Разрушение и Искупление (ЛП) - Мов Бьянка

И когда прозвучала последняя нота, она повисла в воздухе, как шепот, мягкое, печальное прощание. От этой мелодии у меня перехватило дыхание, на сердце стало тяжело от ее красоты и боли. Это была песня, которая останется со мной навсегда, навязчивое напоминание обо всем, что было потеряно, и обо всем, чего никогда не могло быть.

— Я знаю эту песню, — прошептала я, больше для себя.

Александр приподнял бровь. — О, да?

Я кивнула. — Да, я помню, как однажды играла ее…

— Весьма маловероятно, любимая. Эта песня была сочинена мной и моим бывшим учителем музыки для развлечения. Это было очень давно.

Легкий вздох сорвался с моих губ.

«Она была музыкальным гением, — призналась я, немного завидуя.

«Так и было, — заверил он меня с одной из своих улыбок, которую я никогда не могла истолковать.

Александр затушил сигарету о внешнюю стену академии и выбросил окурок в мусорное ведро, прежде чем снова устроиться рядом со мной и нежно покачивать меня взад-вперед.

Мои глаза давно закрылись, занавес между сном и реальностью приоткрылся.

— Однажды я выйду за тебя замуж, Александр Престон, — услышала я свое бормотание, прежде чем смогла взять слова обратно. Я почувствовала, как его грудь завибрировала у моей щеки, когда он засмеялся.

— Это обещание или угроза? — Я еще крепче прижалась к его телу.

— И то, и другое.

26

Я просто не могу, я просто не могу, я просто не могу. Слова Александра преследовали меня весь оставшийся день, и как бы сильно я ни пыталась разобраться в его загадочных словах, у меня ничего не получалось.

— Сохраняй спокойствие, — прошептала Николетт, когда мы шли по широкому коридору в общую комнату, чтобы встретиться с Лейлой, Ноем и Калебом. Это был первый раз, когда я снова по-настоящему оказалась среди людей, и мысль о потере контроля пугала меня до чертиков.

Мои друзья уговаривали меня наконец покинуть гнездо, и я неохотно согласилась.

— Я всегда спокойна, — заверила я ее, и она бросила на меня понимающий взгляд.

— Хочешь, я напомню тебе, что случилось с мальчиком из нашего класса? — Дрожь пробежала по мне.

— Я просто защищала твою честь, — съязвила я, прижимаясь к ней плечом. Она закатила глаза и потянула меня за собой.

У Николетт было всего несколько друзей, или, скорее, знакомых, в Академии, и она умирала от желания познакомиться с моими людьми. Она гораздо лучше контролировала себя, чем я, так что на самом деле я за нее не беспокоилась. Я, с другой стороны, всегда должна была быть начеку, готова убежать, если кто-то пострадает.

Пока мы шли по коридору, отдаленный гул голосов и смех становились все громче, пока я не смогла разглядеть открытое пространство общей комнаты.

Соблазнительный запах человеческой крови ударил мне в нос, и на секунду я сказала себе, что не смогу сделать больше ни шага, пока мысленно не пнула себя под зад и не продолжила идти.

Взявшись за руки, мы вошли, наслаждаясь знакомыми видами и звуками, которые приветствовали нас.

Комната была наполнена мерцающим светом ревущего камина, отбрасывая теплое сияние на все пространство. Запах горящего дерева смешивался с ароматом свежесваренного кофе, доносившимся от соседнего столика, где группа студентов сбилась в кучку, потягивая напитки и оживленно болтая.

На диванах, разбросанных по комнате, лениво развалились другие студенты, забыв о своих учебниках на коленях, они шутили и смеялись вместе. Звуки их голосов сливались в нежный гул, время от времени прерываемый взрывами смеха или звоном бокалов.

В дальнем углу комнаты группа студентов столпилась вокруг бильярдных столов, крича и подбадривая друг друга, когда они делали свои броски. Резкий треск шаров эхом разнесся по комнате, смешиваясь с тихим бормотанием сплетничающих вампиров.

Люстра над нами мерцала, как звезды, отбрасывая мягкий свет на комнату и освещая лица студентов вокруг меня.

