«Каскад» на связь не вышел - Игорь Срибный

Уничтожив охрану, разведчики заминировали подходы к стоянке со стороны дороги, установив полтора десятка «озээмок». А затем подготовили машины к подрыву, пробив бензобаки и заложив тротиловые шашки с детонаторами 2,5-минутного замедления.

Они отошли к лесочку и, выждав установленное время, увидели, как почти одновременно сработали их взрывные устройства. После взрыва в небо полыхнуло огнем, а затем пламя пожара надежно укутало всю технику «чехов»…

Командир отряда боевиков, совершивших нападение на колонну, пришел в Чечню в далеком 1995-м вместе с Хаттабом и десятком других воинов Аллаха. Мало кто из вновь прибывших знал, что Гулям Гафур на самом деле был когда-то Джалалом Гафуровичем Гулямовым, лейтенантом Советской Армии, командиром взвода обеспечения мотострелкового полка, дислоцированного в Пули-Хумри. Что в свое время он приложил руку к организации пожара вещевых складов и продбазы в Пули-Хумри, после чего благополучно перешел на сторону афганцев, где был с почетом принят. А все потому, что был он байского рода, уйгуром по национальности и с детства слушал рассказы старших о несметных табунах чистокровных арабских лошадей, которыми владели предки. О караван-сараях, расположенных в Ургенче, Термезе, Ташкенте, Ашхабаде, Кабуле, хозяином которых был его дед по матери – Абдумуталип Мулла Ахунов, ушедший в тридцать шестом с отрядом басмачей в Афганистан. Молодой лейтенант приглянулся Ахмад Шаху Масуду, который и направил его на учебу в Пакистан. К моменту заброски его в Россию он носил уже погоны майора пакистанской внешней разведки и оперативный псевдоним «Гулям Гафур». Он не лез в верхние эшелоны власти, как Хаттаб, Аль-Валид, Абу-Хавз, Абу-Сайях и другие. Он тихо и незаметно делал свое дело, собирая информацию по России, ее вооруженным силам, но и регулярно передавая ее своим хозяевам. Но в последнее время удача редко улыбалась моджахедам, и многие полевые командиры пали в священной войне с неверными. По просьбе Хаттаба Гулям Гафур принял на себя командование отрядом в 120 моджахедов и провел несколько мелких по масштабам операций.

Нынешнее нападение на колонну «федералов» было спланировано и подготовлено при непосредственном участии Хаттаба и обещало большой военный успех, а значит, и значительное увеличение счета Гуляма в банке Исламабада. Поначалу все шло по плану, но через 15 минут боя Гулям Гафур вдруг осознал, что инициатива переходит к русским, что они наращивают сопротивление, подавляя одну за другой его огневые точки. В довершение ко всему он услышал характерный звук подрыва техники с той стороны, где русских не было, а наоборот, была укрыта техника его отряда. Оглянувшись на звук, он увидел медленно растущий столб яркого пламени и черного дыма там, где стояли машины, и понял, что его отряд остался без средств эвакуации. А рация уже разрывалась от воплей раненых моджахедов о помощи. Многие позывные его боевиков вообще не отвечали на его вызовы, а тех, кто еще отвечал, то есть продолжал вести бой, становилось все меньше и меньше. Гулям был грамотным командиром. Он принял единственно верное решение – передал сигнал к отходу, надеясь вывести бо́льшую часть отряда. К тому же в воздухе с минуты на минуту могли появиться вертолеты противника. Под прикрытием пулеметчиков моджахеды начали отход к площадке эвакуации, то есть к развалинам коровников.

Гулям воевал давно, но, выводя остатки отряда прямо на засаду десантников, думал лишь о том, как вынести раненых. Ведь до базового лагеря нужно было прошагать километров 15, а носилки были в сгоревших машинах. Он не просчитал вариант, что те, кто сжег колонну моджахедов, непременно дождутся их прихода. Причем дождутся на заранее подготовленных позициях.

Когда боевики вышли из подлеска на открытую местность и уже подходили к коровникам, во фланг им ударили пулеметы и автоматы разведчиков-десантников, пробив значительную брешь в их рядах. Уцелевшие боевики в панике бросились к коровникам, надеясь укрыться за их стенами, но попали на минное поле, а в спину им летели, рассыпаясь веером, пули разведчиков. Не многим удалось уйти…

Седой умылся теплой водой из фляжки и присел на колесо, оторванное взрывом от машины с боеприпасами. На дороге БМД десантников медленно освобождали проезжую часть, сталкивая в пропасть останки погибших в бою машин. Бойцы выносили на обочину убитых и раненых, около которых суетились два врача, оказывая первую помощь. На гребне северного склона показался отряд Костяна, который издалека приветственно помахал рукой сидящим на горячей броне БТРа разведчикам.

