Багровый рассвет - Виталий Винтер

Военный замолчал, а Ян с удивлением, совершенно ничего не понимая, уставился на него…

Глава 10

Посадочная капсула падала, казалось, на сплошную жёлтую равнину, но чем ближе становился момент открытия тормозных парашютов, тем отчётливее виднелось место, куда, если повезёт, удастся приземлиться. Что происходило за его спиной на орбите, видно не было, поскольку каких-либо средств для наблюдения из кормовой зоны в посадочном модуле не предусматривалось. Правда, представить то, что сейчас творилось на низкой орбите, капитан Ледов вполне мог представить – всё ещё стоящая перед глазами картина боя не отпускала ни на мгновение.

Пронзительно запищал датчик радиационной опасности, и он понял, что в дело вступили «Миротворцы» с их ядерными ракетными кулаками, предназначенными для уничтожения целых континентов. Приборная панель вспыхнула и погасла, сменив успокаивающее свечение датчиков с показаниями тонкими струйками седого дыма, принявшимися причудливо завиваться над ней, словно какие-то дивные растения. Приборы были уже не нужны, двигатели отработали своё ещё пару минут назад, а тормозные парашюты можно выпустить и вручную, спасибо старым техникам, придумавшим практически безотказную технологию возвращения на бренную землю – всё так же исправно работающую, несмотря на более чем вековой возраст с момента изобретения.

Усмешка судьбы. Он снижался как раз над своей зоной ответственности в северо-восточном районе Причерноморья. Южные степи, выжженные жарким и сухим летом, в это время казались жёлтой пустыней, испятнанной частыми проплешинами больших и малых городов, ещё каких-то полсотни лет назад цветущих, как сады, и наполненных спешащими по своим делам трудолюбивыми людьми, а теперь опустошённых и сожранных всепоглощающим пламенем долгой череды войн и конфликтов.

Капсула падала явно за линию фортов севернее Славянского укрепрайона, который прикрывал поселения Республики, разросшиеся под его защитой. Её организовал жёсткие люди, выжившие в суровые времена, не променяв совесть и убеждения предков на сиюминутную выгоду и дешёвые бумажки. В общем, это союзная территория, такая же, как и Остров за Мелитопольским проливом…

Кружащийся жёлто-серый водоворот стремительно приближался, и Анатолий вдавил кнопку отстрела парашютов. Тотчас же сила торможения выбила из измученного тела сознание, почти вырвав и остатки израненной души.

Когда капитан пришёл в себя и выбрался наружу, стало видно, что капсула приземлилась посреди иссушенной серо-жёлтой пыльной степи. Кругом, на сколько хватало глаз, расстилались пологие, перетекающие один в другой холмы, местами переходящие в балки. Недалеко к востоку виднелся узкий и синий, как небо над головой, рукав речки. Взглянув с опаской на синеву, из которой он недавно свалился, Анатолий опешил, и сердце, казалось, замедлило свой бег от увиденного: на самом краю горизонта, в противоположной стороне от заходящего солнца, всё небо покрывали беззвучные вспышки и росчерки лазерных копий, казалось время от времени впивающихся в землю где-то там на вечернем горизонте. Бой всё ещё не закончился, а это говорило только о том, что их первоначальный план полетел ко всем чертям, а все немногочисленные орбитальные силы, собранные из враждующих остатков военно-космических сил былых сверхдержав, сейчас, по-видимому, методично добивались на низких орбитах.

Понаблюдав ещё несколько минут мельтешение вспышек на небосводе, Анатолий достал из потрескивающей, остывающей, но всё ещё раскалённой спасательной капсулы рюкзак со спецкомплектом и укороченную штурмовую винтовку, завёрнутый в лёгкую разгрузку – бронежилет 10-го класса с шестью запасными магазинами и парой гранат. Подогнав амуниция на себе и закинув нетяжёлый ранец за спиной, он, бросив прощальный взгляд на почерневшие от нагара бока его спасительницы, неторопливо зашагал в сторону весело синеющей невдалеке реки.

Вся одежда быстро пропиталась потом – Земля встретила навалившейся вечерней жарой: пекло, Донбасс, пустыня. На орбитальной станции иногда наступала духота, как в турецкой бане, да ещё и сдобренная запах замкнутого пространства, в котором живут люди, а тут стояла совершенная сушь с запахом трав. Всё же лучше, чем духота, если честно. Для него – по крайней мере.

