Двуглавый. Книга первая - Михаил Иванович Казьмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый звонок, предвещавший скорый конец этой беззаботной жизни, прозвучал для нас с тёзкой в самом что ни на есть прямом смысле — зазвонил телефон и горничная Даша позвала Виктора Михайловича к аппарату. Это оказался несколько уже подзабытый за последними происшествиями титулярный советник Греков, любезно пригласивший тёзку посетить завтра городское полицейское управление. К Грекову тёзка питал самые добрые чувства за то, что тот так и не поставил подполковника Елисеева в известность о не самых приятных похождениях его младшего сына, а потому приглашение не только принял, но и с учтивостью за оное поблагодарил. Тьфу ты, я уже вовсю тутошними оборотами сыплю, совсем с тёзкой одворянился!
Явившись назавтра в полицию, мы с тёзкой с некоторым удивлением обнаружили, что общение с забывающимися персонажами одним титулярным советником Грековым не ограничится — в кабинете вместе с ним дворянина Елисеева дожидался и коллежский секретарь Воронков. После обмена приветствиями Греков, на правах хозяина кабинета, начал первым:
— Личности ваших, Виктор Михайлович, похитителей нам с Дмитрием Антоновичем установить удалось. Это некие Анатолий Максимович Моталов по кличке «Моток» и Феликс Артурович Гусвиц по кличке «Гусь», московские мошенники, промышлявшие и в других городах Империи. Поскольку ранее в похищении людей замечены они не были, есть у нас предположение, что на вас их подрядили неизвестные нам пока что заказчики, что и косвенно подтверждается присутствием на месте вашего удержания их подстреленного вами сообщника. Пока это всё, чем я могу с вами поделиться, но розыск продолжается. А теперь несколько вопросов к вам есть у Дмитрия Антоновича.
— Скажите, пожалуйста, Виктор Михайлович, — перехватил ведение беседы Воронков, — кого-то из этих лиц вы узнаёте? — он выложил на стол пять фотографий.
Мы с тёзкой с интересом вгляделись. Лица как лица, ничего особенного, ни одного полицейского снимка, на заслуженного преступника никто не похож, все такие приличные господа при галстуках, как таковым тут и положено.
— Вот этот, — тёзка уверенно отодвинул в сторону фото представительного господина лет сорока, с лёгкой иронией смотревшего с весьма качественно сделанной фотографии. — Не могу припомнить, где именно, но я его определённо видел.
— Постарайтесь, вспомнить, Виктор Михайлович, — мягко надавил Воронков. — Это важно.
Тёзка принялся стараться. Вообще, память у моего соседа по сознанию весьма своеобразная. Господинчика этого я припоминал и сам, а раз видели его мы с тёзкой оба, то было это уже после моего подселения. Чёрт, где же он нам попадался?… Ну точно же!
— На выставке германского художника Адольфа Гитлера в Москве, — ответил тёзка с моей подсказки, назвав дату. — Он, как и я, был там среди посетителей. А это кто?
— Прошу меня простить, Виктор Михайлович, пока сказать не вправе, — уклонился от ответа сыщик. — Однако же хорошо, что вы его опознали, благодарю. А имя Александр Александрович Тихонов вам что-нибудь говорит?
Ну ни хрена ж себе! Я сразу велел тёзке изобразить задумчивость, как будто бы он пытается вспомнить, а сам лихорадочно соображал. Так, если назван Тихонова, но не названы Михальцов и Брянцев, да и фотографии этих двух Воронков не показывал, может и проскочить…
— Нет, ничего, — я разрешил-таки тёзке соврать. Тёзка, стоит отдать ему должное, не только соврал легко и непринуждённо, но и разбавил свой ответ шуткой: — Кто это такой, тоже пока не скажете?
— Не скажу, — сразу согласился Воронков. — Сказать, по чести, и сам не знаю, прозвучало почти что случайно при розыске. Имя, судя по всему, вымышленное, ни среди попавших к нам на заметку, ни среди их окружения такого человека нет.
Да, службу свою здешние сыщики тянут на совесть, ничего не скажешь. Где же, интересно бы знать, это имя прозвучало, да так, что его услышали в полиции? Спрашивать о том Воронкова нельзя, сразу полетит к чертям наше с тёзкой враньё, но узнать было бы неплохо… Что за персонаж был на выставке Гитлера и чем он интересен полиции в связи с нашим делом, тоже, кстати, знать хотелось бы. Тем более, сами сыщики и им, и Тихоновым интересуются плотно — иначе не поехал бы Воронков в Покров, чтобы спросить о них тёзку. Хуже тут было другое — имя водителя, что привёз меня на встречу с тёзкой, здесь находилось в связке с доктором Брянцевым и его клиникой, пардон, лечебницей, а раз так, полиция рано или поздно выйдет и на коррумпированного доктора. Что-то мне подсказывало, что долго молчать он не станет, и тогда вопросы к дворянину Елисееву у коллежского секретаря Воронкова появятся совсем другие, неудобные, прямо скажем, и неприятные. А что работает тут полиция умело и добросовестно, я уже не раз убеждался, вот и сегодня тоже.
Кстати, о полиции. Воронков от тёзки отвязался, у Грекова вообще больше пока не было о чём спрашивать, так что с тёзкой они простились. Покинув полицейское управление, мы кратенько посовещались, и я в очередной раз убедился, что мыслим мы с дворянином Елисеевым по-разному. На вопрос о Тихонове обратили внимание мы оба, но если тёзка посчитал его нашим успехом — ну как же, сыщики впустую потратят время на поиски несуществующего в этом мире человека, то меня такой оборот насторожил, я уже объяснил, почему. По-разному восприняли мы и то, что ни Греков, ни Воронков даже вида не показали, что им интересно, действительно ли дворянин Елисеев обладает необъяснимыми способностями, или же это какая-то ошибка — меня этакое умолчание откровенным образом пугало, не дураки же они, должны были перед собой вопрос этот поставить, и раз не задали его, так сказать, виновнику торжества, то для себя ответ наверняка уже сформулировали, причём ответ вполне себе предсказуемый; а тёзка этой их молчаливости просто не заметил. Эх, пропал бы он тут без меня…
В общем, когда я уклонился от дальнейшего обсуждения и явочным порядком поставил дворянина Елисеева перед фактом того, что я сейчас обдумаю наше положение и доведу до него свои выводы, некоторая обида со стороны тёзки меня не особо и взволновала. Нет, я, конечно, отреагировал, пообещав тёзке, что последующие наши
