Ядовитые письма - Патриция Вентворт

Сцилла рассмеялась:

— Кто примет всерьез слова Метти Эклс! Не валяйте дурака, мой дорогой! Она всю свою жизнь была по уши влюблена в Роджера… убей меня бог, не понимаю почему. А ко мне она его дико ревновала, так что, по ее мнению, что ни случись — я виновата. Надеюсь, такое понятно даже полицейскому.

— Миссис Рептон, в кладовке садовника хранились цианиды? — неожиданно спросил Марч.

— Циа… это что?

— Цианиды. Вы знаете, что это такое?

— Нет, не знаю.

— Без протокола вскрытия я не могу ничего утверждать, но, скорее всего, это яд, который убил полковника.

Женщина изумленно смотрела на Марча:

— А зачем же он садовнику?

— Для выведения осиных гнезд.

Сцилла вздрогнула:

— Не выношу ос, терпеть не могу, когда они залетают в дом. Самое противное в деревне — это насекомые! Но если этот циа… эта штука используется для ос, то как она попала в дом? Или… вы что, думаете, Роджер принял ее нарочно?

— Нет, миссис Рептон, я так не думаю. — Эти слова начальника полиции прозвучали зловеще.

Глава 27

Спустя примерно полчаса Марч остановил свою машину неподалеку от коттеджа «Гейл», поднял щеколду на калитке и пошел, светя себе под ноги карманным фонариком, к боковой двери дома. Поскольку перед входом не было ни молотка, ни звонка, он постучал. Ждать пришлось долго.

Он решил даже, что мистера Бартона нет, и собрался уже уходить, когда послышались шаркающие шаги, вслед за чем звякнула цепочка и дверь приоткрылась дюйма на два, не больше. Сиплый и глухой мужской голос спросил:

— Кто там?

— Моя фамилия Марч, я начальник полиции графства, хотел бы поговорить с вами.

— Зачем?

— У меня есть сведения, что вы последним видели полковника Рептона.

Раздался глухой возглас, еще раз прогремела цепочка, и дверь со скрипом отворилась. В узком коридоре было темно, но через полуоткрытую дверь в освещенную кухню падало достаточно света, чтобы разглядеть фигуру высокого мужчины.

— Что это вы там говорите про полковника?

— Кажется, вы были последним, кто его видел.

Голос Бартона прозвучал еще глуше, он почти прошептал:

— Как это понять?

— Мистер Бартон, если вы дружили с полковником, боюсь, вам надо приготовиться к худшему. Полковник мертв.

— Господи! — воскликнул Бартон. — Не может быть, я только что беседовал с ним… Да входите же!

Полуоткрытая дверь вела в кухню, теплую и уютную, с керосиновой лампой на комоде, ярким пламенем очага и плотными красными шторами на окнах. Там находились старое кожаное кресло, пара простых деревянных стульев и стол, покрытый бордовой скатертью. На коврике перед камином разлеглись семь здоровых полосатых котов.

При ярком свете полицейский как следует разглядел Бартона. Это был худой сутулый мужчина с давно не стриженной копной седоватых волос, лицо по самые глаза заросло бородой. Но ни борода, ни густые кустистые брови не могли скрыть ужасный шрам, пересекавший его лицо. Пока Рэндал Марч осматривался, хозяин, растерянно потирая лоб, попросил:

— Объясните, что произошло с полковником. Я был сегодня в поместье, и он чувствовал себя нормально.

— Да, и именно поэтому я к вам и пришел. Он не заболел, он умер внезапно. Мне кажется, его убили.

— Убили?! — воскликнул потрясенный мужчина.

Он тяжело опустился на стул, отвернулся от полицейского, и плечи его стали сотрясаться от рыданий. Через пару минут, взяв себя в руки, Бартон выпрямился.

— Роджер был моим лучшим другом, ваши слова меня просто подкосили. Скажите, что же все-таки случилось?

— Его отравили. По предварительным сведениям, цианидом.

— Это то, чем морят ос?

— Да.

— Есть подозреваемые?

Марч присел на второй стул.

— Надеемся, что вы поможете нам их установить, — сказал он.

Бартон вяло махнул рукой:

— Мне кажется, так полиция всегда говорит человеку, которого собирается арестовать.

— Если вы хотите узнать, не входите ли вы в число подозреваемых, то могу дать определенный ответ: нет. Но поскольку вы действительно последний, кто видел полковника живым, то мы обязаны с вами поговорить. Кстати, когда вы ушли из поместья?

— Где-то около четырех или чуть позже. Я не смотрел на часы.

— Можете рассказать, зачем туда приходили и о чем беседовали с мистером Рептоном?

— Мне надо было внести арендную плату.

— Понимаю. А сколько вы платите за этот коттедж?