Но жара стала давить уже через какую-то сотню шагов, и вскоре Анатолию пришлось снять верх комбинезона и завязать его на поясе, подставив под палящие лучи жёлтого солнца промокшую насквозь майку. Терпкие запахи высохшей полыни и ещё сотен незнакомых трав ударили по обонянию, отвыкшему за полгода от такого острого букета запахов в затхлой атмосфере тесных отсеков орбитальной платформы. Вспомнив, как Тимофей как-то сказал ему, глядя на жёлтые, выжженные просторы под ними: «И кто бы знал, что мне просто не будет хватать запаха полыни и бескрайности степей…», он подумал, что эта обонятельная палитра понравилась бы погибшему напарнику, Но Анатолий тут же отогнал от себя воспоминания – последние минуты на станции он до сих пор не мог для себя самого осознать до конца.

За полдня он сумел прошагать десяток километров по хоть и кажущейся ровной и плавно переливающейся из одного холма в другой степи, но всё же обильно изрезанной всевозможными оврагами и руслами пересохших ручьёв. Литровая фляга уже заметно опустела, булькая оставшимися глотками, и уже пару раз приходилось себя одёрнуть от рефлекса промочить горло, першащее от жары и пыли.

Он шёл всю ночь, не останавливаясь, и когда начало светать, прикинул, что находился где-то в районе ничейных земель, так называемого Дикого поля, вновь образовавшегося юго-западнее после долгих лет кровопролитной гражданской войны, уничтожившей в этих местах всю инфраструктуру и разогнавшей по большей части всё население. Теперь здесь простиралась ничейная земля. К югу – за линией пограничных укреплений последней была Донецкая Республика, а на северо-западе злобный конгломерат союзных нацистских территорий, который донецкие по привычке именовали Хунтой; они так же, по сложившейся за десятилетия привычке, лениво отбивались от наскоков нацистских террорбатов.

Километра через четыре Анатолий почувствовал резкий запах горелой резины, металла и ещё чего-то, сладковатого и настолько неприятного, что пустой желудок неприятно содрогнулся. Запах гари был узнаваемый – так может пахнуть только сгоревшая техника, а вот что там было ещё, он сначала не сообразил, а когда сообразил, то содрогнулся, хотя и понимал, что в нынешние времена один запах без другого редко встречался.

Впереди был холм с опоясывающим его руслом высохшей речушки, и из-за холма-то как раз и поднимались слабеющие клубы серого дыма. Остановившись, капитан внимательно осмотрел местность через прицел – было бы слишком глупо попасть в кровавую переделку после того, чего он чудом избежал на орбите. Но вокруг всё оставалось спокойным, только высохшую до желтизны траву перечёркивала паутина колёсных и гусеничных следов, шедших прямиком на холм перед ним.

Обходить неприятности впереди, а в том, что там были именно оные, он был уверен, – было слишком долго, да и с невысокого холма впереди всё вокруг просматривалось как на ладони. Что на холме, мог находиться наблюдатель, сомневаться не приходилось, а в тёмном комбинезоне, космонавт был заметен в степи, как кусок угля в сахарнице. Уйти же на своих двоих от моторизированного дозора в степи, если за ним погонятся, – гиблое дело. Если же его пока не засекли, оставалось только просочиться мимо тех, за холмом, по руслу и пойти дальше. Правда, была ещё вероятность, что там находится какое-то подразделение Конфедерации, но надеяться на это сильно не стоило: слишком далеко, судя по тому, куда он приземлился, оставалось ещё до их границы.

Анатолий направился к высохшему руслу, решив попробовать обойти холм. Пробираться пришлось по скрывавшим его от вероятного наблюдателя лощинам, заросшим переплетениями разросшихся, как кустарник, зарослей полыни и амброзии.

Твёрдая, словно камень, земля неожиданно осыпалась, и он полетел кубарем в русло, неглубокое, но усеянное камнями и заросшее твёрдыми, словно настоящие деревья, стеблями сорняков. Клубы пыли поднялись – накрыв с головой, а острый камень ударил прямо в коленную чашечку, выбив невольный стон, но он тут же вскочил, преодолевая боль и усталость, вскарабкался наверх – огляделся. Всё, к счастью для него, по-прежнему оставалось безжизненно и тихо.

Небольшое поселение открылось его взору всего через сотню шагов по извилистому руслу ручья. Поначалу можно было подумать, что местные совсем безалаберно относились к охране прилегающих к посёлку территорий, но две искусно замаскированные растяжки из простых Ф-1 с натянутой по самому низу и почти невидимой рыболовной леской говорили совсем о другом. Его спасли только намётанный на бесчисленном множестве тренировок взгляд, зацепившийся за леску, почти сливавшуюся с потрескавшейся квадратами глиной на дне русла, и рефлекс – остановившие уже занесённую над ней ногу. После этого ещё удивительнее было, что местных он всё же застал врасплох, но увиденное на другом скате холма всё объяснило.