Взгляд на убийство - Филлис Джеймс

— Да. Но о чем это говорит?. О том, что не все стыкуется. Если меня хотели заманить вниз, в подвал, чтобы создать ложное обвинение, убийца рисковал, так как я мог появиться в самый неподходящий момент. Медсестра Болам, например, не стала бы спрашивать меня о белье, если бы собиралась идти в регистратуру, где прохлаждалась ее кузина. Если лее мисс Болам умерла раньше, то звонок вообще не имеет никакого смысла. Предполагали, что я стал бы вынюхивать вокруг и наткнулся бы на тело? Но убийца не мог хотеть, чтобы его обнаружили слишком быстро. Так или иначе, но я не спускался в подвал, пока не вернулся с почты. К счастью, меня в клинике не было. Почтовый ящик находится недалеко, через улицу, но я обычно спускаюсь вниз на Бифстик-стрит купить в киоске «Стандарт». Продавец, вероятно, помнит меня.

Дженифер Придди возвратилась как раз в тот момент, когда он произнес последние слова. Она переоделась в простое шерстяное платье. Застегивая пояс на талии, сказала:

— Зря ты поспорил с беднягой Калли, когда он уходил, из-за газеты, Мог бы ее оставить ему, дорогой, раз он попросил. Он хотел только узнать, какие места на скачках заняли, лошади, на которых он поставил.

— Чертов старый скряга! Он дрожит над каждым трехпенсовиком. Почему бы ему иногда не заплатить за газету самому? Да, этого от него не дождешься.

— Ты зол на него, дорогой. Тебе газета все равно была не нужна. На площадке перед лестницей мы завернули в нее еду для Тигра. А ты знаешь Калли. Он вечно расстроен из-за своего живота.

Нагль выразил мнение о животе Калли энергично и оригинально. Мисс Придди бросила на Далглиша взгляд, как бы приглашая его разделить восхищение потрясающей выходкой гения.

— Питер! — пробормотала она. — Милый! Ты в самом деле ужасен!

Она, маленькая женщина, говорила снисходительно, мягко упрекая, стремилась управлять. Далглиш взглянул на Нагля, определяя, не надоело ли ему это, но художник, казалось, ничего не слышал. Он спокойно сидел на кровати и смотрел на них сверху вниз. Одетый теперь в коричневые полотняные брюки, толстую синюю фуфайку и сандалии, он выглядел так же официально, скромно, но изящно, как в своей униформе портье, его кроткие глаза, были беззаботны, сильные длинные руки расслаблены.

Под пристальным взглядом девушка беспокойно прошлась по студии, касаясь со счастливым видом обладательницы рам картин, ее пальцы пробежали по подоконнику, затем она переставила вазу с георгинами на другой подоконник. Казалось, она старалась произвести сильное впечатление нежными оттенками женственности на эту мужскую мастерскую с ее дисциплиной, продемонстрировать, что это ее дом, что здесь предназначенное ей природой место И девушку нисколько не смущали картины, на которых изображено ее нагое тело. Возможно, она получала удовлетворение от самолюбования.

— Вы помните, мисс Придди, — внезапно спросил Далглиш, — звонили ли по телефону мистеру Наглю, когда вы находились в канцелярии?

Девушка выглядела удивленной, но беззаботно ответила, обращаясь к Наглю:

— Медсестра Болам звонила о белье, ведь это была она? Я, вернулась из архивной комнаты, куда выходила только на секунду, и слышала твои слова, ты говорил, что уже собрался на почту и спустишься вниз, когда отнесешь корреспонденцию. — Она засмеялась. — Потом положил трубку и сказал более или менее вежливо, что медицинские сестры стараются заполучить тебя в свое полное распоряжение. Помнишь?

— Да, — коротко ответил Нагль. Он повернулся к Далглишу: — Есть еще вопросы, старший инспектор? Дженни пора отправляться домой, а я обычно провожаю ее. Родители не знают, что она встречается со мной.

— Один-два вопроса, не больше. Как вы оба считаете, почему мисс Болам обращалась к секретарю правления?

Мисс Придди отрицательно покачала головой.

— Это, нисколько не касается нас, — сказал Нагль. — Она не знала, что Дженни позирует мне. А если бы даже узнала, то не стала бы это сообщать мистеру Лоде. Она неглупа. Она знала, что ему нет никакого дела, чем сотрудники занимаются в свободное время. В конце концов, обнаружив связь доктора Багли с мисс Саксон, она все же не оказалась настолько безрассудной, чтобы сказать об этом Лоде.

Далглиш не спросил, почему мисс Болам не сделала этого.

— Это в определенной степени касалось руководства клиники, — сказал он. — А в последнее время там не происходило ничего необычного?

