Рыдания усопших (сборник) - Людвиг Павельчик

Просыпаясь, я всегда видел одно и то же: опротивевшие мне сырые каменные стены с развешанной по ним странной утварью, закрытую тяжелую дверь, за которой находилась недоступная мне теперь свобода, и моего старого тюремщика, неизменно присутствовавшего при моем пробуждении, словно расторопная сиделка. Он смотрел на меня исподлобья и задавал свои нудные глупые вопросы всегда одни и те же, не отвечая при этом ни на один из моих. Поначалу я досадовал на это, насколько слово «досада» уместно по отношению к лишенной эмоций чурке, но затем привык и стал воспринимать его недружелюбие как должное. А может быть, он был просто скрытным и немногословным человеком, кто его знает?

Окна в помещении не было, как не было и часов, так что я не имел никакого представления о времени суток и даже года во внешнем мире. Для меня все всегда оставалось одинаковым – серым и безрадостным, и я воздал хвалу высшим силам за то, что они отняли у меня способность глубоко чувствовать и переживать. Так мне было все-таки намного легче существовать. Планы мщения маньяку, поначалу мелькавшие у меня, отступили и утратили актуальность. К ним я возвращался все реже и реже, а постепенно, более чем насытившись кровожадностью моих диких снов, и вовсе перестал о них думать. Мне даже стало казаться, что пережитое мною тогда – не более чем одно из этих сновидений, жутких, неприятных, но не более того.

Так бы я, наверное, и влачил свое незавидное существование, если бы не одно событие, принесшее мне прозрение.

В голове под гипсовым шлемом засвербило и запульсировало, как бывало всегда, когда я пробуждался. Я медленно открыл глаза и приподнял вверх руки, чтобы убедиться, что тело мое не утратило способность двигаться и служить мне. Затем я, как обычно, принял сидячее положение, пытаясь догадаться, явь это или очередной сон, в котором мне вновь предстоят кровавые деяния. Впрочем, через несколько мгновений я это узнаю: в моих снах входная дверь всегда оказывалась открытой, чтобы выпустить меня в мир, в котором я, полагаю, являлся проклятием.

Однако, взглянув в ту сторону, я увидел нечто для себя необычное, а именно женщину, укутанную в мокрый от дождя плащ. Женщина молча стояла посередине комнаты, там, где я обычно видел несносного деда, и смотрела на меня таким же, как у него, внимательным и чуть настороженным взглядом. Сходство между ними я отметил сразу, и тут же подтвердил про себя свою догадку, связав это с другим событием, а именно совершенным мною во сне убийством пьяного толстяка и краткой беседой с его женой, утверждавшей, что я – наемник ее отца. Теперь мне было ясно, что новоиспеченная вдова не погрешила тогда против истины, потому что именно она стояла сейчас перед моим ложем и смотрела на меня. А кто же, как не ее отец мой тюремщик, имел надо мною власть?

Впрочем, в таком случае я должен был признать, что мои сновидения каким-то непостижимым образом перекликались с реальностью, иначе как могла бы существовать эта женщина?

Между тем она подошла чуть ближе, чего никогда не делал старик, и заговорила:

Так вот где, значит, он тебя держит! А я и в подвале искала, и на Мысе тоже… Могла бы сразу догадаться, голос ее был тихим и, как мне показалось, чуть робким, словно она отвечала сложный билет суровому экзаменатору. – А как все, оказывается, просто! Выходит, он не ошибся в своих расчетах – ты все такой же и совсем не меняешься…

Теперь это уже напоминало встречу одноклассников.

«Ты совсем не изменился, Питер!»

«И ты, милочка, все такая же душка!»

Женщина, подобно своему папаше, тоже говорила загадками. Сейчас, наверное, и руки начнет вскидывать в колдовских жестах.

Как он тебя «загримировал»! Видимо, иначе нельзя было, она рассуждала сама с собой, словно меня тут не было и не обо мне шла речь. В моей прошлой, нормальной, жизни я задавил бы любого за такое обращение, но времена изменились. Мне стало обидно. Женщина же продолжала, обращаясь теперь уже непосредственно ко мне:

Послушай, у тебя есть… то есть, я хочу сказать, была рассеченная бровь, которая придавала твоему лицу выражение удивления?

Что еще за литературность? Чего хочет от меня эта дамочка? Бровь я рассек еще в школьные годы, вступив в неравный бой с каким-то пьяным гераклом, но какое это имеет отношение к моему теперешнему положению и… Постой-ка, впрочем!

Откуда Вы знаете про это? Что Вам нужно?

Ну как же! Вот здесь ясно написано… она достала из кармана плаща свернутую вчетверо газету, встряхнула ее, расправляя, и зачитала:

«Приметы: сто семьдесят восемь сантиметров ростом, худощавый, но не спортивный, осанка ученическая, левая бровь рассечена и придает лицу выражение удивления, глаза глубоко посаженные, нос прямой, аристократический…». Женщина критически посмотрела на то, что когда-то было моим носом, а сейчас не понять чем.

Да… Последняя примета, пожалуй, утратила свою значимость… Ну, да ладно. Так это ты или нет? Отвечай!

Пожалуй, я. А что это за газета?

Местный «Вестник». Публикует всякую чушь и полицейские объявления о розыске, вот как это. Но важно то, что ищут именно тебя! Ай да папа!

Тьфу ты, черт! То ли я неожиданно оглупел, то ли женщина откровенно издевается надо мной. Как бы то ни было, одно я понял абсолютно четко: в ней – мой единственный шанс выбраться отсюда и, быть может, даже зажить нормальной жизнью.

Послушайте, дорогая… Вы должны мне помочь. Видите ли… Ваш папаша держит меня здесь взаперти, и я, как ни странно, не в состоянии с этим бороться. Наверно, он что-то колет мне, пока я сплю…

Спишь? женщина тихо рассмеялась. – Так ты что ж, не знаешь, кто ты?

В каком смысле – не знаю? Вы же сами только что зачитали мои приметы, и вообще…

Гостья посерьезнела и в задумчивости опустилась на скамеечку старика, что стояла тут же, у стены. Она долго и пристально смотрела на меня, и мне показалось, что в ее взгляде мелькнула жалость. Я присел на свою лежанку и терпеливо ждал. Прошла, казалось, целая вечность, пока я снова услышал ее голос:

Ты знаешь, кто такие зомби?

В смысле психологического программирования? обрадовался я и хотел уж было распространиться на эту тему в силу своих познаний. Однако женщина энергично замахала головой, не позволив мне начать.

Нет! Я имею в виду зомби в их истинном, первоначальном значении!

Ну, знаете ли… Это те, что выходят из могил по ночам и исполняют приказы некроманта?

Вот-вот. Примерно так.

Признаться, я не совсем понимаю… Ведь всем давно известно, что все это – выдумки. Россказни для неразумных детей. Страшилки, знаете ли…

Страшилки, говоришь? Ну, хорошо! Тогда расскажи мне, как ты попал сюда!

Я повторил историю, рассказанную мне стариком – ее отцом, из которой следовало, что я по неосторожности выпал из окна маяка и покалечился.