Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах - Антология
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг шевельнется, станет прорастать
И расцветет, и это есть ты, павший.
Перевод Д. Манина
Сонет к смерти
Святой служил тебе с главой склоненной.
Бледнел поэт пред царственной тобой.
И ежечасно ждем мы, миллионы,
Готовы прошагать твоей тропой.
Когда-то ты была чужою: можно
Нам было жить, как будто нет тебя.
Теперь, куда ни глянь, встал знак дорожный,
На каждом тракте о тебе трубя.
Мне кажется, они — как знак старинный
В краю родном: замшелый, весь в пыли
Он вел наверх и вправо, на вершины
Где ветры выли в маревой дали, —
Как знак земли бездомной и пустынной,
Безвестной, но желанной мне земли.
Перевод Д. Манина
* * *
Увидев тьму безротых мертвецов,
В кошмарном марше бледную бригаду,
Не говори обычных вялых слов,
Мол, не забудем. Этого не надо.
Не славословь. Глухим одна досада —
Как отличить проклятья от стихов?
Не плачь. Не узрят слез пустые взгляды.
Не чествуй. Смерть дается без трудов.
Но лишь скажи: «Они мертвы». И дале:
«И лучших смерть брала не по летам».
И если, приглядевшись к ним в печали,
Любимое лицо заметишь там,
То — призрак. Все они чужими стали.
Владыка-смерть все прибрала к рукам.
Перевод Д. Манина
Песнь непрепоясанных бегунов
Дождинки на губах,
Глаза у нас горят,
Под бедер вольный мах
Бежим не для наград.
Неведома стезя,
Никто нам не кумир,
Но не бежать нельзя
Через огромный мир.
Ревет на море шквал,
Валы стеной встают.
Он лист с дерев сорвал,
И отобрал уют.
Он даст ли роздых им?
Взмолятся ли они?
Так ни к чему бежим
Мы сквозь пустые дни.
Бежим не для наград,
Дождинки на губах.
Ветра с водой чудят,
Взметая влажный прах.
Играет буря плеткой,
Гоняясь за волной,
А нам бежать в охотку
По голизне земной.
Перевод Д. Манина
Грачи
Весь день кричат, кричат грачи,
Где ржавые лежат руины.
К их крикам отыскать ключи
Не суждено нам до кончины.
В вечернем небе цвета глины
Горят последние лучи.
Мир приутих. Но крик грачиный
Все мучает карагачи
Тоской летучей, беспричинной
Души, мятущейся в ночи,
И днем, и снова ночью длинной.
Перевод Д. Манина
* * *
Песней полнится земля,
Все леса и все поля,
А шагающих певцов
Ждет смерть в конце концов.
Пой, солдат, запевай,
Чтоб звенел от песни край,
Чтоб, когда уснешь ты, дол
Радостью твоею цвел.
Пусть не давит грусть-тоска,
Вспомни, цель твоя близка:
Малым — жизнь, великим — слава.
Иисуса и Варавву
В день один нашел народ.
Этот мертв, тот живет.
Веселей, парень, пой,
К смерти — марш твой боевой.
Песню радости твоей
По земле шире лей.
Той, что знает смерть, не страх,
Вся в цветах, не в слезах.
Той, из коей взрос когда-то
Куст цикуты для Сократа.
Той, что расцвела цветком
Под Христовым крестом.
Той, что вырастит цветы,
Где под пулей ляжешь ты.
Потому-то надо спеть,
Маршируя на смерть.
Радость лей земле на темя —
Время песням, смерти время.
Каждый холм и дол вокруг
Вторит счастью, множит звук —
Песни ритм, чеканный шаг,
Всей длиной звенит большак.
Эту музыку похода,
Гул и звон, вернет природа,
Как умолкнет гром ног,
Голоса уйдут в песок.
Марш, парни, марш вперед
С песней к смерти, что вас ждет.
Шире радости посев —
Будешь счастлив, померев.
В землю брось благое семя,
Время песням, смерти время.
Перевод Д. Манина
К Германии
Как мы, вы слепы. Вред вам нанести
Никто не мыслил, край ваш захватив.
Идём на ощупь, словно сельдь в сети,
Упёршись в неизвестности извив.
Вы жили ожиданьем перспектив,
Нам так же с круга мыслей не сойти.
Стоим мы, путь друг другу преградив,
И бьёт слепец слепца на том пути.
Наступит мир, оглянемся назад,
И свежим взором каждый оглядит
Другого, ведь любовь сильней обид.
Обнявшись, высмеем ту боль и ад,
Когда наступит мир. Пока ж грозит
Нам тьма: шторма и грозы, дождь и град.
Перевод Б. Булаева
Edward Wyndham Tennant (1897–1916)
Home Thoughts in Laventie
Green gardens in Laventie!
Soldiers only know the street
Where the mud is churned and splashed about
By battle-wending feet;
And yet beside one stricken house there is a glimpse of grass,
Look for it when you pass.
Beyond the Church whose pitted spire
Seems balanced on a strand
Of swaying stone and tottering brick
Two roofless ruins stand,
And here behind the wreckage where the back-wall should have been
We found a garden green.
The grass was never trodden on,
The little path of gravel
Was overgrown with celandine,
No other folk did travel
Along its weedy surface, but the nimble-footed mouse
Running from house to house.
So all among the vivid blades
Of soft and tender grass
