Дело застенчивой подзащитной - Эрл Гарднер

– Чернила! – воскликнул судья Ашерст.

– Именно, ваша честь. Допускаю, что суду это может быть неизвестно, но в некоторых отелях на регистрационной стойке ручки держат в стеклянных стаканах, наполненных мелкой дробью. Этот старинный обычай, конечно, уже вышел из моды, но кое-где он еще сохранился. Видите ли, на пере остаются следы чернил, от чего сталь со временем ржавеет. Чтобы очистить перо, его втыкают в мелкую дробь. Возможно также, что тут имеет место какая-то химическая реакция, предохраняющая сталь от ржавчины, хотя в данном случае я не могу утверждать что-либо определенно. Однако вы можете увидеть, что более мелкая дробь, насыпанная в бутылку с цианистым калием, носит явные следы красителя, относительно которого я думаю, что это чернила.

– А теперь, – вмешался Мейсон, – я настаиваю, чтобы суд отдал приказ полиции произвести немедленную проверку всех клубов, членом которых состоит Джексон Ньюберн, – можно начать с «Уайлдкэт Эксплорейшн энд Девелопмент клаб» на Уэст-Адамс-стрит, – на предмет того, нет ли в каком-либо из этих клубов на столе стакана для ручек, наполненного дробью, сходной с той, что насыпана в «Вещественном доказательстве А». При обнаружении такового должен быть проделан химический анализ следов чернил на дроби в стакане и в бутылке, именуемой «Вещественное доказательство А». Я думаю, будет достаточно легко доказать, что дробь в этой бутылке взята в письменной комнате одного из этих клубов.

Судья Ашерст покосился на Джексона Ньюберна.

– Суд отдаст такое распоряжение, – сказал он. – Суд рассматривает это как дело огромной важности и…

– Не надо! – выпалил Ньюберн.

– Что? – воскликнул судья Ашерст. – Подойдите ближе. Займите место свидетеля. Мистер Редфилд, будьте добры, уступите место мистеру Ньюберну.

– Мистер Мейсон прав, – проговорил Ньюберн так тихо, что его слова можно было разобрать с большим трудом. Он медленно опустился в кресло свидетеля. – Я взял эту дробь из стеклянного стакана для ручек в клубе «Уайлдкэт». Там есть комната с письменными принадлежностями, в ней около дюжины письменных столов. На каждом столе есть чернильный прибор, в который входит стакан для ручек. Стакан наполнен дробью. Оттуда я… я ее и взял.

– Минутку, – сказал судья Ашерст. – Давайте убедимся, что я понял вас правильно. Значит, это вы насыпали дробь, взятую из этих стаканов, в бутылку, обозначенную «Вещественное доказательство А»?

– Да, ваша честь.

– То есть в ту бутылку, в которой содержится цианистый калий?

– Да, ваша честь.

– И что вы сделали с бутылкой?

– Я бросил ее в озеро.

– Вы говорите именно о бутылке с ядом, а не о бутылке с эрзац-сахаром?

– Да, ваша честь.

– И вы говорили Перри Мейсону, что бросили в озеро бутылку с заменителем сахара?

– Да, ваша честь.

Судья Ашерст мрачно проговорил:

– Я приказываю взять этого человека под стражу в связи с дачей ложных показаний и по подозрению в убийстве. Кроме того, полиция должна немедленно отправиться в указанный клуб и доставить в суд образцы дроби для экспертизы.

Мейсон сказал:

– Возможно, ваша честь, суду следует поинтересоваться и тем, где свидетель взял цианистый калий?

Судья Ашерст повернулся к Ньюберну.

– Итак, – сказал он, – вы уже запятнали себя преднамеренной дачей ложных показаний. Вас также могут обвинить в убийстве. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Я хочу, чтобы вы это осознали. Вы имеете право на консультацию с адвокатом, если пожелаете. Итак, где вы взяли цианистый калий, который насыпали в бутылку?

– В лаборатории.

– В какой лаборатории?

– В которой работает Джон Локк.

– Как вы туда попали?

– Эта лаборатория выполняет задания для нефтяной компании, в которой у меня есть пай. Фактически именно через меня лаборатория и получила эту работу.

– И таким образом, – сказал судья Ашерст, – вы раздобыли цианистый калий, который и послужил причиной смерти Мошера Хигли?

Ньюберн посмотрел на судью с паникой во взоре и замотал головой.

– Нет? – переспросил судья.

– Нет! – воскликнул Ньюберн. – Но одному господу богу известно, как мне теперь доказать свою невиновность.

– Зачем вы вообще это сделали? – поинтересовался Мейсон.

– Чтобы защитить свою жену.

– Каким же образом? – спросил Мейсон.

– К тому времени, когда я это сделал, я был убежден, что так называемое признание Надин – всего лишь галлюцинация, вызванная действием наркотиков. Но я знал свою жену… я думал, что это она могла убить старика, а потому попытался как-то защитить ее.

