток дороги до отделения полиции мы молчали.

4

– Совсем не смешно! – рассердился я.

Мы с Карли Олбрайт сидели за столиком друг напротив друга; она улыбалась, невозможно довольная собой. Было раннее утро следующего дня, а местечко в углу, где мы устроились, быстрыми темпами превращалось в «наш» столик в «Лафлинс Паб».

– Я всего-то говорю: обрати внимание, что для полиции это вполне обычный приемчик. В кино таких примеров – пруд пруди. Они прикидываются, что заводят дружбу с подозреваемым, чтобы заманить в ловушку, создать доверительную атмосферу…

– Ничего подобного он не делал. Он по-настоящему нормальный парень…

Она будто не слышала:

– …а потом, когда подозреваемый слишком уж расслабится, совершит ошибку, его – цап! – и берут тепленьким.

– Все было совсем не так. И потом, чего меня «брать»? Я не преступник!

– А он в этом уверен? – Карли подняла брови.

– Он, вообще-то, моим мнением интересовался по этому делу.

– Типичное поведение для отвода глаз.

– Да ну тебя. – Я принялся за куриные начос, полная тарелка которых стояла между нами. – С тобой просто невозможно.

– Я только-то и сказала, что детектив Харпер, возможно, вовсе не такой миляга, каким ты его видишь.

– А я о нем ничего подобного и не говорил. Я лишь заметил, что он нормальный парень.

– Ну… вряд ли тебе стоит так доверяться. У него есть цель, и на него давят со всех сторон.

– Ты прямо как моя мама рассуждаешь.

Карли положила несколько густо намазанных начос один на другой, запихала в рот и ну двигать челюстями.

– Как скажешь, – промычала она, осыпая все вокруг крошками.

5

Тем вечером, ближе к ночи, прежде чем пойти к себе наверх и закончить кое-какую работу, я зашел в гараж, нажал кнопку подъемника ворот и вышел на улицу – выбросить мусор в контейнер у обочины.

На полпути по подъездной дорожке я внезапно заметил: тьма стоит, хоть глаз выколи. Глянув на крыльцо, я увидел, что внешнее освещение выключено – либо отец забыл включить после ужина (что было почти невероятно), либо перегорела лампочка. Луну и звезды над головой скрывала густая пелена туч. Безмолвная Хансон-роуд неестественно застыла, и звук моих собственных шагов отдавался потусторонним грохотом. Когда я развернул оба контейнера так, чтобы рано утром их забрали, по спине уже стекал холодный пот. Мои глаза нервно метались от тени к тени.

А потом я почувствовал – не знаю почему, но я был абсолютно в этом уверен, – что поблизости прячется Бугимен и наблюдает