Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надо вытащить Ансгара, — предложил Дрюня.
— Пошли!
— По легче! — закричала Осси, стоило Дрюне кинуться вперёд.
Пока мы пытались вытащить парня из ловушки, я заметил странную вещь. В отличие от остальных людей, паутина медленно отступала от его тела. Он мог шевелить руками, ногами, и даже головой. Да, с дополнительным усилием, но он мог. Он продолжал быть свободным. Непокорённым. Его глаза были ясны, кожа привычного нам цвета. Из ушей и носа не было никаких выделений.
— Мне не нужна ваша помощь! — паренёк скинул мою руку со своего плеча. — Я уже не маленький!
Но слабый и беспомощный! Засранец! Мы ему помогаем, а он нос воротит, бля!
Дрюня был возмущен наглостью молодого правителя не меньше моего, но еще мой друг возмутился от бегущих к нам на встречу десятков других воинов.
— Давай, Червяк! — вопил Дрюня, пытаясь вырвать парня из кровавой паутины. — Тяни!
Лицо парня содрогалось от нескончаемых и мучительных попыток сопротивляться чужой воле, что пыталась окутать его разум. Он закатывал глаза, кашлял. На губах пенилась слюна. Пот заливал всё лицо. Со стороны он мог показаться больным. Отравленным смертельным ядом. От части, это так и было, яд стремительно растекался по сосудам, но паренёк оказался не простаком. Когда его гвардия полностью подчинилась чужой воле, Ансгар, стиснув зубы и выставив перед собой меч, смог сделать шаг вперёд. Сделать шаг вперёд против чужой воли.
Тяжёлый выбор пал на наши неокрепшие плечи. Ни каждый сможет решиться на такое, но и не каждый в этой борьбе сможет шагнуть против своей воли.
Ансгард, громко взревев, сумел сделать еще пару шагов на встречу приближающемуся к нему воину. Мы могли всё сами сделать, могли разрубить нападавшего пополам, вдоль позвоночника или снести голову к херам, но мы с Дрюней уже были по другую сторону борьбы, Ансгар должен был сам шагнуть через красную линию. За ленточкой мы все теряем свою человечность.
— ХЕЙН! — завопил отчаянным тоном Ансгар. — Ты ответишь за все погубленные души!
Руки и подбородок парня тряслись как на морозе. Я видел, как с его покрасневших глаз срывались слёзы. Стиснув зубы и громко зарычав, молодой правитель поднял меч и, шагнув вперёд, опустил лезвие на плечо бывшему сотоварищу. Кожаный доспех хрустнул вместе с костями. Мужчина издал короткий крик, после чего замертво рухнул на глянцевую гладь. Ни единой капли крови не вытекло из ужасной раны. Даже уже лежа, из трупа не вытекало ни единой струйки.
Ансгар продолжал вопить от гнева. Выпученные глаза уставились на труп с какой-то отречённостью и безнадёжностью. Я представлял, что у парня сейчас творилось в голове. Я прекрасно это представлял. Чувствовал, как взбесившаяся река безумия смывает твой привычный мир, оставляя после себя грязную, выжженную дотла землю, ломая дома, уничтожая семьи, смывая с твоей души всё то прекрасное, что пытался привить тебе современный мир.
Мы все когда-то столкнёмся с реальность. Или сдохнем.
Ансгар выбрал реальность. Иного пути нет.
Своими звериными глазами я увидел весь масштаб бедствия. И я не про бедного паренька, сжимающего свой меч. Своё душевное бедствие он обратит в волю и силу. А вот то, что нас окружили — это полный пиздец. Убежать не получиться, договориться — тем более.
Нас окружили, взяли в идеальное кольцо, словно пущенное от брошенного камня в воду. Воины двигались слаженно и чётко, явно управляемые единым разумом. А их глаза… Я ощутил невыносимую тяжесть, осознав, что некто через две сотни обречённых глаз взирает на нас и быть может, уже празднует победу.
Дрюнину армию вытеснили наружу, за оскаленное мечами кольцо, где там же развязалась битва. Воздух над нашими головами сгустился не только из-за палящего солнца; нескончаемые, вмиг обрывающиеся человеческие вопли и стоны звучали тяжелой музыкой, исполняемой каким-то больным вокалистом. Но то была битва. Сражение звучало как битва, когда возле нас развернулась настоящая бойня.
Резня.
Срезанные человеческие лица, ставшие часть огромной уродливой секиры, со свистом прорубили несколько голов, вырвав с корнем челюсти обречённых. Дрюня вошёл в кураж. Судя по всему, гнойному вояке нравилось рубить людей. Но быть может он просто защищается. Ну, такой вид защиты, когда ты одним взмахом вспарываешь несколько животов, а потом на безликом лице пытаешься изобразить улыбку. Дрюня рубил не стесняясь. С какой-то больной любовью, стараясь не сразу обрывать людские жизни.
Глаз медведя на моём наплечнике широко раскрылся, когда стальной меч сверкнул золотом рядом с моей спиной. Мои ноги сами увели меня с линии удара, после чего я развернулся и ударил. Длинное лезвие из людской крови стало неким продолжением моих рук. Лёгкое, как пёрышко и острое, как скальпель хирурга, оперирующего без анестезии в грязном подвале. Лицо нападавшего, в особенности его глаза выражали искреннее нежелание участвовать во всём этом бреде. Но перед тем, как умереть, он нашёл в себе силы сомкнуть веки и задрать голову. Его тонкие губы пытались шевелиться, возможно он хотел прочитать молитву, но голова с запертым ртом взмыла в воздух и рухнула у моих ног. Всё что я мог — подарить ему лёгкую смерть. Возможно, я и убил невинного, но моя совесть чиста, я убил, не причинив никаких мучений.
Каждый взмах уродливый секиры заканчивался криками и стонами, каждый удар моего меча — тишиной. Я напирал на толпу, вспарывая перед собой спёршийся от смерти воздух. Воины принимали свою участь, закрывая глаза. Они умирали в полном безмолвии, но та молитва, что воодушевляла наши сердца, звучала в моей голове.
Даже Осси была снисходительной. Каждая выпущенная стрела старалась разорвать позвоночник или хребет. Каждая стрела должны была быть последним свистом, который слышал обречённый. Но сидя на плечах огромного воина, размахивающего секирой, не каждый выстрел достигал своей цели. Человек, с пронзённой грудью продолжал идти вперёд. Испытывая боль, горечь в горле от подступившей крови и ужас неизбежности, чужая воля заставляя их идти на убой под свист секиры. Когда колчан Осси опустел, ей только и оставалось беспомощно взирать на зверские убийства, сидя в первом ряду. Даже Кара убивала быстро, перегрызая шеи.
Кольцо быстро худело. Уже через десяток голов, стоящих друг за другом в очереди за смертью, я увидал уродливые головы — Дрюнины воины. Они рубили людей беспощадно. Озлобленно, добивая стонущих и пыхтящих через ноздри своими ступнями из высохшего гноя. Давили им головы, ломали грудные
