После нашего разрыва (ЛП) - Регнери Кэти

Девушка села и убрала волосы с лица. Появился намек на панику, но она боролась, чтобы подавить его. Зак мог быть внизу, в своей комнате или студии. Черт возьми, он мог пойти прогуляться или еще что-нибудь. Успокойся, Вайолет.

Я не причиню тебе вреда. Я, бл*ть, не причиню тебе вреда. Никогда больше.

Она перекинула ноги через край кровати и потянулась. Ее тело ощущалось чувствительным, и она улыбнулась, вспомнив последний раз, когда они занимались сексом, на рассвете — как он держал ее лицо между руками, когда они одновременно кончили, глядя друг другу глубоко в глаза, пока ее не закатились. Она сидела у него на коленях, держа лодыжки за спиной, и их тела дрожали вместе, покачиваясь, переполненные чувствами.

— Я не могу этого не иметь, — прошептал Зак. Его дыхание согревало ее голое плечо. Его голос был настолько мягким, что она задумалась, должна ли она была вообще слышать это. — Я не могу потерять это снова.

Слова были такими тихими, полными отчаяния и тоски, она крепко прижалась к нему, положив голову в изгиб его шеи, когда их дыхание вернулось в норму. Не говоря больше ни слова, он лег, потянув ее за собой, спиной к своей груди. Держа сильную руку под ее грудью, он прижал ее к себе, и выдохнул в ее влажные волосы.

— Спокойной ночи, Вайли.

Девушка встала и направилась в ванную, включив душ, наблюдала, как от пара стекло мгновенно запотело от пола до потолка. Она вошла и позволила воде течь по ее плечам, спине, бедрам, лодыжкам, каждый сантиметр которых был тронут, обласкан, любим и облизан Заком Обри прошлой ночью. Физически она ничего не скрывала.

Эмоционально она не отдавала многое.

Та частичка Вайолет, которая хотела верить ему, когда он говорил, что хотел ее девять лет, и что в Йеле он любил ее так же сильно, как и она его, начинала расти. Глаза Зака, такие честные и интенсивные, не дрогнули, когда он сказал ей, что сожалел о своих действиях, что он жаждал ее в течение тех лет, что они были порознь, что он читал ее книгу и понял, что это была их история. И хотя девушка знала, что Зак больше не хотел писать песни для «Cornerstone», он делал это для нее, чтобы вытащить ее из затруднительной ситуации и дать ей свободу писать то, что она хотела. Это был романтический и любящий жест, и она не могла отрицать, насколько правильно было снова писать с ним, несмотря на его первоначальное упрямство.

Девушка завернулась в полотенце и вернулась в свою комнату, остановилась, когда поняла, что его одежды и гитары больше не было. Волна паники захлестнула ее, и прежде чем она успела дать этому разумное объяснение, она выбежала за дверь своей комнаты и спустилась по лестнице босая, оставив за собой на деревянном полу дорожку из капающих капель воды.

— Зак? Зак?

Девушка обошла вокруг витой лестницы, ненадолго заглянула в пустую гостиную, а затем направилась к нему в комнату. Она распахнула дверь и ахнула. Его кровать была аккуратно заправлена. Там не было никакой одежды. Не было чемодана. И гитары. Ничего. Зак всегда был аккуратным, но не было никаких признаков того, что он вообще был там.

Вайолет прошла по кухне тяжелыми шагами, глазами изучая прилавки, не замечая Зака. Записка. Использованный стакан. Что-нибудь, что указало бы на то, что мужчина был здесь и вернется. Но здесь не было ничего.

«Может быть, он просто пошел прогуляться», — прошептало ее глупое сердце, стуча неустойчивым ритмом, когда она пробралась в гостиную. Она замедлила шаги, когда направилась к передним окнам, опасаясь того, что там найдет. Но на ее глаза все еще накатывали слезы, когда она увидела, что его внедорожник исчез.

Во второй раз в ее жизни, во второй уик-энд октября, Зак Обри сбежал от нее.

Вайолет услышала, как ее сердце громко забилось в ее ушах так громко, что у нее закружилась голова, и она вернулась к воспоминаниям того первого раза.

