Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Запах жареного мяса мог приманить дикого зверя, но ближе к утру всё вокруг заволокло прогорклым дымом, настолько едким и удушающим, что нам пришлось терпеливо дожидаться, пока ветер сдует его прочь, прежде чем отправиться в поход.
Желающих отправиться с нами нашлось немало. Ансгар разрешил пойти с нами лишь тем воином, что не получили никаких ранений. Их оказалось почти сотня. Почти половина выживших. Остальная половина получила увечья разной степени тяжести. В основном укусы животных, вызывающие поголовную лихорадку. Лина, та женщина, что вылечила Осси и считалась местной знахаркой, осталась с больными. Работы у неё немало, и она прекрасно понимала: если вместо нас вернётся «Кровавый лес» — бежать нет никакого смысла. Наш уход оторвал частицу её души, без которой ей будет проще принять смерть в этом мире. Не вернётесь вы, сказала она, уже ничего хорошего не вернётся в наши земли.
Чем больше я размышлял о нашем путешествии, тем больше приходил к выводу, что мы являли собой незримый образ мессия, без которого не будет мира в этом мире.
Когда удушающий туман развеялся и показалась песчаная дорога, тянущаяся вдоль густого леса до самого горизонта, мы отправились в путь. Сотня людских воинов, четыре десятка гнойных воинов, Хейн, Кара, Осси, Колег, Ансгар, Дрюня и я. Ведомая Хейном толпа двинулась по дороге, поднимая клубы пыли.
Как бы я не смотрел на этого мужика в дорогих одеяниях, но вид его не вызывал у меня никакого доверия. Мутный типан этот Хейн, и что движет им — остаётся под вопросом. Такому бы в руки бутылку да сиську — и он мать родную продаст. Но то слабость обычного люда. Нас же ведёт далеко необычных кровей человек. И что у них происходит в головах, какие нравы ими руководят — для меня загадка, на которую я не собираюсь выискивать ответы в грязном белье. Если что — мой меч наготове, лезвие я быстро приложу к его худой шее.
Дрюня разделял мои думы. Мы сошлись в одном — совесть. Совесть действительно крепкая и сильная штука, способная сломать любой характер и прогнуть под себя даже непоколебимую волю. Нам остаётся лишь уверовать в то, что совесть стоит во главе нашего похода. Во всяком случае, моя совесть чиста.
От деревни мы ушил на пару километров, после дорога повернула в лес. Хейн махнул рукой на правую сторону густой зелени и сказал, что там мёртвые деревни. Туда идти нет смысла, мы ничего там не найдём. «Кровавый лес», забрал всё, что хотел.
— И что он хотел? — спросил я у Хейна.
Мужик глянул на меня как на какую-то умственно отсталую девчонку, и не стой перед ним «кровокож» в выращенном доспехе из людской крови, он бы со всей жестокостью рассмеялся бы мне в лицо. Но он вдруг сделался покладистым, стиснул губы и состроил умное личико.
— Людей, — выдавил Хейн, чуть пошатываясь. — Лесу нужны были люди.
Он повернулся к правой стороне леса и стал вглядываться в глубь деревьев. Кожа лица чуть сползла, рот приоткрылся. Его мысли унеслись вслед за взглядом, оставив передо мной пустую оболочку, лишившуюся на мгновение разума.
— Что ты видишь? — спросил я.
Хейн дёрнулся и повернул голову на меня. Страха в его глазах не было, туман похмелья еще целиком не развеялся, и что скрывала мутная дымка — разобрать я не мог. Хейн глянул сквозь меня на левую сторону леса. Вытянул руку и указал куда-то пальцем.
— Лес двигался оттуда, — сказал Хейн, потряхивая рукой. — Там жизнь!
— Жизнь?
— Да, жизнь! Лес живой, он умеет разговаривать. Умеет любить, и умеет ненавидеть.
— Лес умеет прощать? — спросил я.
Хейн не ответил. Раскрыл рот на последнем слове и больше его не закрывал, продолжая стеклянными глазами всматриваться вглубь леса.
— Идём! — крикнул я так, чтобы меня услышали все.
Наш отряд, скрежета и бряцая доспехами, сошёл с дороги и начал стремительно углубляться в лес. Наше оружие покоилось в ножнах, я не чувствовал чуждых звериных сознание, кроме Кары. Как показала практика, надеется на моё чуть не самый лучший вариант, но, если бы кто и обитал в здешних лесах, я бы обязательно услышал. Услышали бы все! Обезумевший вой гонимого на убой зверя еще звучал эхом в наших головах. Но нас окружала гробовая тишина, лишь хруст сухих веток и чавканье влажного мха под ногами. Зверь покинул лес. Или был истреблён.
Дрюня одарил меня своим взглядом. Я сразу уловил в его белёсых глазах какую-то иронию и насмешку. Не сразу, но я понял, к чему он клонит. Похожую картину вымирания я видел в лесах, где обитали «труперсы». Заражённая гнойными выделениями земля была мертва, высушенные деревья медленно осыпались трухой, но при всё при этом лес был наполнен зверьём. Страшным, уродливым, оставляющим после себя тлетворные лужи. Жизнь и смерть шли рука за руку.
Здесь, в сыром лесу, где от свежего воздуха кружиться голова, а под ногами ягоды размером с глаз, я не ощущал никакой жизни. Забвение. Даже Дрюня, этот огромный воин в гнойном доспехе принёс этому миру больше жизни.
В дороге я потерял счёт времени. После того как Хейн и Ансгар перетёрли что-то между собой, юный правитель приказал раскинуть лагерь. Это была наша первая остановка и ночёвка. Со своими новыми звериными глазами я даже не заметил, как начало смеркаться. Я по-прежнему прекрасно видел окружавших меня солдат, их уставшие лица, их шевелящиеся уста. Мне не хватало только остроты звериного слуха. Безумная идея, но думаю, это будет лишнее.
Облокотившись спиной о дерево, я уселся напротив костра. В лесу ночи холодные, обычный человек без тепла обеспечит себе воспаление лёгких, но мне холод чужд. Костёр грел мне душу. Рядом сопела Кара, а чуть дальше, повернувшись спиной к костру спала Осси на медвежьей шкуре. Воины Ансгара держались вместе, уложившись плотными кольцами вокруг других костров, которых в лесу вспыхнул не один десяток. Дрюнины воины бодрствовали в полном молчании, уставившись в звёздное небо. Бывшие салаги. Что у них в головах? В их пустых взглядах я видел лишь отражение луны, но быть может это и были их глаза, белёсые с серыми пятнышками, прям как сама луна. Они не жаловались, не болтали, молча исполняли волю своего… я даже не знаю, какое слова подобрать для обозначения Дрюни
