У вас семь новых сообщений - Стюарт Льюис

Дядя Ричард единственный человек из всех, кого я знаю, кто гладит свои пижамы. Кроме того, он знает три языка и может приготовить суфле из ничего. У дяди правильные черты лица, большие темные глаза и обаятельная улыбка. В карманах у него всегда лежат мятные пастилки.

– Что ты тут делаешь?

– Приехал на свадьбу друга в Массачусетсе. Скорее всего там будет невероятно скучно. Странно, правда? Я романтик, который ненавидит свадьбы. Но знаешь, что? У меня есть кое-что для тебя…

– Правда? Ну ладно, давай входи.

Мы болтаем на кухне, пока он варит кофе. Дядя начинает все переставлять на кухне, но я отвлекаю его, приглашая подняться и посмотреть видео, которое мы с Тайлом сделали в память о маме. Я смотрю запись, и на секунду меня охватывает странное чувство, будто я научилась жить без мамы. Но потом понимаю, будь она здесь, я могла бы рассказать ей, как Оливер завоевал, а потом разбил мое сердце, и она бы нашла слова, которые бы сначала принесли боль, но потом облегчили страдания. Такой была мама.

К концу видео дядя Ричард промокает глаза платком.

– Тайл это снял?

– Да. Правда свежо?

– Да. Добудь ему подходящий сценарий, пусть начинает работать оператором.

Я хочу рассказать дяде Ричарду все, что случилось, но прежде чем успеваю начать, он протягивает мне коробку с надписью красным маркером «большой девочке». В ней три предмета: фотоаппарат «Полароид», бордовый шарф и маленькая ракушка.

– Они принадлежали твоей матери, – поясняет он. – У нас в Тоскане остались ее вещи, и я решил начать с этих.

Я обнимаю дядю, от него знакомо пахнет чистотой и мятой.

– Послушай, я тут всего на несколько дней, хотел сделать сюрприз в честь открытия твоей выставки, но не могу остановиться в лофте – там снимают кино и платят нам хорошие деньги за возможность им пользоваться. Так что я бы приткнулся здесь, если ты не против. Твой отец не против.

– Разумеется, – со смехом отвечаю я, – если ты будешь мыть посуду или что-то в этом роде.

– Как насчет окон?

– Пойдет!

После отдыха мы идем на встречу с владельцем галереи. Мои снимки висят на стене в металлических рамках и смотрятся потрясающе.

На дверь уже повесили табличку:

Мне больно, но я люблю тебя.

Фотографии Луны.

Галерея просто идеальная. Одна стена – голый кирпич, другая – белоснежная. Через стеклянную дверь пожарного выхода виднеется Вильямсбургский мост. На кирпичной стороне висит только мой автопортрет, который я забрала из папиного кабинета.

Лес одет во все черное, за исключением зеленой оправы винтажных очков. Мы сидим в зале позади галереи, он подносит взрослым вино в маленьких стаканчиках, а мне бутылку какой-то дорогой минералки. Я никогда бы не подумала, что окажусь в подобной ситуации, а потому стараюсь запомнить это ощущение во всех деталях. Эти люди обсуждают мои работы! ДжейДжей ведет переговоры в решительной и быстрой манере, которой я не заметила во время нашего первого разговора. Там он был спокойным и мягким, а здесь как взведенная пружина, его взгляд будто пронзает Леса. В конце концов ДжейДжей договаривается о прибыли с продаж в мою пользу и исключении пункта о репринтах. Мы пожимаем друг другу руки, и я еще раз решаю взглянуть на фотографии.

Все они в какой-то мере отражают мою суть. Посторонний, взглянувший на Рейчел. Загадка безликой женщины – Дарии – на скамейке. Рука художника, пытающегося принести в мир немного волшебства. Мисс Грей и ее глаза, из которых смотрит Правда. Мальчик у окна, прячущийся в тенях. И наконец, маленькая девочка, вцепившаяся в подол бледно-розового платья.

Глава 37

Откровенность

Мы идем по Бедфорд, звонит телефон Ричарда. Судя по спокойному, веселому голосу, это его любовник Джулиан. Я тут же вспоминаю похороны, когда он играл на пианино, а я, как загипнотизированная, смотрела на его длинные пальцы.

Дария перечисляет, кто придет завтра, но я ее не слушаю. Она говорит, что Орландо не придет, я не обращаю на это внимания и перехожу к сути:

– Можно вопрос?

– Разумеется, – соглашается она, копаясь в сумочке.

– Почему ты все это делаешь?

Ричард просит нас подождать и заходит в магазин. Дария серьезно смотрит на меня и наконец спрашивает:

– В каком смысле?

– Это из-за отца или…

– Детка, не обижайся, но твой отец меня совершенно не волнует, просто… – Она закуривает, выдыхает дым в сторону реки и снова поворачивается ко мне: – Я тоже рано осталась без матери, и у меня не было… как это сказать женщин, которые могли бы поделиться опытом, и…

Мне стыдно, что я в ней сомневалась.

– …а твои фотографии, они сами за себя говорят.

Я улыбаюсь и обнимаю ее. Она такая худая, что, кажется, вот-вот переломится.

– Спасибо.

Ричард выходит из магазина с предложением:

– Ну что, девочки, хотите присоединиться ко мне у Питера Люггера за старым добрым стейком?

При упоминании мяса Дария хмурится.

– Мне надо на вечеринку, а вы идите. Уверена, вам есть о чем поговорить. – Она треплет меня по волосам и произносит: – Увидимся завтра вечером.

Ричард хватает меня за руку и говорит:

– Я даже не представлял, что у тебя такой талант. Я пригласил на твою выставку всех своих нью-йоркских знакомых. То есть всех четверых.

Я смеюсь. Естественно, у него тут больше знакомых, но я уверена, что те четверо, кого он выбрал, окажутся весьма примечательными. Ричард предпочитает окружать себя именно такими.

Зал ресторана обставлен просто, но со вкусом. Рядом с Ричардом в льняной рубашке я чувствую, что недостаточно хорошо одета. Он заказывает мартини, я – колу. Еще рано, и заняты всего несколько столиков. За салатами мы говорим о всякой ерунде, и только потом я решаю поднять вопрос о смерти мамы.

– Мама вела дневник для меня.

– Правда? Ее книга тоже была в виде дневника.

– Надеюсь, не такого же.

– То есть?

– Такое чувство, что его писала не она. Думаю, это как-то связано с влюбленностью в Коула. – Я упоминаю его имя как бы между прочим, будто он мой банковский консультант или кто-то в этом роде. Ричард пытается скрыть свое удивление. – Расскажи мне про историю с Коулом.

Он слегка кашляет, но не отвечает. Я знаю, что он в курсе, мама всегда ему все рассказывала.

Приносят наши стейки – средней обжарки. Они выглядят очень аппетитно, но мне внезапно расхотелось есть.

– Ну что ж, тогда я, пожалуй, вылью все на тебя. Я нашла мамин телефон, в котором было семь непрослушанных сообщений. Я слушала их, следовала туда, куда они меня вели, и многое узнала. К сожалению, я потеряла телефон прежде, чем услышала последнее сообщение. Давай так: я расскажу тебе все, что знаю, а ты – все остальное. Я знаю, ты в курсе.