Рыцарь понарошку - Олег Бондарев

– Сколько? – с равнодушным видом поинтересовался Валентин.

– Двадцать золотых, – ответил Шмиц.

– Пижон, будь другом, возьми кошель. И вещи проверь, все ли уже принесли.

Шулер кивнул и, подхватив мешочек с монетами, внимательно изучил сваленное в кучу добро.

– Все, – сказал он наконец.

– Что ж, – Вал криво улыбнулся, – держи свою кирку!

И он, размахнувшись, швырнул ее что есть силы.

– Ты чего?! – воскликнул взбешенный дровер. – Мы так не договаривались!

– А это урок тебе, гаденыш, – сказал Валентин, вставая с насиженного места. – Впрочем, из доброты душевной, помогу тебе найти твою утрату! – и, шагнув к лилипуту вплотную, ангел со всего размаху пнул его под миниатюрный зад.

Писк Шмица услышали, наверное, и в Бурретауне. А уж как здорово он летел!..

– Светает, – сказал Валентин, когда дровера уже было не разглядеть, а вот выползающее из-за горизонта солнце – запросто. – Пора уходить, а то эти коротышки еще чем нагадить вздумают! «Отомстить», да.

Пижон согласно кивнул: связываться с кучей неистово орущих басом недомерков ему не хотелось абсолютно.

Похватав мешки, приятели отправились дальше.

Ночь не прошла бесплодно, думал походя Валентин. И глаз фрогула, и двадцать золотых – очень и очень кстати! Вот только не выспался ни черта. Теперь весь день клевать носом…

Ангел с завистью посмотрел в сторону шулера: вот кому везет! Не поспал – ну и ладно, не позавтракал – пусть!

И почему ангелы на заданиях должны уделять внимание такой ерунде, как хорошая пища и крепкий сон?

Надо будет накатать жалобу в Небесную Канцелярию… по приезду… прилету…

Дальше рассуждать Валу не хватало сил: он действительно начал клевать носом.

Наутро они двинулись в путь. Шаман четыре дня вел их через заросли, самыми короткими тропами.

Наконец, на утро пятого дня они вышли к самой границе егерских земель; дальше начиналась территория славного города Бурретауна – столицы всего королевства. Правда, черт его знал, где это самое королевство кончалось. Мало что все известные города платили дань в казну, исключая разве что совсем уж дремучие племена примерзших кольдов[9], живущих в ущельях Разделяющего хребта. Так еще и называлось это самое королевство, как и весь мир, – Астратом! Кто как, а вот Фэт часто голову ломал над вопросом, что же первично – мир или королевство? Возможно, будь он чуток поумнее – и ответ не был бы для него тайной за семью печатями.

Бурретаун являлся самым красивым городом во всем Астрате, что признавали сведущие в градостроительстве и искусстве люди. Неудивительно, что, выйдя из леса, путники так и замерли с открытыми ртами – столь изумительный вид им открылся. Странно-прекрасные, отливающие небесной голубизной стены, точеные башенки и флюгера с флагами – все радовало глаз, все привлекало внимание. Хорошая утоптанная дорога вела к главным воротам Бурретауна, по обеим сторонам от которых, как заметил зоркий Шаман, стояли стражи в начищенных до блеска шлемах и кирасах. Руки каждого занимала длиннющая алебарда.

Первым в себя пришел Кушегар.

– Ладно, пора нам, – он протянул руку Шаману.

– Ага. Удачи, – пожал ее егерь.

– Ты там береги себя, ладно? – подмигнул лесному охотнику Фэт.

– Да уж постараюсь… – пробурчал Шаман вроде бы недовольно, но по блеску глаз легко было догадаться, что скальполюб просто лукавит.

Элви крепко обняла тощего героя, тем самым и вовсе его растрогав.

– Спасибо! – сказала волшебница, напоследок приседая в небрежном реверансе.

– Да будет тебе! – покраснел бедняга. – Помог и помог… Вы, это… заходите, если чего, на обратной дороге, ага?

– Да не вопрос! – усмехнулся Кушегар. – Если пойдем, конечно…

– Куда уж вы денетесь… – довольно хохотнул егерь и, еще раз махнув рукой, отправился через чащу обратно.

Троица провожала его теплыми взглядами.

– Бывают и среди этих добрые люди! – сказал Кушегар весело. – Главное, чтобы с братьями не сдружился сильно, а то они его и пенькам поклоняться научат, и мясо сырое жрать – чтоб деревья на кострища не портить!

– Ну, один пунктик у него все же и сейчас есть… – заметила Элви.

– Да и черт с ним! – фыркнул Комод. – Этих дедов что бей, что нет, все равно не убавится! Так что ни вреда от его суеты, ни пользы – чего мешать?

– Ну почему ни по…

– Вы чего, в город сегодня не собираетесь? – перебил волшебницу Фэт. – Про Шамана, я думаю, вы и в корчме прекрасно поговорите, а я хоть на мягкой кроватке, – при этих словах он сладко потянулся, – поваляюсь…

Кушегар и Элви переглянулись. Кушегар сказал что-то о такте и чести, девушка посетовала на то, что одной с таким Стоком ехать от Бурретауна к землянке Хорхиуса – самоубийство, и поэтому девушка пока что остается с сопровождающими ее путешественниками, Фэт молча кивал.

А потом они взяли… и пошли к воротам.

– Хороши же мы, турнирщики без коней! – спохватился Кушегар. – Чего страже скажем?

– А расскажем им, как было бы, если б Элви тех тварей возле гостиницы не учуяла! – неожиданно здорово придумал Фэт.

Комод прямо растерялся, обескураженный рассудительностью ученика, а Элви обеспокоенно посмотрела на рыцаря; примерно так врачи смотрят на больных Желтого дома, которые однажды говорят наиумнейшую вещь и тут же ее забывают.

Хотя ложка дегтя в словах ученика все же нашлась:

– Так если б не учуяла, сожрали бы нас!

– Это ты к тому, что рассказывать некому было бы? – не замедляя шаг, через плечо бросил Фэт.

А он умнеет прямо на глазах, подумал Кушегар. Если, конечно, раньше дураком не притворялся…

– Ага, – ответил барон.

– Так не всю ж правду скажем! – хмыкнул Фэт.

Комод не стал возражать: голова его так распухла от мыслей про таинственного заказчика сотоварищи, что думать совершенно не хотелось. Пусть вон лучше Фэт соображает, если мысли прорезались!

Стражники, завидев их, отработанным жестом скрестили алебарды, загораживая вход. Правда, ворота и так были закрыты.

Снаружи – только тараном, отметил Кушегар. Так что зря привратники стараются.

Но церемонии, нравы, обычаи!..

– День добрый, храбрые стражи! – сказал Фэт, походя припомнив историю одного из побитых им в таверне героев: тому надо было освободить из городской темницы несправедливо осужденного друга. Лентяй совсем недавно решил, что бедняга ошибался, и смертная казнь за десяток пьяных дебошей, три сожженные деревни и четыре десятка убитых – вполне правильное наказание!

– А вы кто такие будете? – подозрительно щурясь из-под приподнятого забрала, осведомился левый страж.

– Я – рыцарь, сэр Жруно де Фэт, – за дефекта сразу в глаз получишь, предупреждаю! Это – волшебница Элвира и мой оруженосец… Комодо дель Фьеро, во!