— Ничего, кроме нашей знаменитой кражи со взломом, когда стащили пятнадцать соверенов. Но вы об этом знаете.

— Это не имеет ничего общего с Питером, — сказала девушка, стремительно бросившись на его защиту. — Его даже не было в клинике, когда поступили эти пятнадцать фунтов. — Она повернулась к Наглю. — Ты помнишь, милый? Это было в то утро, когда ты застрял в подземке. Ты даже не знал об этих деньгах!

Во всем чувствовалась ее искренность. Вспышка раздражения в ее больших темно-карих глазах была мгновенной, но Далглиш не упустил ее. Когда после короткой паузы Нагль заговорил, его голос звучал совершенно спокойно.

— Я узнал об этом достаточно быстро. Мы все знали. Поднялся шум и спор о том, кто послал эти проклятые деньги, так что должен был знать каждый. Это все?

Он посмотрел на Далглиша.

— Нет. Вы знаете, кто убил мисс Болам?

— Я рад сказать, что нет. Я не думаю, чтобы это был кто-то из психиатров. У этих парней, я знаю, есть слишком веские причины, чтобы оставаться в здравом уме. Ни одного из них я не могу представить в качестве убийцы. У них на это не хватит духа.

Определенно, кто-то уже произносил очень похожие слова.

Подойдя к двери, Далглиш помедлил, потом обернулся. Нагль и девушка сидели вместе на кровати так, как он увидел их впервые, войдя в комнату, никто не сделал попытки проводить его, но Дженни подарила ему прощальную улыбку.

— Почему вы пошли выпить с Калли в тот вечер, когда произошла кража со взломом? — задал Далглиш еще один вопрос Наглю.

— Калли пригласил меня.

— Это не показалось вам необычным?

— Показалось. И настолько, что я пошел с ним, удивляясь, чем вызвано приглашение.

— И что было?

— Ничего особенного. Калли попросил меня одолжить ему соверен, и я, естественно, отказал. Вот и все. А пока мы сидели, клиника оставалась пустой и кто-то забрался в нее. Я лично не' представляю, чтобы Калли мог предвидеть это. Может, это его работа?.. Во всяком случае, не вижу связи между кражей и убийством.

Не видел этой связи и Далглиш. Когда он спускался по лестнице, его беспокоила лишь одна мысль о том, что время уходит, теряется, что все меньше времени остается до утра понедельника, когда клиника откроется вновь и его подозреваемые соберутся там, а репутация большинства из них оказалась явно подмоченной. Но последние сорок минут принесли ему немало. Он начал различать в запутанном клубке пряжи основную нить. Когда он достиг третьего этажа, пианист играл Баха. Далглиш на мгновение остановился послушать. Он поистине наслаждался контрапунктической музыкой. Но пианист внезапно оборвал игру в сильном дисонансном аккорде. И больше ничего не было. Далглиш в тишине спустился по лестнице и незаметно оставил этот спокойный дом.

Когда Багли приехал в клинику на заседание медицинского совета, все места, отведенные для парковки машин врачей, оказались заняты. «Бентли» доктора Этериджа стоял рядом с «роллсом» доктора Штайнера. По другую сторону изношенный «воксхолл» свидетельствовал о том, что доктор Альбертина Мэддокс также решила присутствовать на совете.

В комнате конторы на первом этаже шторы на окнах были раздвинуты, и за окнами виднелось темно-синее октябрьское небо. Посредине стола из красного дерева стояла ваза с розами. Багли вспомнил, что мисс Болам всегда заботилась о цветах, когда проходили заседания медицинского совета. Кто-то решил поддержать традицию. Розы выглядели вялыми осенними бутонами из оранжереи, без запаха, жесткие, без шипов на стеблях. Через пару дней они раскроют лепестки в своем коротком и бесплодном цветении. А меньше чем через неделю умрут. Багли подумал, что такие экстравагантные и вызывающие восхищение цветы не соответствуют тому настроению, с каким проводится заседание. Но пустая ваза может вызвать невыносимое недоумение и смущение.

— Кто принес розы? — спросил он.

— Думаю, миссис Босток, — ответила доктор Ингрем. — Она готовила комнату к заседанию, когда я приехала.

— Замечательно, — сказал доктор Этеридж.

Он коснулся пальцем одного из бутонов так мягко, что тот даже не дрогнул. Багли не хотелось вступать в дискуссию о качестве роз или проницательности миссис Босток при выборе цветов.

— Мисс Болам хорошо разбиралась в цветах, очень хорошо, — сказал главный врач. Он посмотрел на коллег так, будто бросал вызов тем, кто с ним не согласен.

— Итак, будем начинать? — спросил он.