В кильватерном строю за смертью - Валерий Рязанцев

Самоуверенность, полководческие амбиции, некомпетентность и элементарная трусость руководителей Северного флота не позволили организовать спасательные работы в Баренцевом море так, чтобы у живых подводников «Курска» оставалась хотя бы маленькая надежда на то, что их спасут. Те начальники, которые были в то время у руководства Северным флотом, по уровню личной профессиональной подготовки не могли спасти никого из членов экипажа АПЛ «Курск», сколько бы подводники не продлевали себе жизнь в адских условиях подводного плена. Установлено, что весь экипаж АПЛ «Курск» погиб 12 августа 2000 года. Но представим себе, что в 9-ом отсеке подводники жили несколько дней. Их можно было бы спасти, но только с помощью иностранной спасательной техники и иностранных спасателей. Наши «флотоводцы» не спасли бы подводников, даже если бы они жили в 9-ом отсеке целый месяц. Дело не в том, что на Северном флоте отсутствовали водолазы-глубоководники. Дело в том, что в ВМФ уже давно имеется дефицит профессионалов-руководителей, которые служат не по правилу «войны не будет», а готовят себя и своих подчиненных так, как будто «завтра будет война». Разве можно себе представить, что профессионалы-подводники не знают того, что если иностранная подводная лодка при аварии выпускает аварийно-сигнальный буй, то она это делает для того, чтобы сообщить кому-либо на поверхности моря о том, что экипажу подводной лодки требуется экстренная по¬мощь. Этот буй будет находиться обязательно на поверхности моря, а не в притопленном положении. Обратно убрать на борт аварийно-сигнальный буй подводная лодка не может. Если иностранная подводная лодка «ползком», тихим ходом начнет движение с выпущенным аварийно-сигнальным буем, он обязательно оборвется и его легко можно найти на поверхности моря.

«Флотоводцы» Северного флота, не имея никаких доказательств того, что АПЛ «Курск» затонула в результате столкновения с иностранной подводной лодкой, из-за своей безграмотности обвинили английских и американских подводников в причастности к трагедии «Курска». В качестве доказательства своей бредовой версии «профессионалы подводного дела» превратили косяк трески в «неопознанный подводный объект», лежащий рядом с затонувшей АПЛ «Курск», а морскую медузу — в «полупритопленный аварийно-сигнальный буй» английской подводной лодки. «Профессионалы» Северного флота не знают, что при заполнении отсеков подводной лодки забортной водой резко уменьшается ее остойчивость. Если в этих условиях подводная лодка соприкасается с грунтом, из-за малой метацентрической высоты и возникшей силы реакции грунта у подводной лодки появляются большие крены и дифференты.

Повреждения на корпусе аварийной АПЛ в этом случае появляются не от «воздействия пера руля иностранной подводной лодки», а от воздействия неровностей морского дна или собственных конструкций корпуса. «Глубокая борозда» на правом борту «Курска» ниже ватерлинии в районе 2-го отсека возникла не от столкновения АПЛ с иностранной подводной лодкой. После удара о грунт и взрыва боевых торпед К-141 как игрушка «Ванька-встанька», раскачивалась на правый и левый борт и при этом имела инерцию переднего хода. Большой валун на дне Баренцева моря или правый носовой горизонтальный руль оставил свою отметину на корпусе АПЛ «Курск» в виде борозды, а не мифическая иностранная подводная лодка, которая после столкновения с «Курском» ремонтировалась в норвежском порту Хоконсверн.

Разве профессионалы морского дела могут не знать того, что если спасатели устанавливают связь с отсеками затонувшей подводной лодки с помощью звукоподводной связи, то ответ от подводников в этом случае следует ожидать не в виде «стуков по корпусу АПЛ», а в виде гидроакустических сигналов или сообщений по звукоподводной связи АПЛ. Если на затонувшей подводной лодке не работают гидроакустические станции, подводники в отсеках не услышат тех, кто пытается установить с ними связь с помощью гидроакустических технических средств. Может ли человек дома слушать радиопередачу, если в квартире у него есть радиорозетка, но нет радиоприемника? Своими лживыми заявлениями о сигналах SOS с борта АПЛ «Курск» «флотоводцы» Северного флота утверждали, что это возможно. Они утверждали, что на гидроакустический вызов со спасательного судна подводники АПЛ «Курск» отвечали «ударами по корпусу АПЛ».

