Морской узел - Гвюдлёйгюр Арасон

— Я знаю.

— Жаль, что я сейчас не дома… Я своего сына ни за что в море не отпущу. Сделаю из него каменщика. Я сам всю жизнь мечтал стать каменщиком.

Лейфи грохнул на стол миску с холодной солониной.

— «Все, что в печи, на стол мечи», как сказала старушка. Угощайтесь, девочки, будьте любезны.

— Может, попробуем все-таки разбудить Конни? Пусть ляжет в постель, а? — спросил Лои.

— Давай попробуем.

Кок поднялся и, ухватив Конни за плечо, принялся что было силы трясти его.

— Эй, Конни… вставай… Пригрелся тут, понимаешь ли…

Конни пробормотал что-то бессвязное и подтянул под себя ноги.

— Жалко беднягу, — посочувствовала одна из женщин.

В Лои вдруг вспыхнула ненависть к этим женщинам. Какого черта им тут понадобилось?

— Сама ты бедняга! — выпалил он.

— Ну-ну, потише, — сказал Рудольф.

Лои думал сейчас только об одном: надо растолкать Конни и отправить его в постель.

— Эй, малыш, как тебя зовут? — спросила женщина, сидевшая рядом с Гюнни.

Лои сделал вид, будто не слышит, и, склонившись над Конни, потряс его.

— Конни, вставай, нужно лечь как следует. Нельзя всю ночь валяться здесь.

Конни замахнулся на него кулаком.

— Конни! — проревел кок.

Кулак повис в воздухе, и Конни открыл глаза.

— А, это ты, Божья Рыбка… Я вот, видишь, напился…

— Подымайся, — сказал Лои, беря Конни под мышки. — Пойдем в каюту, ляжешь там на месте Сайвара.

— Кроме этого мальчишки, у нас на судне ни одного мало-мальски соображающего человека, — сказал кок, помогая Лои поставить Конни на ноги.

Конни некоторое время стоял возле плиты, пошатываясь и озираясь вокруг полураскрытыми глазами.

— Кажется, я попал на небо, — пролепетал он и состроил рожу. — Твое величие сияет в небесах, явилась ты ко мне…

— Идем же, — сказал Лои и повел Конни к трапу.

— Один сижу я… — бормотал Конни, карабкаясь по ступенькам.

— Давай-давай, лезь.

— Однажды зимняя тоска…

Когда Конни выбрался из люка, у него вдруг отказали ноги, и он опустился на палубу.

— Вставай, нужно идти дальше…

— Та радость, что приходится скрывать… тарам-пам-пам, тарам-пам-пам…

— Кончай все это и подымайся, — велел Лои, подхватывая Конни под руки.

С большим трудом ему удалось довести Конни до рулевой рубки.

Но дальше они одним махом не добрались. Перед спуском в каюту Конни потребовалось передохнуть. Оглядываясь по сторонам, словно впервые в жизни видя рулевую рубку, он сказал:

— Смерть стоит у меня за спиной…

Потом он на удивление быстро и почти без поддержки спустился в каюту.

— Я помогу тебе раздеться, — сказал Лои и принялся стягивать с Конни грязный пиджак.

— Достанет ли сил у него… гм… Ты не помнишь, как там дальше?

— Нет. Раздевайся!

— Ночная тьма в бездонном небе…

— Ложись!

Конни, как послушный ребенок, завалился на койку.

— Божья Рыбка, ты знаешь, кто написал это стихотворение?

— Не знаю.

— Йоухан Сигюрйоуссон.

— Кто это?

Но ответа на свой вопрос Лои так и не получил, потому что Конни заснул, едва его голова коснулась подушки.

Утром Лои проснулся оттого, что Йоун зажег в каюте свет и подошел к койке, на которой спал Конни.

— Конни… а Конни… — позвал Йоун.

— Чего тебе?

— Ты вчера вечером был с командой «Сигюрборга»?

— Ну, был… — последовало долгое молчание. — А что? Что-нибудь случилось?

— Да, с Магги…

— С Магги? Что такое? Мы с ним вчера расстались на берегу.

— Ты знаешь, что «Сигюрборг» стоит на рейде в заливе. Когда праздник кончился, ребята нигде не могли найти Магги и пошли на ялике без него. Решили, что он остался ночевать на берегу.

— И что?

— Ну вот… Он увидел, что ялик отошел без него и бросился в море, решил, видно, добраться до «Сигюрборга» вплавь. Только не сумел…

— Я вчера хлебнул лишнего.

— За ним кинулся матрос из Вестманнаэйяра, но без толку. Вода была очень холодная…

— Его не нашли?

— Нет. Вставай, пойдем прочесывать берег.

Магги был сыном Хальдоуры из Дальвика. Лои знал, что он приходился Конни родственником. Как ему взбрело в голову плыть до стоявшего на рейде «Сигюрборга»?

