Тарас. Охота на бюрокрастов - Вениамин Бабуинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С той поры столько нового появилось и полезного. Жизнь оздоравливается! Жаль, что у простых людей все меньше шансов пользоваться этим. Везде нам перекрывают доступ — то законами, то стенами.
Тарас пожал плечами:
— Я как-то не задумывался о продуктах… Ну, вообще о сельском хозяйстве. Особенно, когда началась война. Есть еда в супермаркете — вот и хорошо. Читал, конечно, что вредного много. Но вроде бы никто не умирает.
— Умирают! — воскликнула Мира.
— Ну да, умирают. — согласился Тарас. — Но, по-моему, не от продуктов, а от скотской жизни: война, инфляция, депрессии, нервы.
— Ты извини, но разве ты выглядишь здоровым?
Прямой вопрос Миры словно лед с крыши ударил Тараса, оглушил. Он закусил губу, отвернулся:
— Так это и есть от стресса.
— Разве не от еды? Я же вижу, как много ты топчешь!
— Это от стресса! — повысил голос Тарас, подчеркивая яростным взглядом, что не стоит пререкаться. — А уже из-за него я стал обжорой!
— Не обижайся! — извинилась тихим голосом Мира. — Я не хотела задеть…
— Да чего уж там! Да, я толстяк! Раньше был стройным, подтянутым. А теперь — самому в зеркало смотреть противно!
Он схватил со стола коммуникатор и нервно стал вертеть его пальцами.
— После смерти отца со мной что-то случилось. Я понял, в каком мире живу. Да! Меня всегда считали наивным, потому что с детства был оптимистом, верил в людей, в светлое будущее. Хотя уже тогда было понятно, что нас ожидает несусветная хрень. Обман, несправедливость, постоянные кризисы — они всегда были рядом. Я замечал их с раннего детства. Но все это было таким далеким и ненастоящим. Потому что у меня были самые лучшие родители. И мне всегда казалось, что они будто ангелы, будто…
Тарас закусил губу так сильно, что еще миг и брызнет кровь. Мира скривилась, словно перетянула всю боль на себя и белыми ровными зубами Тарас вонзился не в свои, а в ее пухлые губы.
— … будто я находился за великой стеной. А потом половина стены рухнула и я увидел мир вокруг. Словно меня бросили в поле под холодный пронизывающий ветер. Да, я где-то читал, что очень сильные потрясения могут человека загнать в могилу. Но это в крайнем случае. В других же мы прячемся за животными инстинктами. Только в извращенном виде. То ли от страха, то ли от помешательства я начал есть как не в себя. А когда умерла мать, то и вовсе перестал следить за собой.
Он развел руки и оглядел себя:
— Вон какой стал! Уже бы и пора возвращаться в форму. Но не знаю как…
Мира тепло улыбнулась:
— А я вижу, какой ты будешь, когда сбросишь лишнее. Да…
Игривым взглядом измерила Тараса от макушки до ступней и хитро подмигнула:
— Красавчик! Я ведь к этому и вела — если все изменится, то люди преобразятся. Главное, что есть возможности. Знаешь, какие проекты уже разработаны?!
Тарас пожал плечами.
— О! — Мира глубоко вздохнула. — Если бы ты видел эти красоты! Словно рай на Земле! Представляешь — твой участок, а в нем добротный дом, плодовый сад, грядки с овощами, лес, озеро на четверть участка. Можно даже с водопадом. Дорожки чистенькие, все ухоженное, красивое!
Тарас натянуто улыбнулся:
— Вряд ли это по мне! Нет, ну если все само будет расти, то может и переехал бы в такое место. Только на старости — когда уже все нужное сделал и останется только что в огороде и копаться. Хотя не уверен, что у меня получится.
— Знаешь, эти проекты действительно могли бы спасти многих людей. Да и нашу планету тоже.
Тараса натянуто улыбнулся. А Мира продолжила:
— Но большинство проектов задушены! Либо отобраны у их создателей. Сам знаешь кем!
— Местными кровососами?!
— Не только местными! У нас в области было три подобных проекта. Люди деньги свои вложили, создали красоту своими силами, семьи перевезли из города. У государства ни копейки не взяли. И как только все стало налаживаться — поднялись сады и леса, пруды из искусственных превратились в живые, люди сдружились и наладили свой заработок — приехали чинуши и сказали, что здесь нарушены десятки законов. Не так провели дороги, дома построены с нарушениями, лес не должен расти на пашне, озера так вообще это отдельная категория и разрешения на них должна давать спецкомиссия из министерства. Так что если у жителей нет разрешений, то надо освободить место. К тому же, эти земли давно были предназначены для ветеранов войны. Это ошибка, что их выделили.
— Что, вот так просто?
— Да! Люди-то не согласились, но их долго запугивали, таскали по судам, мотали нервы так, что жизнь превратилась в кошмар. А потом приехала полиция с военными и всех выселила. Мало, что без компенсации, так еще и штрафы наложили.
— Гады! — стиснул скулы Тарас.
— Но самое гнусное — через месяц все участки заняла местная элита. Типа проект узаконен, нарушители понесли наказание и чтобы не допустить бесхозяйственности, местная власть продала участки на аукционе. Насколько я знаю, эта практика волной прошла не только по Рукраине. В Укроссии таких проектов сотворили в разы больше. И часть их бюрократы довели до разрухи. У нас хоть продолжили.
— Продолжили?! Это что — достижение? Да за такое этих воров утопить надо. Чтобы рыбам корм был!
Мира опустила голову и долго молчала.
— Ты чего? — искренне удивился Тарас.
— Я ведь тоже собиралась жить в таком поселении. — Мира смахнула пальцем слезу.
— В чем? — не понял Тарас.
— В поселении. Экологичном поселке — так это называлось. У меня был парень… Это было шесть лет назад… Мы планировали пожениться и жить в своем доме. Когда приехала полиция он сопротивлялся. Очень активно. Его ранили. Затем засудили за неподчинение работникам правопорядка. А в тюрьме… Через год мне сообщили, что в тюрьме произошел несчастный случай и он погиб при невыясненных обстоятельствах. Вот такое у нас правосудие.
Она отвернулась и закрыла лицо руками.
— Ты любила его? — шёпотом спросил Тарас.
Мира кивнула, все еще не поворачиваясь.
— И до сих пор любишь?
Мира развернулась. Глаза были все еще красные, но слезы закончились.
— Ты серьезно? Любить мертвого человека? Ну, ты даешь! Нет, конечно! Я живу и у меня вся жизнь впереди! Ты действительно какой-то…
— Какой?
— Не хочу обидеть! Сказок начитался в детстве? Это в них верность