Все это время Бартон сидел, оперевшись локтями о стол и безучастно уставившись на бордовую скатерть. Услышав вопрос, он резко вскинул голову и довольно хмуро осведомился:

— А какое дело до этого полиции?

— Что, есть серьезные причины не отвечать на мой вопрос?

— Нет, я просто размышляю, зачем полиции такие сведения. Если они вам так необходимы, то за свой дом я плачу чисто символическую плату.

— Вы имеете в виду, что эти условные деньги вы можете и не платить?

— Да нет, я плачу каждый месяц, а потом мы обычно сидели и беседовали. Полковник вообще был единственным человеком, с кем я разговаривал, а сейчас вы примитесь за дело и обнаружите, что это я его убил.

— Не могли бы вы рассказать, о чем разговаривали с ним сегодня?

Бартон снова вперился глазами в стол.

— Обычно я приходил в темноте, но сегодня пришел засветло.

— Почему вы приходили в темноте?

— Потому что я выхожу на улицу обычно, когда стемнеет.

— Что же заставило вас изменить своей привычке?

— Вообще мне нравится гулять и днем. Вот сегодня я и гулял днем — бродил, думал о разных вещах и дошел до такого состояния, когда кажется, что больше не выдержишь, голова лопнет. Тогда я подумал: а не навестить ли полковника? Взял и пошел к нему.

В этот момент Марч начал что-то смутно припоминать.

Случилось это, кажется, лет тридцать назад, осенью…

Процесс так и назывался — «дело тринадцатого октября».

Сегодня, кстати, тоже тринадцатое октября… За верность своей догадки Рэндал не поручился бы в суде, но про себя был почти уверен, что не ошибся…

— Итак, вы пришли к полковнику. А как вы вошли в дом? — ни словом не обмолвившись о своей догадке, спросил Марч.

— Хм-м… — Бартон упорно разглядывал скатерть. — Все окна в гостиной были освещены, у мисс Рептон собирались женщины — что-то вроде кружка по рукоделию. Было их там очень много, я видел мою соседку мисс Вейн и ту женщину, что у нее сейчас живет. Нет, решил я, все равно навещу полковника. Ну и что же, что их тут целая толпа, — он ведь к этой компании отношения не имеет. Поэтому я обошел дом с дальней от деревни стороны, чтобы меня не заметили, и постучал в окно кабинета. Мне уже приходилось так входить.

— А когда вы вошли, мистер Рептон спросил, не пришли ли вы, чтобы заплатить оброк, и предложил вам выпить?

Хозяин искоса бросил на гостя удивленный взгляд:

— Да, полковник в шутку называл арендную плату оброком. Раз вы сами все знаете, зачем спрашиваете?

Марч почувствовал, что ведет себя не правильно, и поспешил с извинениями:

— Не обижайтесь, мистер Бартон. Такое поведение полковника вполне естественно, а я тороплю события, потому что мне не терпится узнать, видели ли вы маленький графинчик с виски, который стоял на его письменном столе.

Понимаете, цианистый калий — а мы почти уверены, что это был он, — находился в этом графинчике.

Мистер Бартон поднял голову и посмотрел прямо в глаза полицейскому:

— Да, конечно я его видел. И полковник предлагал мне выпить виски — это была наша старая шутка: он угощает, я отказываюсь. Спиртное — дьявольское зелье, я его не употребляю. Роджеру мои привычки хорошо известны, и когда я приходил, всегда разыгрывался один и тот же спектакль.

— Так, с этим понятно, а о чем вы беседовали?

— О нем самом и о том, что не надо было жениться.

Полковник прекрасно знает, что я думаю о женщинах, только когда он собирался вступать в брак, совета у меня не спрашивал. Он мне рассказал о своей жене.

— А что именно?

— Она замарала его имя и он с ней будет разводиться.

Я-то сам с ней ни разу не беседовал — стараюсь ни в какие контакты с женщинами не вступать, — но все равно с первого взгляда ясно было, что она за штучка. Прости господи, как говорится. Да ведь все равно бы он меня не послушал, до таких вещей надо доходить самому. Кошки, собаки и прочие бессловесные твари ведут себя сообразно своей природе — не лучше и не хуже. А женщины делают все то же самое, но только строят из себя… Лгут, виляют, пыль в глаза пускают, прикидываются ангелами небесными, а сами просто неряхи и потаскухи.

Марч прервал монолог хозяина:

— Вы совершенно уверены, что полковник говорил о разводе с женой?

— Конечно уверен! Что, я буду придумывать? Он сказал, что у него с этой женщиной все кончено, а сразу после похорон Конни Брук она уберется из поместья. Еще говорил, что уже предупредил об этом сестру, а после похорон и все остальные будут в курсе.