Снук. Futurum I - К. Димитру

- Где они, Кит? — она посмотрела на него так, будто готова была вцепиться в горло. — Они у Эрджили?!

- Вот что, Джесс, — он оставил чашку с чаем, к которому так и не притронулся, поднялся. — Спасибо тебе за ужин. Мне нужно идти.

Она покачала головой.

- Я не могу тебя отпустить, Кит. Кто бы ты ни был, я не могу сейчас тебя отпустить.

- И?..

- Как только ты выйдешь за дверь, я позвоню в полицию.

- Хм… — усмехнулся он. — Я думал, ты позовешь меня в постель…

Она встала, сделала два шага к нему в обход стола, положила руки ему на плечи. Ее лицо приблизилось к его лицу настолько, что он почувствовал ее дыхание на губах. Ее глаза заполнили все поле зрения, затягивая в зеленую искрящуюся бездну.

- А хочешь, позову?

Он улыбнулся, провел ладонью по ее щеке, коснулся большим пальцем губ.

- Завтра, Джесс… Позови меня завтра.

Он повернулся и вышел из кухни. В прихожей набросил ветровку.

- Кит! — донесся из кухни ее голос.

- Да?

- Прощай.

- Угу… Дай мне пять минут.

Кит быстро, бегом, спустился вниз, но не стал сразу выходить на улицу, а сначала выглянул, чтобы осмотреться в наступающих сумерках.

Времени было в обрез. Даже если она даст ему пять минут, о которых он просил, все равно копы будут здесь очень быстро, оцепят квартал, начнут прочесывать. Найдут.

Но был у него оди вариант, который он продумал заранее, на случай такого бегства — кинотеатр. В этом огромном здании можно спрятаться и отсидеться. Можно и заночевать там, тем более, что идти ему все равно некуда. Ну разве что в центр на пятьдесят пятой, где он провел предыдущую ночь, но соваться туда, наверное, опасно.

Он чувствовал себя сейчас зверем, которого охотники взяли в загон. Сердце его колошматилось о ребра посаженным в клетку затравленным волчонком, пока он бежал по четырнадцатой.

- Что случилось, брат?! — окликнули его возле одного из домов четверо мужиков с желтыми повязками на руках — местный анти — снукерский патруль.

Кит, не отвечая пронесся мимо них, посеяв, кажется, панику, потому что мужики выскочили на середину дороги и стали озираться по сторонам. Огнестрела у них, наверное, не было, иначе они бы не вели себя так суматошно.

Кит добежал уже до пересечения с двадцать седьмой, а ни сигналы полицейской сирены, ни свет фар так и не нарушили влажной и сумрачной вечерней тишины.

Он повернул направо, обошел кинотеатр, заходя со двора. Там, возле туалетов, притулившихся к зданию, давным — давно сделан был в стене пролом. Именно через эту брешь попадали в здание все желающие, поскольку через центральный вход пройти было невозможно — его так же давно завалили изнутри грудой кресел из зрительного зала, кучей выбитой из пола плитки и другим хламом.

Пролом в стене давал доступ в подвал, попетляв по которому, среди хранилищ, мастерских и еще каких — то помещений, можно было попасть либо в буфет, либо в раздевалку малого зала. Дальше можно было либо выйти из буфета в фойе, либо двинуть по круговому коридору вокруг малого зала — до большого.

Про этот кинотеатр и особенно про его большой зал ходили самые разные страшилки. Самой популярной была байка про то, что ночью из дыр огромного экрана ползут в зал самые разные тени — призраки наиболее ужасных персонажей когда — то давно показанных здесь фильмов ужасов и начинают крутить случайному зретилю свое кино, не сойти с ума от которого невозможно.

Но самой страшные россказни ходили про хранителя кинотеатра — старого снукера Джо, который всю жизнь отработал здесь билетером, да про мальчика, заблудившегося однажды в подвальных лабиринтах…

«И вот, вдруг, посреди ночи вспыхнул в зале свет и увидел он билетера. Лоб его сразу покрылся холодным потом и он попытался тихонько забиться под кресла. А билетер пошел сверху по проходу между рядами, и в руке у него был компостер, а на шее — рулон билетов. Он всегда так ходил, еще когда кинотеатр работал.

И вот, идет он, значит, а тот парень трясется под креслами и даже глядеть в сторону хранителя боится. Говорят, что и нельзя на него смотреть, потому что он чувствует взгляд и сразу кричит: «Приобретите билет! Нельзя без билета!» И вот тогда тебе уже полный писец.