Глава 12

Девятью годами ранее

— Я хочу написать песню под названием «Fall Days», но в скобках написать «en» (примеч. пер.: «Fall Days» с англ. «осенние дни», и, если к слову «fall» добавить окончание «еn», получится слово «потерянные») после слова «Fall». Что ты думаешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда они шли по двору, Вайолет взглянула на него, затем на их переплетенные пальцы, удивляясь тому, как их дружба превратилась в нечто более серьезное за последние три дня. Но также она испытывала противоречивые чувства. Эмоционально девушка была в восторге, подумав реально — взволнована. Она была влюблена в Зака неделями, но ее чувства с вечера четверга были в основном похожи на поездку по американским горкам. Сдерживать слова «Я люблю тебя» с каждым днем было все труднее. Вайолет хотела рассказать ему. Она хотела, чтобы он знал. И больше всего, девушка хотела услышать, как Зак отвечает ей тем же. Она хотела, чтобы все было официально, по-настоящему.

Слова из песни Джони Митчелл кружились в ее голове:

«Взяла карандаш и написала: «Я тебя люблю» с наилучшей стороны, хотела отправить его, но я не знаю, где я стою»

В этом-то все и дело было. За все то время, что Зак целовал ее и держал за руку, что она спала рядом с ним, обнималась в течение трех славных ночей, он сказал очень мало, чтобы понять, что он хочет поделиться своими чувствами или сказать ей, что она для него значила.

Она попыталась обдумать то, что казалось, было наверняка: девушка была уверена, что Зак восхищался ее писательством и рассматривал ее как творчески равную, что льстило и поражало ее, так как он был самым талантливым музыкантом, которого Вайолет когда-либо встречала. Она знала, что была важна для него, что парень заботился о ней как о друге. Но в эти выходные, с появлением физических отношений, вода между ними становилась мутной. Она не могла понять: считал ли Зак их друзьями с привилегиями или чем-то большим. Первый вариант напрочь ей не подходил. Вайолет была глубоко и безвозвратно влюблена в него. Испытывал ли парень такую же романтическую страсть к ней или просто дурачился, чтобы сохранить их дружбу?

Она опустила взгляд на гравийную дорожку под их ногами, вспоминая его глаза, когда парень смотрел на нее этим утром — бездонные, серые, интенсивные как всегда, но они очень мало говорили о его чувствах. Девушка сжала его пальцы, пытаясь убедить себя в том, что Зак был настоящим, действительно принадлежал ей, что они влюблены, а не просто поддались страсти.

— Значит, ты хочешь написать песню под названием «Fall Days?»

— Нет. «Fall(en) Days», — парень изобразил скобки. — Ну, знаешь — это имеет двойное значение.

— Какое двойное значение?

Ее сердцебиение немного ускорилось, надеясь, что Зак скажет ей, что он потерял себя в ней, что влюбился, что…

— Осень как пора года. Потерянные как дни, что прошли. Падают, как солдаты на поле боя. И красные листья могут быть кровью. Это может сработать. В моей голове уже крутится мелодия.

Девушка опустила плечи, но голос звучал легко.

— Ты пишешь тексты, Зи? Потому что то, что у тебя есть — отстой. Не говоря уже о том, что ты только что обозначил тройное значение, ни одно из которых не взорвало мою юбку.

— На тебе нет юбки, — парень улыбнулся ей, заставляя ее сердце сжаться. — Я не поэт, Вайли. Я думал, ты сможешь мне помочь.

Зак притянул ее к себе на скамейку под огненным японским кленом. Она сместилась ближе к нему, положив голову на его плечо. Два студента прошли мимо, хихикая над разделенной шуткой и таща чемоданы в сторону общежития. Солнце уже начало садиться. Их волшебные выходные почти закончились, и ее захлестнула тоска.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Они все возвращаются, — пробормотала Вайолет, ненавидя, что выходные подходили к концу.

В кампусе было так тихо последние четыре дня. Много раз они с Заком выходили из общежития, проходили через двор, выходили за ворота на тротуары Нью-Хейвена, не встречая ни одной души. Как будто они были единственными людьми в кампусе, и она любила каждую эту интимную минуту.