Но даже среди этого тепла и света я не могла избавиться от чувства неловкости, которое витало на краю моих мыслей. Мне казалось, что по моему позвоночнику пробежали когти, как у гигантских пауков. Раздосадованная, я покачала головой. Не сейчас.

— Наконец-то, — крикнула Лейла с другого конца комнаты, махая нам рукой. Тем временем Калеб и Ной вступили в горячую дискуссию.

Широкими шагами мы пересекли общую комнату на другую сторону, где мои друзья уже сидели на U-образном диване. В центре стоял маленький кофейный столик с закусками и несколькими безалкогольными напитками, к которым никто, кроме Ноя, не притрагивался.

Наконец, когда мы подошли, мальчики замолчали. Николетт немного неловко стояла позади меня, и я сделала шаг в сторону, чтобы она могла пройти мимо меня.

— Ной, Николетт, — я познакомила их друг с другом. До сих пор они никогда не встречались лично, и сейчас было самое время.

Их взгляды встретились, и комната внезапно, казалось, замерла, как будто только их энергия остановила время.

Долгие секунды они просто смотрели друг на друга, как будто в этом мире не было ничего более интересного, чем цвет глаз друг друга.

Но вскоре губы Николетт разрушили волшебство, царившее между ними.

— Ты ведь не один из тех извращенцев, которые просят у меня фото подмышек, не так ли? — Я подавилась слюной от шока, услышав ее первые слова, обращенные к моему другу. Калеб вопросительно посмотрел на Лейлу, но она заверила его, что он не хочет знать.

Казалось, вся жизнь отхлынула от лица Ноя, и впервые он не смог подобрать нужных слов.

— Н-нет, почему ты спрашиваешь? — Она удовлетворенно посмотрела на него и, наконец, опустилась рядом с ним на диван.

— Просто хотела убедиться. — Она пожала плечами, но в последний момент я уловила легкую улыбку на ее губах.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — наконец попросила она, как на собеседовании при приеме на работу, и я увидела, как Ной начал потеть.

Злая тварь провела все утро, выслеживая его на социальной платформе, чтобы, цитирую, она могла «быстро найти приемлемую тему для обсуждения, когда разговор заходит в тупик». Она готовилась к этой встрече усерднее, чем я к некоторым экзаменам, и, вероятно, знала жизнь Ноя и его семьи наизусть.

— Мне нравится быть готовой, — защищалась она, пожимая плечами, но я полагала, что ее исследование больше связано с великолепными глазами Ноя и всеми этими мускулами.

Я оставила их беседовать и повернулась к Лейле.

— Давай сфотографируемся. — Она посмотрела на меня в замешательстве. Обычно это была ее реплика.

— Кто ты такая и что ты сделала с Эйвери? — Ее типичная кривая улыбка расплылась по лицу.

— Я просто хочу поймать счастливые моменты… так я смогу вспомнить их позже. — Ее улыбка исчезла, как будто я только что ударила ее кулаком в живот. Какое-то мгновение мы просто смотрели друг на друга, общаясь без слов.

— Хорошо, давай сделаем это, — ответила она, но на этот раз ее глаза на фотографиях выглядели безжизненными. Даже когда к нам присоединились Ной и Николетт.

27

Я провела целый день, слушая, как Николетт расспрашивала бедного Ноя о множестве членов семьи, а также об их профессиях, досуге и картах рождения.

Когда мы добрались до его прапрабабушки, мне, наконец, пришлось рискнуть и оттащить ее подальше.

К моему изумлению, он все это время ловил каждое ее слово, выслушивал каждое ее замечание и с удовольствием отвечал на каждый вопрос. Когда наконец пришло время уходить, он выглядел разочарованным. Ною, вероятно, инквизиция понравилась больше, чем я думала. Или ему приглянулась партнерша по собеседованию.

Я толкнула дверь в свою спальню, готовая плюхнуться на кровать после долгого дня. Но что-то было по-другому. Там было что-то такое, чего не должно было быть. Мое сердце екнуло, когда я увидела толстую книгу в кожаном переплете, лежащую на покрывале кровати, как будто она только что материализовалась из воздуха.