Трон тени - Джанго Векслер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жандарм, дежуривший у массивной, обитой железом двери, при виде капитана браво козырнул.
Маркус ответил на приветствие.
— Заключенный что–нибудь говорил?
Никак нет, сэр. Ни словечка. Однако пищу принимает исправно.
Отлично. Впусти меня. И позаботься о том, чтобы нас не беспокоили, пока я тебя не позову.
— Есть, сэр!
Шестовой в темно–зеленом мундире снова откозырял, повернул ключ в замке и настежь распахнул дверь. Внутри оказалось небольшое помещение, разделенное надвое железной решеткой. Окон там не было, и единственным источником света служила висевшая на стенном крюке масляная лампа. Через маленькую заслонку на высоте пояса заключенному передавали еду и питье, не отпирая двери камеры.
Та половина, где очутился Маркус, была совершенно пуста. Во второй стояли койка с одеялом и комковатой подушкой, ведро и трехногий табурет. Молодой человек, теперь в арестантской робе из черного холста, сидел у самой решетки и чувствовал себя вполне неплохо. Когда Маркус вошел, он поднял глаза и усмехнулся.
— Капитан Д’Ивуар, — промолвил он со своим мягким мурнскайским выговором. — Я так и думал, что рано или поздно увижу вас.
Маркус захлопнул за собой дверь и услышал, как засов снаружи с явственным щелчком вернулся в паз. С минуту он молча пристально разглядывал арестанта, затем покачал головой.
— У тебя есть имя?
— Адам Ионково, — отозвался тот. — Рад нашему знакомству.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Вы были центральной фигурой донесений из Хандара. К ним даже прилагался портрет — надо сказать, весьма схожий с оригиналом.
— Каких еще донесений?
Ионково небрежно махнул рукой.
— Тех, которыми его светлость герцог любезно поделился с нами, конечно.
— Значит, ты признаешь, что сотрудничаешь с Конкордатом и что ты один из…
— Черных священников? — Ионково кивнул. — Да, не вижу ни малейшего смысла отрицать. Хотя, конечно же, я не рукоположенный служитель церкви. Всего лишь… советник.
Черные священники. Черная Курия. Джен Алхундт, агент Конкордата и любовница Маркуса, оказалась членом ордена, который считался давно стертым с лица земли. Более того, Джен была одной из игнатта семприа, Окаянных Иноков, обладавших непостижимой мощью. Капитан внутренне похолодел, глядя в ясные улыбчивые глаза Адама Ионково.
— Почему твои люди пытались нас убить? — спросил он после недолгой паузы.
— То были не «мои люди». То были защитники, приставленные к нам орденом, и они относились к своим обязанностям весьма серьезно. Я советовал им сдаться, но… — Ионково развел руками. — Мне жаль, что дошло до кровопролития.
Мне тоже.
Молчание, вновь наступившее после этих слов, затянулось до неприличия. Ионково поскреб подбородок и зевнул.
— Ну же, капитан, — сказал он, — мы оба прекрасно знаем, ради чего вы пришли. Избавьте себя от лишних хлопот и просто задайте свой вопрос.
— Я совершил ошибку, — проговорил Маркус. — Мне не следовало приходить сюда. С чего я взял, что твоим словам можно верить?
— Не хотите спрашивать? Тогда спрошу я.
Ионково подался вперед:
— Наши донесения гласят, что вы были весьма близки с Джен Алхундт. Однако у нас нет сведений о том, что именно с ней произошло. Быть может, вы согласитесь просветить меня?
— Я ничего тебе не скажу.
— Вот как? Я много лет работал вместе с Джен. Мы, можно считать, сроднились. Что плохого в том, чтобы разузнать о своих родных, а, капитан?
Он произнес слово «родных» с явным нажимом.
«Или это мне только показалось?»
Маркус впился убийственным взглядом в собеседника по ту сторону решетки, холодея от бешенства, к которому примешались всколыхнувшиеся в глубине души сомнения.
Целую вечность назад, когда Д’Ивуар был еще юнцом–первогодком в военной академии, в поместье их семьи случился пожар. Его отец, мать и младшая сестра погибли в огне, а с ними и почти все слуги. То был несчастный случай, как сказали ему, нелепая, трагическая случайность, которая разрушила жизнь Маркуса в самом ее начале.
Вот только… Джен более чем прозрачно намекнула, что на деле то была вовсе не случайность, что в углях пожарища осталась погребена истина, и он, будучи слишком молод и ослеплен горем, не сумел ее разглядеть. Джен тогда прилагала все усилия, чтобы вывести его из равновесия, и он старался как мог не слушать ее речей, но все же…
«Ты уверен?» — спрашивала она, и этот вопрос до сих пор саднил мучительной занозой, и ее никак не удавалось выдернуть.
Неужели Ионково что–то известно?
— Вы хотите спросить, капитан, — сказал узник. — У вас это на лице написано. Как насчет обмена? Ответьте на мой вопрос, и я расскажу вам правду, — он выразительно развел руками, — почему бы и нет? Мне ведь никуда отсюда не деться.
«Правду». Соблазнительно, как же, черт возьми, соблазнительно! Он и впрямь никуда не денется. Почему бы и нет? И все же что–то мешало Маркусу пойти на сделку. Он нарушил приказ, даже просто придя сюда; рассказать Ионково о той чудовищной ночи в храме означало бы предать доверие Януса — а Маркус не думал, что сможет жить дальше с таким грузом на совести. Он медленно покачал головой.
Ионково откинулся назад, и лицо его отвердело.
— Хорошо же. Разрешите в таком случае задать вам другой вопрос. Джен просто водила вас за нос — или все же позволила ее трахнуть?
Маркус резко вскинул голову, жаркая кровь бросилась ему в лицо.
— Что?!
— А, вижу, что позволила. — Приятная улыбка Ионково превратилась в хищный оскал. — Я ведь спрашиваю исключительно из профессионального интереса. Можно было догадаться, что с таким бесхитростным простаком, как вы, Джен и прибегла к наиболее простым приемам.
— Довольно!
А вы счастливчик, капитан. Джен — весьма искушенная особа. Хищная ухмылка Ионково стала шире. — Могу подтвердить это лично.
— Заткнись!
Он грохнул кулаком по решетке так, что металлический гул поплыл по камере и сбитые костяшки пальцев отозвались жгучей болью.
— Разговор окончен.
— Как пожелаете. Мое предложение остается в силе.
— Надеюсь, тебя это развлекает, — бросил Д’Ивуар. — По мне, так можешь торчать в этой камере, пока не сгниешь.
Ионково засмеялся. И когда Маркус уже взялся за засов, спросил:
— Могу я кое–что предложить?
Капитан стиснул зубы и рывком распахнул дверь.
— Вы ведь в некотором роде ответили на мой вопрос, так что я у вас в долгу. Назовем это знаком доброй воли.
Отчаянно хотелось с грохотом захлопнуть за собой дверь и уйти
