Невеста-изменница - Кэт Мартин

Даже не измененное, завещание Эдмунда гарантировало им это. Мейсон получил приличный годовой доход и пожизненное право занимать свои апартаменты в каждом из многочисленных домов покойного брата.

Но Эдмунд собирался дать им больше.

И Мейсон намеревался любым способом получить все, что они заслуживали.

— Когда будем в городе, — продолжала Френсис, — наймем человека, который бы следил за ними. Рано или поздно мы дождемся своего часа.

Мейсон удивленно приподнял бровь:

— Не хочешь ли ты сказать…

— Я хочу сказать только то, что мы и без того знаем: мальчик — не сын Эдмунда. Ты должен стать графом, а не какой-то бастард, неизвестно от кого рожденный.

Эдмунд никогда не называл имя настоящего отца Джереда, а Мейсон этим не интересовался. Но закон есть закон, и Джеред являлся законным наследником. Доказательств истинного отцовства они не имели, и когда родился ребенок, Эдмунд был мужем его матери. Френсис, как обычно, была права.

Эдмунд глубоко сожалел, что сын, рожденный не от него и ничуть на него не похожий, в один прекрасный день унаследует титул графа, но ничего не мог с этим поделать.

Мейсон пригладил усы. Хотя мысль об убийстве столь маленького ребенка представлялась кощунственной, этим актом он всего лишь собирался исправить несправедливость.

Он подошел к столу и, взяв тонкую руку жены, заставил ее встать.

— Собирай вещи, Френни. Мы уезжаем в город.

Френсис подняла на него глаза, и ее узкое лицо расплылось в улыбке.

Ранним утром прошел дождь, и улицы Лондона блестели. В воздухе висел сырой туман, и по небу ползли низкие свинцовые тучи, когда экипаж Риса подкатил к городскому дому, в котором проживал его друг Трэвис Грир.

Вчера Рис разместил свою новую семью в Холидей-Хаусе, роскошной резиденции Элизабет, близ Хэмпстед-Хит[1], которая теперь, после его женитьбы на ней, перешла в его собственность. Правда, Рис еще не осознал, что он чувствует по этому поводу, хотя особого значения это не имело, — ведь отныне у них с Элизабет было общее будущее.

В первую очередь его заботила ее безопасность. Прежде чем отправиться в город, который находился в часе езды от имения, он послал письмо сыщику Чейзу Моргану, сообщив последние новости, в том числе о покушении на жизнь Элизабет, об их бракосочетании и предстоящей поездке в Лондон. Еще Рис просил Моргана нанять достаточное число людей для круглосуточной охраны дома и территории.

По прибытии в Холидей-Хаус Рис обнаружил, что Морган выполнил работу с присущей ему прилежностью. Дом и прилежащую территорию охраняли шесть человек. Каждого гостя проверяли при прибытии, и еще двое слуг дежурили в доме.

Все же уезжать Рису не хотелось. Мейсон Холлоуэй наверняка уже узнал о поспешном замужестве Элизабет. Пока процедура усыновления не завершится, ее жизнь будет подвергаться опасности.

Как и жизнь мальчика.

В отличие от Элизабет Рис сомневался, что Мейсон не посмеет причинить зло ребенку, если это позволит ему завладеть богатством и титулом графа. С другой стороны, он не мог отмахнуться от проблем своего друга. Нужно было хотя бы выяснить, что с ним случилось.

Огромное поместье Элизабет раскинулось на сотнях акров разбросанных зеленых холмов с прудами, полными уток, и древними лесами, где в избытке хватало места для верховой езды. Поскольку при доме имелась конюшня, поддерживаемая в приличном состоянии, и десяток верховых лошадей, он послал Тимоти в Брайервуд, чтобы тот доставил его большого черного мерина по кличке Воин. Рис чувствовал, что уже давно пора снова сесть в седло. Без синяков, вероятно, не обойдется, но он твердо решил начать ездить верхом.

Экипаж остановился перед домом Трэвиса у края дороги. Опираясь на ненавистную трость, Рис выбрался наружу.

Рис обвел взглядом городской дом своего друга — трехэтажное кирпичное здание с белой окантовкой недалеко от Беркли-сквер. Для бывшего военного этот район был дорогим. Но он знал, что Трэвис унаследовал от матери-балерины значительную сумму денег.

По словам Трэвиса, — о чем он рассказал Рису, когда они вместе пропьянствовали всю ночь в таверне в Крыму, — Катарина Марколова происходила из царской семьи.

Проследовав за белоголовым дворецким в элегантную гостиную с бархатными шторами и богатыми рубиновыми диванами, Рис улыбнулся и подумал, что, возможно, Трэвис говорил правду.

Спустя несколько минут в гостиную вошел Трэвис. Сдвинув очки в золотой оправе на переносицу, он тщательно закрыл за собой дверь, чтобы никто не мог их услышать.

— Красивый дом, — похвалил Рис, протягивая другу руку. Они обменялись рукопожатиями. Пустой левый рукав служил Рису горьким напоминанием о том, что пришлось перенести из-за него Трэвису.

— Дом принадлежал моей матери, — пояснил Трэв. — Пока я служил в армии, я его сдавал. Перед возвращением я попросил своего адвоката уведомить об этом арендаторов, с тем чтобы они съехали.

Рис огляделся. Несколько женственное убранство интерьера не слишком вязалось с суровым обликом воина, каким был Трэвис Грир.

— Полагаю, нужно кое-что здесь изменить, — обронил Трэвис и, словно прочитав мысли Риса, провел рукой по русым волосам. — Хотя, возможно, жить здесь дальше мне не придется.

Рис расправил плечи.

— Ладно, думаю, тебе пора выложить мне все по порядку.

Трэвис кивнул.

— Хочешь бренди или еще чего-то?

— Нет, спасибо.

Рис сел на рубиновый диван, а Трэвис занял кресло напротив и вздохнул:

— Все началось с дневника. Ты помнишь, я вел его, когда мы дислоцировались в Крыму…

— Конечно.

Рис действительно помнил, как его друг часами просиживал с раскрытым блокнотом в кожаной обложке на коленях, записывая свои размышления по поводу происходящих событий.

— Демобилизовавшись, — продолжил Трэвис, — я сразу направился в Лондон. Пытался устроиться на работу в какую-нибудь газету, но места не нашел. И только совсем недавно получил предложение от «Таймс». Пока я был здесь, я… Достаточно сказать, что я не смог противостоять чарам графини Сандхерст. Конечно, потом я пожалел, но… порой мы не в ответе за то, что происходит.

— Ты слишком долго был в отъезде. И если дама проявила инициативу, то, ясное дело, ты не смог отказаться.

— Я тоже так думаю. Муж Каролины не обращал на нее никакого внимания. Она искала мужской компании, а у меня давно не было женщины. Некоторое время мы встречались. Я пару-тройку раз обмолвился о дневнике.

— И?..

Рис не понимал, к чему клонит друг. Он вел дневник. Ну и что?

— Ее муж как-то приехал домой раньше времени и застал нас вместе. Он пришел в бешенство. Похоже, он случайно слышал, как я говорил о дневнике. Мы прекратили встречаться, но Сандхерст никак не мог успокоиться. Он начал копаться в моем прошлом и обнаружил, что моя мать родом из России. Он знал, что я говорю по-русски и что я воевал в Крыму. Граф отправился к властям и заявил, что подозревает меня в шпионаже.