Испуганная невеста - Барбара Картленд

После десерта супруга губернатора увела дам с веранды, а слуги провели их в спальню, где они могли привести себя в порядок.

Серафина тщательно избегала леди Брейтвейт, однако, когда дамы вернулись в гостиную и расселись кто на софу, кто в кресла, леди Брейтвейт сама подошла к ней и присела рядом.

— Мне давно хотелось поговорить с вами, миссис Уорд, — начала она. — Просто не терпится узнать подробности о вашей свадьбе.

Серафина не ответила, и она продолжала:

— Надеюсь, он рассказал вам, какими близкими и нежными друзьями мы с ним были. А посему я никак не могу взять в толк, отчего он никогда не говорил мне о своей к вам привязанности.

— Мы в то время… почти не знали друг друга, — пробормотала Серафина, поскольку леди Брейтвейт явно ждала от нее хоть какой-то реакции.

— Значит, вы смогли предложить ему нечто особенное, — заметила леди Брейтвейт. — Впрочем, что именно, меня не интересует. А вот чем Кельвин собирается заняться теперь, когда вышел в отставку, мне действительно интересно.

На лице ее появилась недобрая улыбка.

— Мне отчего-то кажется, что без своих армейских обязанностей, в которых заключалась вся его жизнь, Кельвину будет невыразимо скучно. Чем же вы собираетесь развлекать его, миссис Уорд?

— Он собирается заняться делами… пароходной компании, — ответила Серафина.

— Я об этом не забыла! Но неужели вы считаете, что для Кельвина этого достаточно? Он привык жить полной жизнью и быть абсолютно независимым.

Помолчав, леди Брейтвейт продолжала:

— Впрочем, в связи с тем, что в его распоряжении теперь есть ваши деньги, перед ним открываются широкие возможности.

И снова леди Брейтвейт подождала, что ответит ей Серафина, и, не дождавшись, проговорила:

— Если бы умер этот его дурацкий дядюшка! С титулом и деньгами Кельвин, без сомнения; стал бы губернатором! На такие посты всегда трудно подыскать человека, знающего дело и имеющего представление о том, что такое ответственность. Даже на пост вице-губернатора не так-то просто подобрать человека.

Услышав это, Серафина удивилась: она всегда считала, что пост вице-губернатора Индии является мечтой любого мужчины, не лишенного тщеславия. А из рассуждений леди Брейтвейт выходит, что мало кто горит желанием занять этот пост.

— Скажу вам по секрету, — добавила леди Брейтвейт, — чтобы занять такой пост, требуются деньги, и немалые.

Она издала неприятный смешок.

— Впрочем, теперь, когда Кельвин прибрал к рукам ваши денежки, его это не должно сильно беспокоить.

Серафина похолодела.

Она прекрасно понимала, что леди Брейтвейт намеренно разговаривает с ней вызывающе и ведет себя столь оскорбительно. Она надеялась, что в присутствии Кельвина леди Брейтвейт не посмеет говорить в таком тоне.

Серафина представила, как бы он рассердился, услышав подобные слова.

Как только она подумала о Кельвине, мужчины вернулись в гостиную и присоединились к дамам.

Кельвин тут же подошел к жене.

Леди Брейтвейт испытующе взглянула на него, задержав на нем взгляд своих темных глаз.

— Я только что говорила о вас, Кельвин, — заметила она. — Я рассказывала вашей жене, какие замечательные возможности открываются теперь перед вами, когда у вас появилась такая мощная поддержка, как ее деньги.

Серафина изо всех сил стиснула руки.

Она боялась взглянуть Кельвину в лицо.

— В то же время, — продолжала леди Брейтвейт, — должно быть, не очень-то приятно иметь жену, которая намного богаче тебя. Как, например, покупать ей подарки? Вы покупаете миссис Уорд подарок на день рождения на ее же собственные деньги или дарите что-то такое, что вообще нельзя купить?

Она подождала несколько секунд и со злостью в голосе закончила:

— К примеру, ваши потрясающие поцелуи?

Кельвин Уорд, схватив Серафину за руку, рывком поднял ее из кресла.

— Я полагаю, нам пора, — проговорил он. В его голосе ничто не выдавало обуревавших его чувств. — Это ваш первый выезд в свет, Серафина, а вы еще не вполне окрепли. Уверен, его превосходительство простит нас за то, что мы покидаем его так рано.

И, подхватив Серафину под руку, он повел ее к двери.

Уйти раньше главных гостей, коими считались сэр Реджинальд и леди Брейтвейт, было явным нарушением этикета. Однако губернатор все понял и разрешил Кельвину с женой уехать.

Они попрощались с остальными гостями и вышли на свежий воздух. Только сидя в карете, Серафина наконец вздохнула с облегчением.

«И как только леди Брейтвейт могла говорить такое?» — недоумевала она, пока они в гнетущем молчании ехали домой.

Она знала, что Кельвин очень рассердился, — настолько, что, казалось, от его гнева в карете было нечем дышать.

Однако она ничем не могла его успокоить.

Серафина знала, что леди Брейтвейт отомстила за себя весьма изощренным способом — каждое произнесенное ею слово ранило Кельвина в самое сердце.

Все, что она сказала, задело его за живое, однако Серафина была не в силах облегчить его боль.

Деньги! Снова ее проклятые деньги!

Тысячи золотых монет, словно барьер, отделяли от нее Кельвина и заставляли его испытывать безграничное унижение всякий раз, когда ему напоминали о них!

В глубине души Серафина понимала, что леди Брейтвейт нанесла Кельвину ответный удар. Видимо, он умудрился сделать ей что-то такое, что вызвало у нее прилив бешеной ярости.

И тем не менее мысль эта не принесла ей ни удовлетворения, ни радости, поскольку утонченная месть леди Брейтвейт достигла своей цели.

«Как я ее ненавижу!» — подумала Серафина.

Однако она понимала, что бессильна что-либо исправить. Что бы она сейчас ни сказала, гнев, переполнивший душу Кельвина, падет на ее голову, и эта мысль приводила ее в отчаяние.

Когда они наконец доехали, Серафина вышла из кареты и пошла в дом, думая о том, как было бы хорошо стать постарше, чтобы знать, что делать.

Любая умудренная опытом женщина, которая знает, как вести себя с мужчинами, справилась бы со сложившейся ситуацией.

Серафина же ощущала себя этакой неуклюжей девчонкой, которая понятия не имеет, как вести себя в подобном положении, и способна лишь на то, чтобы снова и снова с ужасом вспоминать произнесенные леди Брейтвейт слова.

В гостиной их уже ждали подносы с разнообразными напитками и несколько писем, которые, должно быть, прибыли с вечерней почтой.

Серафина повернулась к Кельвину.

— Я… пожалуй… пойду лягу, — сказала она, в глубине души надеясь, что муж попросит ее остаться.

— Конечно, ведь вы, наверное, устали, — ответил он, и это были первые слова, с тех пор как они с Серафиной покинули дом губернатора. — Спокойной ночи.