Руководство Северного флота давно уже утратило контроль за фактической боеготовностью флота. Они не знали того, что в июле 2000 года при проведении тренировок спасателей в «тепличных условиях», на малой глубине, экипажи автономных спасательных подводных аппаратов АС-34 и АС-36 из-за своей слабой профессиональной подготовки и технического состояния подводного аппарата не смогли пристыковать аппарат к комингс — площадке учебной затонувшей подводной лодки. Они не знали того, что за всю мировую историю спасательных работ не было ни одного случая, когда бы при фактической аварии подводных лодок, живых подводников спасали подводные аппараты «сухим способом».

Руководители Северного флота не знали, что подводный спасательный аппарат АС-32 спасателем не является. Он не может осуществлять стыковку со шлюзовыми устройствами подводных лодок. Этот аппарат предназначен только для поисков затонувших объектов и присоединения воздушных шлангов к эпроновским выгородкам подводных лодок. На АПЛ «Курск» устройство эпроновских выгородок таково, что AC-32 не мог своими манипуляторами открывать лючки эпроновских выгородок и присоединять какие-либо шланги. Это мог сделать только водолаз. Почему же с момента перевода спасательного судна «М. Рудниц¬кий» в часовую готовность к выходу в море на него вместо АС-32 не погрузили подводный аппарат АС-36, который может осуществлять эвакуацию подводников с затонувшей подводной лодки?

Почему АС-36 доставили к месту катастрофы АПЛ только 17 августа в искореженном и поломанном виде? Вопросы, вопросы и еще раз вопросы, на которые у руководителей Северного флота только один ответ: «Мы сделали все, что можно, для спасения живых подводников „Курска“. У нас не было водолазов-глубоководников, об этом все знали, поэтому задавайте свои вопросы Москве».

Перед выходом кораблей Северного флота в море 10 августа 2000 года, когда никто еще не знал, чем закончатся эти учения, руководители флота разработали убогий и примитивный план спасательного обеспечения сил в море. Этим планом аварийной подводной лодке флота предусматривалось оказывать только та¬кую помощь, как буксировка ее в базу. Никаких других спасательных действий этим планом предусмотрено не было. Вот поэтому спасатели так безграмотно вели спаса¬тельную операцию. Действовали при фактической аварии подводной лодки в полном соответствии с планом спасательного обеспечения.

Чтобы читателю окончательно стало ясно, как «профессионалы подводного дела» Северного флота дурачили общественность и руководство страны в отношении принимаемых мер по спасению экипажа затонувшей АПЛ, как в средства массовой информации поступала ложь и дезинформация о проводимых спаса¬тельных работах, далее рассказ о спасательной операции я продолжу с комментариями.

По «Плану торпедных стрельб» подводных лодок Северного флота АПЛ «Курск» на выполнение боевых упражнений отводилось 2 часа времени — с 11 часов 40 минут до 13 часов 40 минут. Ей, как и другим подводным лодкам, резервного времени для выполнения торпедных атак не предусматривалось.

Согласно служебным документам ВМФ командир подводной лодки, выполняя зачетное боевое упражнение практическими торпедами, не должен знать точного времени входа в район АПЛ и выхода из района надводных кораблей условного противника. Он также не должен знать, какой будет боевой ордер надводных кораблей, их курсы и скорости движения, направление подхода к району АПЛ. Все данные о противнике боевой расчет подводной лодки определяет сам.

Кроме этого, командир АПЛ может получать разведанные о движении противника от взаимодействующих сил или с командного пункта флота (флотилии). Для учебного боя подводной лодке задаются такие размеры района поиска условного противника, чтобы экипаж смог применить тактические приемы обнаружения противника, выявить его боевой состав, определить элементы движения и выполнить торпедную атаку с послезалповым маневрированием. Вероятность обнаружения условного противника в районе учебных атак должна быть всегда меньше единицы. Это делается для того, чтобы командир подводной лодки и его боевой расчет отработали элементы поисковых действий.

Упрощенчество боевой подготовки и погоня за высокой успешностью торпедных стрельб в ВМФ привели к тому, что на всех флотах боевые упражнения стали выполнять так, чтобы любым способом достичь наведения торпед на цель, то есть, чтобы регистрирующая аппаратура учебной торпеды зафиксировала попадание в корабль. При этом в море экипажи АПЛ никаких тактических действий не выполняли. На флотах были разные «способы» достижения высокой успешности торпедных стрельб. Имелись случаи подлога документов объективного контроля и составления фиктивных отчетов торпедной стрельбы. Часто устанавливали факт «поражения цели» графоаналитическим способом, когда на бумаге рисовали боевое маневрирование АПЛ и ход торпед так, что учебные торпеды обязательно «попадали» туда, куда надо.