– Каким образом? – переспросил Мейсон.

– Как только я узнал, что Надин сделала записанное на пленку признание, я понял, что полиция станет искать доказательства в водах озера Твомби. Если они не найдут бутылки с ядом и дробью, то это послужит доказательством, что признание – наркотический бред. А если найдут, то сочтут его правдивым.

– И что вы сделали? – спросил Мейсон.

– Эти таблетки цианистого калия к тому времени уже были у нас в доме. Я раздобыл их недели за четыре до смерти Мошера Хигли. Дело в том, что нас беспокоили собаки, которые разоряли цветочные клумбы моей жены. Она решила отравить собак. Я говорил ей, что это преступление, но жена была настроена очень решительно. Я говорил ей, что, если она попытается купить где-нибудь яд, это обязательно всплывет, когда хозяева собак начнут расследовать дело и… Словом, мы все это не раз обсуждали, и под конец я согласился достать ей цианида в лаборатории Джона Локка. Я знал, что там его целая бутыль. В то время я часто бывал в лаборатории по делам компании. Лаборатория проводила для нашей компании анализы некоторых сплавов, используемых в бурильных работах.

– И вы предположили, что ваша жена использовала эти таблетки, чтобы отравить Мошера Хигли? – не без иронии спросил Мейсон.

Ньюберн иронии не уловил, а лишь уныло кивнул.

– И вы решили, что если полиция обыщет озеро и найдет бутылку, подходящую под описание Надин, то это отведет подозрения от вашей жены?

– Все было бы нормально, если бы не эта идиотская идея Надин, – сказал Ньюберн. – Но раз уж она вбила ее в голову, то, значит, рано или поздно тело Хигли должны были эксгумировать. Я же не знал, что бальзамирование уничтожает следы цианидов, поэтому думал, что они сразу же установят, от чего умер Хигли, выйдут на мою жену, а она к тому времени уже успела отравить пару собак, так что соседи уже начали что-то подозревать. Словом, вы понимаете, в какой ситуации я оказался?

– Это значит, что, когда мы разговаривали на крыльце клуба, – сказал Мейсон, – вы пытались выкрутиться, сказав мне, что бросили бутылку с заменителем сахара. Так?

– Верно.

– А теперь все же скажите: почему вы решили, что ваша жена отравила Мошера Хигли?

– Это я тогда так думал. Теперь я знаю, что она этого не делала.

– Что вы знаете? – переспросил судья Ашерст.

– Что она этого не делала.

– Откуда вы это знаете?

– Она сама мне это сказала.

Гамильтон Бергер устало сказал:

– Ваша честь, снова начинается. Вы же видите, что все это – очередной балаган, жонглирование фактами и свидетелями…

– Сядьте и помолчите, – оборвал его судья Ашерст. – Сейчас я веду допрос. Не хочу быть невежливым, но мы быстро приближаемся к решению. Это может оказаться не тем решением, которое вам понравится, но это решение, которого добивается суд. Так что не перебивайте.

Судья повернулся к Ньюберну.

– Так вы говорите, будто знаете, что ваша жена не отравила Хигли, потому что она вам это сказала?

– Да, ваша честь.

– Но тогда что же первоначально заставило вас думать, что она это сделала?

– Потому что она была перед смертью у Хигли. Я знаю, что она спускалась в столовую, когда на кухне готовился шоколад. Она искала Надин, но не нашла ее. Она позвала капитана Хьюго, но его тоже не было. Она вполне могла пройти на кухню и, увидев чайник, в котором согревалась смесь, принять решение… Словом, я подумал, что она так и сделала – насыпала яду в чайник.

– Но почему?

– Потому что мы открыли кое-какие очень неприятные факты.

– Какие?

– Мы раскопали, что Мошер Хигли много лет назад убил своего партнера и что этот партнер был отцом Надин Фарр. Надин тоже об этом узнала, после чего потребовала от Мошера Хигли выполнения определенных требований. Он их выполнил, потому что на самом деле был виноват, в чем и признался Сью.

– Сью – это ваша жена?

– Да.

– Когда было сделано это признание?

– За день до смерти.

– Следует ли это понимать так, – сказал судья Ашерст, – что вы и ваша жена считали, что в результате этого признания меняются ваши позиции как наследников Хигли? Ведь теперь на наследство могла претендовать Надин Фарр?

– Даже более того, – сказал Ньюберн. – После смерти своего партнера Хигли так манипулировал делами компании, что на долю покойного ничего не досталось. Понимаете, мозгом компании была Роуз Фарр, мать Надин. Она была секретарем-менеджером, счетоводом, бухгалтером… Словом, держала в голове все связи и цифры. После смерти партнера Роуз Фарр оказалась беременной и…