Сильно хромая, вдоль дороги шел человек в обгоревших лохмотьях, с перевязанной головой и кистями обеих рук. Только когда он подошел почти вплотную, Седой с трудом узнал в нем так недавно молодцевато-подтянутого старшего колонны, подполковника ВДВ. Седой встал с колеса, и они молча обнялись.

– Твои? – с трудом ворочая во рту шершавым спекшимся языком, спросил подполковник, кивнув головой на разведчиков, медленно спускавшихся с горы.

– Мои, – ответил Седой и протянул десантнику пачку сигарет.

Они присели на колесо и закурили.

– Как думаешь, могли бы мы каким-то образом избежать сегодня таких потерь?

Седой задумчиво жевал фильтр сигареты. Он провел по Чечне не один десяток колонн и знал ответ на вопрос. Он мог бы сказать, что маршрут перед прохождением колонны обязательно проверяется, что непосредственно перед прохождением колонны проводится инженерная разведка дороги, которая выявляет и обезвреживает заложенные боевиками фугасы. Что саперы и после инженерной разведки идут под прикрытием разведчиков впереди колонны и ищут фугасы, которые могли быть заложены после прохождения ими маршрута. Что по гребням впереди и в середине колонны должны следовать разведгруппы. Что обеспечить качественную охрану колонны, в которой более сотни машин и которая растягивается на десяток километров, практически невозможно. Что при такой протяженности колонны в небе должны находиться две двойки вертолетов воздушного наблюдения…

Седой мог бы все это сказать подполковнику ВДВ, сидящему сейчас рядом с ним и болезненно переживающему потерю людей и техники. Мог бы… но не сказал. Потому что прекрасно понимал его состояние и то, что большинство из сказанного он примет на свой счет, и это еще больше усугубит его душевную боль.

Поэтому Седой выплюнул сигарету и сказал совсем не то, что думал:

– Братское сердце, мы сделали все, что могли! И даже больше того, что могли… А то, что в организации и формировании колонны были допущены серьезные просчеты, – это не наша с тобой вина!

– Слушай, мне доложили, что кто-то из твоих офицеров командовал моими разведчиками в засаде. Кто завершил разгром банды, они?

– Завершили твои орлы, а советник – вон он, легок на помине, – Седой кивнул головой на приближающегося Ящера. Тот лихо, чертом вывернулся из-за БТРа и слегка заплетающимся языком (приложился, видимо, у десантников к заветной командирской фляжке) доложил, что задание выполнено.

– Скажи мне звание, фамилию, имя, отчество – представление к ордену на тебя оформим, – обратился к нему подполковник.

Ящер виновато посмотрел на Седого и, отвернувшись, ничего не ответил.

– Младший сержант Игорь. Кличка Ящер, – ответил за него Седой, поднимаясь с колеса и давая понять, что дальнейшие вопросы неуместны.

Подполковник тяжело встал, оглядел разведчиков, их камуфляж без нашивок и знаков различия, БТР без опознавательных знаков и бортового номера… и все понял.

– Тебя-то хоть как звать-величать? – обратился он к Седому. – За кого мне чарку сегодня поднять?

– Седой, – ответил тот. – Зовут меня – Седой.

Подполковник улыбнулся в ответ и молча заковылял к своим десантникам, которые продолжали растаскивать по обочинам сгоревшие машины…

История четвертая

Последний бой

Гешка шел первым в боевом охранении. Чуть приотстав, метрах в десяти от него шли Могила и Курдюк.

Река, с ревом перекатываясь через огромные, шлифованные многотонными массами воды валуны, грохотала, запертая в узкой теснине ущелья. У переката река разливалась на два узких рукава, один из которых резко уходил за каменную стену, а второй, изгибаясь змеей, – в лес.

Разведчики передвигались по узкой полосе галечника, разделявшего сейчас оба рукава реки. Кроме рева и беснования горной реки, ни один посторонний звук не долетал в тесную каменную щель, называемую на карте «ущелье Ямансу».

Гешка был старым разведчиком… За плечами было Приднестровье, Абхазия, осетино-ингушский конфликт, Первая чеченская… И вот уже второй год он «топтал» Вторую чеченскую. И все – в разведке.

Опасность он почувствовал, еще только ступив на вымытый рекою галечник. И хоть не видел ничего, представляющего угрозу, все же подал остальным знак «внимание» и взял оружие на изготовку. И это спасло жизнь и ему, и остальным…