В общем идет билетер, хромает, волочит ноги кое — как от старости, — топ, топ, топ, — а этого чувака уже натурально колотит от страха, зубы стучат. И когда дошел билетер до него, то не выдержал парень и посмотрел хранителю в лицо. А лицо у него желтое — желтое, как снук, и всё в дырках от червей, которые в нем ползают. Ну и все, хранитель чувака сразу засек и орет: «Приобретите билет, молодой человек! Нельзя здесь быть без билета!» Ну, парню — то деваться некуда, он ему деньги сует, а тот хвать его за руку и компостером ему горло пробил. Кровища фонтаном, а Джо знай себе лыбится. В общем, больше того парня и не видели».

Все эти россказни Кита сейчас не волновали, хотя и сидели где — то в подсознании мелким ознобом. А вот подвал, который предстояло пройти, действительно мог вселить страх в кого угодно, особенно ночью. И не потому, что в этом подвале умер не один снукер или бездомный, чьи души, говорят, так и блуждают по пустым темным коридорам, а — потому, что собирались в его бесконечных темных секциях самые отъявленные местные бандюки. Сюда они привозили, говорят, своих жертв, не желающих отдать требуемое — для пыток и убийства. Ну, а копы в этот подвал никогда не совались — дурные они что ли.

Кит осторожно, прислушиваясь и принюхиваясь, как хищник, зашедший в незнакомую местность, пробрался в разлом по скрипящей под ногами кирпичной крошке.

Брешь в стене переходила в огромный пролом, образованный провалившимся или обрушенным полом, обломки которого рухнули вниз, в подвал. Спуститься туда можно было по составленным друг на друга металлическим ящикам и коробкам, в которых, говорят, хранились старые фильмы. Ступать по ним нужно было очень осторожно, не столько потому что они при каждом шаге качались, поминутно угрожая обрушиться и завалить собой незваного гостя, а потому, что каждый шаг отдавался в их пустых металлических внутренностях гулким эхом. А издать какой — нибудь звук в этой мрачной тишине было страшно.

«Не буди тишину, если не хочешь оглохнуть» — вспомнил Кит то ли слова из какой — то книги, то ли строчку из песни.

Хуже всего было то, что нормального фонарика у Кита не было, только зажигалка с подсветкой, чей чахлый синий лучик не столько освещал, сколько наводил тоску.

Кое — как он достиг пола, очутившись в проходе, вдоль противоположной стены которого тянулись трубы самых разных диаметров. Если верить нарисованному кем — то и прикрепленному здесь же, на стене, кособокому плану подвала, этот проход был круговым и повторяющим расположенный над ним переход из малого кинозала в большой. Из этого кольцевого перехода можно было попасть в любую часть подвала через шесть отходящих от него коридоров, ведущих на три склада, в столовую для персонала, в ремонтные мастерские и в еще какое — то, никак не обозначенное на плане, помещение. Для того, чтобы попасть наверх, к залам, Киту нужно было сейчас пройти по переходу до столовой и через нее выйти к небольшому фойе, где на плане были отмечены два лифта. Лифты, разумеется давным — давно не работали, но подняться наверх можно было и по лестнице, обходящей шахты лифтов с двух сторон.

Кит повернул влево и медленно, вдоль стены, двинулся по переходу, все больше и больше погружаясь в душную затхлую атмосферу, насыщенную смрадом экскрементов. Слабый фонарик отрывал от мрака небольшие куски, не столько освещая их, сколько перекрашивая из черного в синий цвет, отчего они казались еще более мрачными.

Минут пять он шел, потея от волнения и духоты, пока справа вдруг не открылась черная пасть коридора. Это было первое ветвление, уводящее неизвестно куда, в какое — то небольшое пространство, никак не обозначенное на плане. Следущая ветка будет та, что ему нужна.

Еще около десяти минут медленного крадущегося движения и, наконец, ощущение легкого сквозняка справа.

Кит закрыл пальцем лампочку фонарика, заглянул за угол.

В разлитой впереди тьме не было ни видно, ни слышно ничего. Если там кто — то и был, то он скорей всего спал.

Кит открыл фонарик и медленно двинулся вперед, напрягая зрение так, что глаза ныли и горели.

Узкий коридор заканчивался небольшим, как казалось при тусклом свете, залом, в котором местами еще сохранились столы и стулья, но основная масса столов была сдвинута в кучу в левом углу, образовав подобие нар. Кит готов был поклясться, что там, на этом импровизированном лежаке, видел чье — то тело, но приблизиться, чтобы рассмотреть не было ни малейшего желания. Если там сдох какой — нибудь клошар, что подтверждалось исходящей оттуда вонью, то вряд ли при нем могло оказаться что — нибудь более ценное, чем кусок заплесневелой соевой лепешки.