Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну да, для меня долго. Я и в себя завтрашнюю-то не особо верю, не то что через полвека. Владыка только хмыкнул:
— Ну вот, успеешь отдохнуть.
Мне показалось, что он удовлетворённо так вздохнул — как будто счастливо облапошил. Ну да, ему-то пятьдесят лет недолго, оглянуться не успеешь, как просвистят. Интересно, будет ли он меня любить через пятьдесят лет? В ответ удостоилась ледяного ехидного шёпота, что конечно, три тысячи лет любил, а через пятьдесят обязательно разлюбит.
* * *
Вечер Бельтайна был холодным — того гляди, снег пойдёт, а после случившегося ливня упала почти тропическая жара.
Аранен, смурной во время Бельтайна (ну о чём ему грустить, ведь не рвался он на алтарь этот, в отличие от папеньки!), веселее на следующий день не стал, и я печалилась об этом и почти заискивала, поэтому, когда он предложил уехать в лес на денёк-другой, обрадованно согласилась.
Это, наверное, жара виновата, но по лесу мы протаскались шесть дней. И дольше могли бы, да воскресенье наступило. Я б и не вспомнила, но мне напомнили.
158. Песня о репке
Мы собирались заночевать и развели костерок рядом с маленькой речкой. Несмотря на жару, земля отдавала холодом, а уж про то, чтобы залезть искупаться, и думать не хотелось — майская вода обжигала льдом. Я, по совести, рада была избавиться от внимания кого бы то ни было, и ни с кем не делить ни себя, ни прекрасного принца.
Он учил меня играть на дудочке, и я страшно удивилась, узнав, что вдыхать надо не носом, а уголками рта, а для этого всё время слегка улыбаться. Что вдох, в зависимости от того, как быстро играешь, должен быть быстрым или медленным, а дышать надо животом. Не грудью. Забыть про неё, не пытаться набрать ею воздух — это убивает звук.
И — о да! — убивала я его зверски. Лягушки и кузнечики умолкли в ужасе, и принцев серый жеребец, подъедавший траву неподалёку, сначала просто ушами нервно тряс, потом приседать начал, и, когда пиликнула особенно пронзительно, со всхрапыванием в лес убежал.
Принц деликатно поправлял постановку моих пальцев на отверстиях инструмента и рассказывал — на ухо, так, что лёгкая прядка на виске шевелилась от его дыхания — как останавливать звук «атакой языка», закрывая им щель между губами и быстро отодвигая его назад. И улыбаться, всё время слегка улыбаться. Клюв дудочки не грызть, она не должна касаться зубов!
«Это должна быть плавная атака, без рывков и срывов», — и он смотрел, серьёзно и невинно.
Я всё ждала, когда учение станет мукой, но оно не становилось. Наоборот, увлеклась и, когда стемнело, небо вызвездилось и чёрная вода замерцала в свете костра, довольно внятно подыграла Леголасу, поющему эльфийскую детскую песенку про репку. Очень собой восхитилась и задудела с настоящим вдохновением. Принц продолжал петь, и у песенки было уже не совсем детское продолжение о голодном полурослике и его приключениях, эпичность которых просто зашкаливала. Герой ради репы готов был на всё, совершал подвиги и терпел лишения, и пелось это под весёлую музыку, но без тени улыбки. Не выдержала и сбилась, захрюкав. Миг — и дудочка уже была зажата между нашими телами, и принц так посмотрел, что стало понятно — я увлеклась игрой, а он думал, всё время думал о другом. Посмотрел кошачьими глазами, потянулся поцеловать… и остановился.
— У нас гость, — Леголас вздохнул, и стало понятно, что он тоже не хотел никого видеть. Вдвоём хорошо было.
Но гость пришёл, и вежество требовалось соблюсти. С недовольством подумала, кто это такой беспардонный — и увидела у костра Дживза. Он вступил в круг света. Тоненькие мышиные лапки были в грязи. Похоже бежал, не выбирая дороги, торопился. Передними он трогательно прижимал к груди скромный узелок. Но кланялся с достоинством, приветствовал не спеша. Поговорил о том, какой красивой парой мы на Бельтайн были с королём, и какой великолепный дождь случился ночью Бельтайна. И что хотел подарить мне ватрушки:
— Сам пёк, — и протянул узелочек.
Растроганно приняла, чувствуя себя слегка виноватой. И тут Дживз повернулся к принцу — холодному, непонятно поблёскивающему глазами, и поклонился ещё глубже:
— Мой хозяин, эру Лисефиэль, передаёт вам, аранен, поклон, и просит принять в подарок тот единственный день, что принадлежит ему, как консорту. Пусть цветочная королева будет счастлива.
Я вспомнила, и лёгкая вина превратилась в тяжёлую. Огорчённо взглянув на принца, по его бесстрастному лицу поняла — помнил, и хотел, чтобы я забыла.
Дживс, ничего не дожидаясь, вежливо откланялся и убежал. Леголас молчал. Эльфы вообще при случае молчать умеют. Только налил мне травника из котелка, стоявшего на угольях.
Дживзов узелок пах умопомрачительно, и я очнулась, когда расстроенно доедала вторую ватрушку с творогом (принц не притронулся). Задавать вопросы было глупо. Пожив среди высокородных, я уж понимала более-менее, как всё выглядит с точки зрения эльфов: балованный богатый мажор обобрал простого воина, отняв самое дорогое. А тот с достоинством на это ответил, даже хлеб прислал в знак мирных намерений. Но ему больно было. А я, значит, богиня и вне этики, но всё-таки повела себя свинья свиньёй.
И у «мажора» сердце болит, не просто ж так смолчал. Хотел, стало быть, выяснить для себя что-то. Выяснил, и похоже, ни в чём не раскаивается. Вид сдержанный, но торжествующий, то есть любые укоры сейчас что горохом об стену. Да и в чём его укорять? Это ж я забыла. А он просто не напомнил.
Со стороны залюбовалась чистой линией нижней челюсти, гордым (да что уж там — высокомерным!) поворотом головы, напряжённым, остро торчащим ухом — похоже, упрёка ждал. Но я совершенно не могла его упрекнуть. Да и не считала, что имею хоть какое-то право на это. Взяла прохладную руку, счастливо скользнув пальцами по серебряному колечку на мизинце, вздохнула, и он тут же отмяк. Обнял, зашептал срывающимся, просящим голосом, стесняясь просьбы — а я только радовалась, что голову принц теряет легко, и сама потянула его на лапник, накрытый одеялом.
Мне нравилось целовать его в внизу в самом начале, ещё розового, не покрасневшего, сухого и бархатистого, как самая тоненькая замша, ловить подрагивания и слышать, как пересекается у него дыхание, как он хочет и не может вскрикнуть перемкнутым горлом.
Раньше, когда слышала паскудные сравнения минета с игрой на
