Митрополит Исидор Киевский (1385/1390–1463) - Сергей Юрьевич Акишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа Пий не держал на Исидора зла, но, наоборот, в некотором смысле дразнил его своей щедростью. 5 сентября 1458 г. он назначил Исидору дополнительную епархию на о. Корфу[706], от которой, впрочем, кардинал отказался 8 марта следующего года и получил от папы Пия II официальное об этом уведомление от 15 марта[707]. 9 ноября 1458 г. папа даровал Исидору в управление римскую церковь св. Агаты[708], а 10 апреля 1459 г. увеличил в его пользу различные сборы с церкви св. Сабины[709].
В 1458 г. папа Пий II довольно много занимался «русскими делами». Он принял все пункты программы папы Каллиста III относительно разделения Русской митрополии. Григорий был утвержден Киевским митрополитом. Хиротонию над ним совершал патриарх Григорий Мамма[710], и вскоре новый Киевский митрополит отправился в пределы своей митрополии. 20 ноября 1458 и 27 января 1459 гг. патриарх Константинопольский Григорий Мамма сообщил королю Казимиру IV Ягеллончику об этом, а также об «отставке» Исидора от «московской» части общерусской митрополии[711]. А 31 января того же года и Исидор написал Казимиру письмо, в котором сообщал о своей отставке и назначении на должность своего ученика, митрополита Григория Болгарина[712].
Малочисленная греческая община, которая с каждым годом возрастала в Риме, играла заметную роль в крестоносных планах пап Каллиста III и Пия II. Исидор, пока жил в Италии, ни на миг не оставлял мысли о крестовом походе против турок[713]. И хотя Исидор с Виссарионом первоначально выступили против избрания Пия, тем не менее они были горячими сторонниками проекта крестового похода против турок в том виде, как его представлял себе папа Пий и работали «неустанно при нем, чтобы сделать эти планы реальностью»[714]. Римский же понтифик всячески поддерживал эти стремления кардиналов и сам старался всевозможными способами найти союзников в этом деле. Поэтому, когда осенью 1458 г.[715], чтобы обсудить крестовый поход папа Пий II объявил о созыве через год международного конгресса, который принято называть Мантуанским Собором[716], Исидор с Виссарионом, конечно же, с воодушевлением встретили эти планы.
В сопровождении только пяти кардиналов Пий выехал в Мантую в самом начале 1459 г., остальные же кардиналы должны были приехать после. 26 января папа был в Сполето, а уже через месяц — в Сиене, где пробыл, видимо, до апреля 1459 г.[717] Видимо, по заданию Пия II Исидор должен был поехать в Ломбардию, чтобы там вести переговоры с миланским герцогом Франческо Сфорца о его участии в крестовом походе против турок. Об этом свидетельствует подорожное письмо папы от 10 января 1459 г.; правда, неизвестно, осуществил ли Исидор туда поездку[718]. По мнению П. Пирлинга, Исидор присоединился к папе в Сиене, где «ждала его великая честь»[719]. Из Рима кардинал Исидор выехал не ранее 31 января 1459 г., т. к. этим числом датируется его письмо королю Польскому Казимиру[720]. Поскольку патриарх Константинопольский Григорий III Мамма скончался в начале 1459 г.[721], «престол Златоуста был не занят, и Пий не замедлил возложить на Рутенского кардинала сан патриарха»[722]. Это событие произошло 20 апреля 1459 г.[723] В номинационной булле «Cooperante Dei miseratione» папа Пий II очень четко объясняет, на каких условиях объединяются оба патриархата — латинский и греческий и доходы от единого патриархата идут Константинопольскому патриарху[724]. Безусловно, это назначение увеличивало престиж кардинала и указывало на доверие к нему папы. В начале мая 1459 г., еще до официального начала заседаний Мантуанского Собора, Исидор ездил в Венецию от имени папы, надеясь заручиться обещанием если не личного участия венецианцев в священной войне против турок, то хотя бы финансового ее обеспечения[725]. Однако 25 мая Сенат принял решение остаться при старых решениях по этому вопросу[726].
Мантуанский Собор, на котором папа Римский Пий II пытался сплотить христианских правителей Европы к началу великого крестового похода, должен был начать свою работу с 1 июня 1459 г., однако к этому времени в Мантую прибыл лишь папа. 16 июля 1459 г. сюда прибыли отправленные миланским герцогом воины, прозванные «прекрасной бригадой». Этих воинов должен был сопроводить на Восток кардинал Исидор, однако прежде этого, по причине безденежья и недостаточности содержания, они начали продавать свое оружие и частично вернулись домой[727]. Исидор, вероятно, решил дождаться окончания Собора для принятия конкретных решений, но и сидеть без дела он не мог. Как свидетельствует Мантуанский таможенный реестр 1459 г., многие кардиналы ввозили с собой в Мантую из Вероны и Брешии большое количество вина, Исидор же с октября по декабрь импортировал оружие и доспехи, приобретя в Брешии бомбарды, военные катапульты, боевые топоры и проч.[728]
Сам конгресс, открывшийся в начале сентября 1459 г.[729] трехчасовой речью папы Пия II, представлял собой «череду сменявших друг друга посольств», с которыми понтифик был вынужден порой обсуждать не подготовку крестового похода, а помогать разрешать внутренние противоречия, претензии и подозрения, имеющиеся среди христианских государств[730]. За время работы Собора его посетили несколько национальных делегаций: итальянцы (Миланский герцог Франческо Сфорца и послы из Венеции, Флоренции, Пизы, Сиены, Феррары, Неаполя[731]), французы и немцы[732].
О Мантуанском Соборе и деятельности Исидора на нем сохранилось не так много сведений. Знаток источников П. Пирлинг сообщает следующее: «На конгрессе обсуждались как раз те вопросы, которые всегда глубоко волновали Исидора. Но и здесь, как во Флоренции, да и повсюду, его затмевает Виссарион. Кардинал Никейский произносит патетическую речь. Ему удается получить помощь, о которой просят для Мореи послы Фомы Палеолога. Что же касается до Константинопольского патриарха, то он хранит молчание и действует в тени. Пусть он не возвышает голоса: нет сомнения, что
