На день погребения моего - Томас Пинчон

Ее волосы запутались, платье разорвано. Отдаленно похожа на леди, нуждающуюся в защите, но Риф настороже.

  — Где вы остановились.

 —  В Триесте. Не уверена, что мне следует туда возвращаться.

К тому времени, как они попали в Венецию, буря прошла над материковой terra ferma, луна озаряла землю зловещим сиянием. Они плыли осторожно, разматывая клубок маленьких каналов, ропот двигателя приглушен, странное свечение ночи, почти достигающее какого-то менее выносимого накала. Наконец, они сошли на узкую фондамента.

— Мы спрячем это для вас на маленьком стапеле, squero, который используем, — сказал Рокко. — Там безопасно.

 — Парни, когда в следующий раз увидимся, угощу вас джин-тоником, —  Риф коснулся края шляпы.

  — Если будет на то Господня воля, — ответил Пино.

   Субмарина-малютка уплыла, таща на буксире лодку под кривым углом.

 Они миновали несколько лестничных пролетов, сначала мраморных, потом — деревянных. Риф провел ее в комнату, залитую лунным светом.

  — Ваше жилище?

—  Парни с побережья Амальфи, мы вместе занимались бизнесом, держат квартиру под рукой для любого. Неплохо переждать здесь пару-тройку дней, наверное.

Он нашел бутылку граппы, но Яшмин отклонила ее, упала на диван, позволив себе лишь один раз произнести имя Владо, ее шепот напоминал шепот побежденной настолько, насколько любой человек, включая ее, мог бы это представить.

— Он мог сбежать во время всей этой неразберихи, послушайте, я могу походить и порасспрашивать немного. Вон там ванна, мыло и так далее, чувствуйте себя, как дома, я скоро вернусь.

—  Не нужно...

— Нужно. Воспринимайте это как мою попытку разместить подругу моего брата, вот и всё.

Спускаясь по лестнице, он позволил себе несколько минут поразмышлять о том, что Кит, скорее всего, сейчас где-то на верблюде отбивается от половины армии визжащих по-китайски, и, пожалуй, ему сейчас есть о чем волноваться, кроме судьбы этой странной юной леди. Но это не извиняет Рифа, который просто повернулся спиной и ушел. Идиотский способ действий, а он уже даже и не помнил, почему так поступил.

Он нашел круглосуточный бар на кампо Санта-Маргарита, всегда годившийся для обмена актуальными сплетнями, пока Риальто не возвращалась к своей обычной утренней скорости, он пил у стойки, навострив уши, изредка задавал несколько вопросов тупому ковбою. Все слышали о перестрелке на Лидо и соглашались: единственное, что предотвратило войну с Австрией — то, что итальянцы не принимали в перестрелке непосредственного участия. В здешних краях балканского мавровлако хорошо знали, это был некий герой вне закона, подобно многим поколениям до него, враг Австрии и ее амбиций на Адриатике.

Всякий раз, когда он покидал свою горную твердыню, его пытались преследовать и захватить в плен, и на этот раз море предало его, поскольку ни один человек в мире этого бы не сделал.

Вернувшись, Риф нашел Яшмин спящей на диване, ее мокрые волосы разметались за спиной на полотенце для сушки. Знаменитый Венецианский лунный свет проникал в окно, казалось, что всё это — набросок мелом. Он стоял у окна, спиной к населенному призраками городу, курил и смотрел на нее.

На ней была белая атласная рубашка, сквозь которую проникал лунный свет, во время сна ткань колыхалась на бедрах. Рука между слегка раздвинутых ног. Риф заметил, что у него эрекция.

Хорошенькое дельце. Ее кавалер в бегах, у него очень серьезные неприятности, и что за низкие мысли приходят ему в голову? Она выбрала этот момент, чтобы пошевелиться во сне, повернулась так, что теперь он мог лицезреть ее, скажем так, восхитительную задницу, и что ему теперь делать — пойти прогуляться на ту Пьяццу или что-то вроде того, но он, оставаясь верен своей дурацкой природе, расстегнул брюки и начал поглаживать член, не в силах оторвать взгляд от бледных ягодиц и темной расщелины, черной россыпи волос и обнаженной шеи, отойдя на несколько шагов. Когда он приближался к своему грандиозному финалу, она перевернулась и рассматривала его огромными сияющими глазами, которые, кажется, были открыты уже некоторое время, ее руки были почти полностью заняты тем же. Он держал свой член достаточно долго, потом пожал плечами, улыбнулся и поднял блестящие ладони с очаровательной мольбой, так ему говорили, о снисхождении.

 — Ты посвятил себя этой омерзительной деятельности, — поинтересовалась она, но попытка протяжной речи в стиле колледжа Гертон провалилась, поскольку ей не удалось скрыть дрожь в голосе, —  или вагина может представлять для тебя какой-то интерес, кроме исключительно гипотетического?

Прежде чем он понял, что этот вопрос задан не для получения информации, он сделал несколько шагов, быстро оказался на диване и в ней, и не слишком рано, как выяснилось. Она стиснула зубы, крепко и бесцеремонно, между его шеей и плечом, и таким образом заглушила долгий крик, почти наполовину. Он схватил ее волосы в кулак, мечтал это сделать с тех пор, как вошел в комнату, повернул ее лицо к своему, и, удивившись, потому что он не особо любил целоваться, целовал Яшмин, пока она не начала кусать его губы и язык, а потом, наверное, еще полминуты, просто чтобы убедиться в том, что происходит.

   Она оттолкнула его, фыркнула:

  —  Ты — беспринципная свинья,

   и они снова начали целоваться.

Он ожидал упреков, но она больше интересовалась его египетскими сигаретами. Он достал футляр для спичек и зажег одну сигарету для нее. Минуту спустя она спросила:

  —  Ты что-нибудь выяснил?

  — Не очень много.

  — Лучше скажи мне. Я — не какой-то хлипкий американский цветочек.

  — Его отвели в Арсенале.

Она мрачно кивнула, при свете лампы он видел, как краска покидает его лицо.

—   Мы могли бы проникнуть внутрь, — сказал он.

  — Неужто? А потом что? В нас снова начнут стрелять.

Он не ответил.

—    А что еще?

   Он стряхнул пепел на манжет брюк.

  — Насколько серьезно ты относишься к своему внешнему виду?

   Она посмотрелась в трюмо.

 — Не одобряешь? Мы один раз перепихнулись — и ты уже стал моим модным консультантом?

Он выдул кольцо дыма в надежде, что это привлечет ее внимание. Дым крутился, медленно рассеивался в лунном свете, приобретая пронзительную белизну призрака.

—   Этой ночью там