Когда Лои поднялся в рулевую рубку, кок смотрел из окна на фьорд.

— Нашли его? — спросил Лои.

— Нет…

— Все ушли искать?

— Да.

— А почему тот матрос не сумел спасти Магги?

— Да как тебе сказать. Он уже схватил его, но…

— Может, нам тоже пойти искать?

— Не надо, побудь лучше здесь.

Лои поднес к глазам бинокль. Вдоль всего фьорда растянулись люди, прочесывавшие прибрежную полосу.

Кок открыл дверь рубки:

— Лои, пожалуйста, от «Слейпнира» ни шагу. Вечером мы наверняка отчаливаем. Возможно, это будет наш последний рейс.

Когда кок скрылся, Лои перелез в шлюпку, и ничком бросился на лежавший там невод. Это Магги когда-то научил его наживлять ярус. Магги был тогда мастером добычи на яруснике, а Лои подрядился укладывать наживленный ярус в корзины. Но кроме того, ему очень хотелось выучиться наживлять, и тогда Магги поставил его у одного из ящиков с наживкой и показал, как это делается.

— Проклятое море!

Лои сжал кулаки и с усилием оторвал голову от невода. У самого борта шлюпки плавал спичечный коробок. Может, он выпал из кармана у Магги?..

Поиски прекратились лишь с наступлением темноты. Магги так и не нашли. Ветер стих, и некоторые суда покидали гавань. Многие уже закончили промысел и собирались взять курс прямо к дому.

Паульми решил задержаться еще на день и искать дальше. Ночью в Сейдисфьордюр пришла «Морская волна». До этого она стояла в заливе Норд-фьорд, но, узнав о несчастье, снялась с якоря и направилась в Сейдисфьордюр, чтобы тоже принять участие в поисках. На «Морской волне» находился брат Магги.

Назавтра искали до поздней ночи. В вечерней сводке новостей по радио передали сообщение о гибели Магги и посвященный ему некролог.

Суда одно за другим отшвартовывались и выходили на фарватер. Среди них был и «Сигюрборг», который направлялся домой. На грот-мачте у него реял приспущенный исландский флаг.

Глава двадцать вторая

С тех пор как они покинули Сейдисфьордюр, прошло четыре дня, которые показались Лои такими же бесконечными, как целый учебный год. «Слейпнир» снова держался вдали от суши, но сельдь не попадалась. В эфире звучали голоса с судов, прекративших промысел: члены экипажей вызывали друзей, прощались с ними до следующей путины. Служба поиска сельди на мысе Далатаунги то и дело получала прощальные приветствия от капитанов, которые направляли свои суда в порт приписки.

«Морская волна» тоже двинулась домой.

Если Лои не валялся на койке, он проводил время в рулевой рубке, следя за тем, не поворачивает ли «Слейпнир» к дому, на север. Стоило очередному капитану сказать по рации, что он решил закругляться, как Лои поглядывал на Паульми. Но у того, казалось, именно сейчас и разыгрался аппетит…

Паульми словно нарочно упорствовал, только бы промурыжить их в открытом море дольше всех остальных, он, видно, не собирался кончать, пока не сделает двадцать — тридцать промахов…

Когда же кончится эта собачья жизнь?

— Кажется, кэп все-таки решил поставить точку, — сообщил однажды за завтраком Ауси. — Он мне только что сказал, что, если до вечера ничего не попадется, берем курс к дому.

— Смотрите, пожалуйста! Надумал! — язвительно заметил Гюнни.

Рудольф положил себе в миску овсяной каши:

— Давным-давно пора было кончать. Это ж пустая затея — гоняться за сельдью, когда она ушла так далеко на восток.

Всех очень обрадовала эта новость, Лои от волнения даже расхотелось есть.

В тот день они снова кружили по морю, не встречая на своем пути никаких признаков жизни: ни сельди, ни судов, ни чаек.

На борту «Слейпнира» один только Паульми, видимо, не стремился поскорее попасть домой. Как раз сейчас, когда все истомились, он был бодр и весел.

Лои сидел в штурманской рубке, в тысячный раз листая «Морской ежегодник». Там, в частности, давались рекомендации, как действовать в разных непредвиденных обстоятельствах, например если кто-нибудь внезапно заболеет. А что, если у Лои случится приступ аппендицита? Или Йоун, спускаясь в машинное отделение, оступится и сломает себе ногу? Тогда-то им придется сразу идти к дому.

Нет, тогда капитану нужно следовать в ближайший порт, а это значит, что они задержатся еще на несколько дней.

И вдруг машину вырубили. У Лои сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Он затаил дыхание.

Секундой позже он убедился, что предчувствие его не обмануло.

Прозвучала команда — приготовиться.